"Золотой мальчик", которого все ненавидят

1 февраля 2011 года. Нью-Йорк.

Это была катастрофа.

Мартин сидел в офисе один, сменив деловой пиджак на серую толстовку, и молча смотрел перед собой. От отчаяния ему хотелось выть.

Сегодняшняя сделка должна была стать его триумфом — он столько дней присматривался к фармацевтической компании Orexigen, рассчитывая, что каждый потраченный доллар принесёт ему тысячу процентов прибыли. Он уже готовился принимать поздравления: вау, "золотой мальчик" вернулся на биржу!

Но вместо этого он потерял буквально всё.

Ему помешал обычный вирус гриппа! Кто-то из чиновников подхватил грипп, в итоге заседание FDA (Управления по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов США) перенесли на один день. И все его расчёты в ту же секунду полетели в тартарары.

Всего за 45 минут торгов на бирже Мартин потерял свыше 10 млн долларов — то есть практически всё, что у него было на счетах.

"Золотой мальчик" вновь облажался. Никто и никогда больше не доверит такому жалкому неудачнику своих денег.  

Поэтому Мартин молча сидел за столом, цедил из стакана виски и представлял себе злое лицо отца:

— Я всегда говорил, что всяк сверчок знай свой шесток, а ты вообразил о себе невесть что... Давай-ка, пацан, я тебя устрою уборщиком в туалет на испытательный срок...

— Уборщиком?! Чёрта с два!

Хмель ударил в голову Мартина, и он с размаху бросил стакан в стеклянную стену кабинета. И в том момент, когда по зеркальному полу во все стороны разлетелись стеклянные брызги, в его голове будто бы сам собой возник план, что надо сделать. Всё просто — надо только сделать вид, что ничего не было. Абсолютно ничего.   

Он бросился в приёмную и схватил за руку съёжившуюся от страха секретаршу:

 — Керри! — зашипел он в лицо девушке. — Клянусь дьяволом, если ты кому-нибудь проболтаешься о том, что случилось сегодня, я тебя придушу! Поняла?

 Испуганная Керри только кивнула.

 "Золотой мальчик" повернулся и пошёл к бару. 

 Брокер из школы

"Социопат", "отморозок", "чудовище", "моральный банкрот" и "бандит от фармацевтики" — так сегодня пресса именует 34-летнего Мартина Шкрели, бывшего главу нью-йоркской фармацевтической компании Turing Pharmaceuticals AG.

Чуть раньше те же самые газеты называли Шкрели золотым ребёнком, воплощением американской мечты и самым удачливым из эмигрантов.

Выяснилось, что от любви американских массмедиа до лютой ненависти и откровенной травли действительно отделяет один лишь неверный шаг, и пройти этот путь можно на удивление легко.

Итак, Мартин Шкрели родился 1 апреля 1983 года в Бруклине, в Нью-Йорке, в семье албанских эмигрантов Зефа и Марии Шкрели. Кстати, это одна из самых распространённых фамилий для выходцев с севера Албании: шкрели — древнее славянское племя, обитавшее когда-то на берегу Скадарского озера.

Родители подрабатывали уборщиками в больнице Кони-Айленда и в местных торговых центрах. Всего в семье было трое детей: двое сыновей и сестра. Мартин был самым младшим, самым болезненным и самым брошенным ребёнком. Как он сам вспоминал, единственным его другом был мистер Марти — престарелый сосед по лестничной площадке, разорившийся биржевой брокер, с которым Мартин часто играл в шахматы.

Именно мистер Марти и подарил ему книгу Джорджа Сороса "Алхимия финансов", которая страшно заинтересовала мальчика. Он стал жадно выспрашивать мистера Марти об игре на фондовой бирже. Полученные знания он тут же стремился реализовать на практике, купив себе место брокера в системе электронных торгов на Нью-Йоркской фондовой бирже.

