Сезон охоты: Почему режиму Зеленского понадобился расстрельный список российских журналистов

Когда глава германского МИДа Анналена Бербок назвала Украину Кокаиной, то такая оговорочка по Фрейду лишь озвучила реальное отношение к Незалежной и её руководству. Только в кокаиновых грёзах нового фюрера мог созреть план-копипаст о ликвидации известных российских медиаперсон. Все мы помним охоту Гитлера на писателя Илью Эренбурга и диктора Юрия Левитана.

Одного за то, что он писал, другого за то, что он говорил в радиоэфире, и обоих — за то, что были евреями. Советскими. Поэтому новость о том, что один украинский диктатор собрался убить русского еврея Владимира Соловьёва за то, что он пишет и говорит в эфире, была шокирующей, но не совсем: всё было ожидаемо.

После Майдана с упорством сумасшедших киевская власть боролась с российскими СМИ и журналистами. Я надеюсь, вы помните, что русские каналы на Украине запретили 1 марта 2014-го и это были одни из первых указов новообразовавшейся хунты.

Мы не говорим про списочек "Миротворец", который тут же был запущен с целью борьбы с русскими пишущими и снимающими. А потом начались убийства: Стенин, Волошин, Корнелюк. До сих пор никто не расследовал убийство Павла Шеремета в центре Киева. Русские журналисты стали мишенью.

Почему бы им сегодня не быть мишенями? Ещё какими. Ведь, кроме Владимира Рудольфовича, там в списке и Маргарита Симоньян, и Тигран Кеосаян, и Дмитрий Киселёв, и Ольга Скабеева. Откровенный такой списочек. Расстрельный.

Рано или поздно СБУ должна была перенести войну против российских журналистов на нашу территорию. Так что ничего удивительного. И совершенно всё равно, чьими руками началась эта война: спящих укроячеек либо социально близких группировок. Или таких же нациков. В этом ещё будет тщательно разбираться ФСБ, и, надеюсь, нам изложат подробно — кто, что и как.

Чего они хотят добиться? Ведь голос России не заглушишь никак, при любом раскладе. Значит, это акт запугивания. То есть акт террора. До чего докатился режим Зеленского — до чистого политического террора. Что тоже неудивительно. Между "Точкой-У" по домам Донецка и попыткой взорвать автомобиль телеведущего в центре Москвы, в общем, нет никакой нравственной разницы. Той разницы, которая отличает людей от "нелюдей".

Про "нелюдей" высказался также режиссёр и телеведущий Тигран Кеосаян:

— Те, кто готовил покушение, — "нелюди". (...) Это ещё раз доказывает, что мы имеем дело с террористическим режимом. Хорошо, что наша армия решает с ним вопрос. Но все мы под Богом ходим. Мы выбрали единственно возможный путь — поддержку нашего государства, поддержку Родины. А за Родину можно и пострадать.

Глава Госдумы Вячеслав Володин тоже считает, что за это отвечает Зеленский:

— Президент страны, которая развязала войну против своего народа, не хочет вести диалог, набрала оружие, поддерживает нацистскую идеологию. А сейчас, мы видим, несёт опасность в отношении мирных граждан, журналистов, заказывая их, организуя террористические акты. Конечно, мировое сообщество должно вмешаться. В первую очередь прекратить поставлять туда оружие, боеприпасы.

Вот эта мысль, она ведь очень глубокая: накачивая Украину оружием, коллективный Запад превращает это образование в территорию террора, в Дикое поле (которое там уже было, достаточно почитать историю). Как они уже это делали с Афганистаном, например. Весь мир знает, чем это обернулось. Чувство самосохранения отключается, когда надо Россию "поставить на место". Причём США, как всегда, уповают на свою географическую удалённость от территории террора. Что, впрочем, не всегда срабатывает. Европе сложней. Когда Зеленского так или иначе не станет, никто не знает, в какую сторону расползётся оружие и вместе с ним — террор. Лидерам Евросоюза сейчас некогда думать об этом: они распределяют деньги на вооружение, как два года распределяли гигантские деньги от фармкомпаний, и для многих из них военная риторика и истерика — способ отвлечь внимание собственных народов, держать их "в тонусе".

А вчера мы стали свидетелями качественного перехода киевского режима в полноценный террористический. Что и следовало доказать.