— Первые акции, которые я купил, были ценными бумагами компьютерной корпорации Compaq, — смеётся Шкрели. — Я до сих пор помню их тикер — CPQ (тикер — краткое название компании на мониторе фондовой бирже). И ещё я боготворил Билла Гейтса. Мои одноклассники всё свободное время обсуждали игры в бейсбол или футбол, они знали рейтинг каждого игрока из клубов New York Mets или Yankees, но я же старался узнать всё о компьютерных компаниях, чьи акции участвовали в торгах. Я читал о них буквально всё, следил за презентациями новинок и за кадровыми перемещениями топ-менеджеров, чтобы предугадывать колебания котировок акций.

Уже в старших классах школы он, пытаясь вычислить алгоритмы биржевой игры, подружился с учителем математики Линдой Абуди.

— Миссис Абуди была просто замечательным учителем, — вспоминал Мартин Шкрели. — Её уроки логического мышления оказались невероятно полезными для моей карьеры. 

Уже став миллионером, Мартин Шкрели вернулся в родную школу и подписал чек на миллион долларов — в знак признательности за уроки математики.

— Я помню Мартина как депрессивного одинокого ребёнка, — позже призналась Линда Абуди репортёрам. — Он всё время страдал от каких-то болезней, и не было ни дня, чтобы он не принимал какие-либо препараты. Однажды он спросил у меня, чем ещё, кроме акций компьютерных фирм, можно было бы торговать на бирже. Я посоветовала ему выбрать ту сферу, которая лучше всего ему знакома.

Оказалось, что Мартин прекрасно разбирается если не в лекарствах, то в болезнях.

"Золотой мальчик"

Мартин Шкрели сам заработал себе деньги для оплаты обучения в Baruch College — это престижная бизнес-школа имени американского финансиста и филантропа Бернарда Баруха. В 2004 году он, закончив школу, отправился на стажировку в хедж-фонд Cramer Berkowitz & Co.

Именно тогда Мартин Шкрели и придумал играть на бирже против фармацевтических компаний.

Суть его трюка проста.

У биржевых спекулянтов есть такой термин, как "продажа без покрытия", то есть распродажа ценных бумаг, товаров или валюты, которыми торговец на момент продажи не владеет. Допустим, у вас есть секретная инсайдерская информация, что правоохранительные органы готовят иск в суд против какой-либо компании, что неизбежно отразится на курсе акций. Вы обращаетесь к брокеру этой компании и просите под залог оговорённой суммы взять кредит в виде, предположим, 20 акций этой компании. Получив акции, вы начинаете играть на понижении: то есть сначала продаёте их по первоначальной цене, а затем ждёте выпуска новостей и следующей за ними паники и падения курса акций. И на вырученные от продажи 20 акций вы покупаете 40 акций, после чего 20 акций отдаёте кредитору. Плюс, конечно, проценты за пользование кредитом в форме ценных бумаг. Оставшиеся 20 акций — это ваша прибыль, которая возрастает многократно, когда курс акций восстановится.

Мартин Шкрели придумал не ждать у моря погоды, а самим организовывать для фармацевтических фирм мелкие неприятности, влияющие на курс акций.

И первой его жертвой стала Abbott Laboratories — транснациональная американская корпорация, которая тогда только вывела на рынок препарат "Флувоксамин" для лечения социофобии. А уж это заболевание было отлично знакомо нелюдимому Шкрели. Врачи с самого детства пичкали его различными таблетками для преодоления тревожных расстройств и социопатии.

Мартин подал на новый препарат жалобу в FDA (Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов США): дескать, этот препарат обладает такими же побочными эффектами, как и его предшественник "Зимелидин", запрещённый к продаже после того, как выяснилось, что побочные эффекты от этого успокоительного средства порой доводили пациентов до летального исхода. В итоге акции Abbott Laboratories упали в цене, а ушлый брокер тут же скупил все подешевевшие ценные бумаги.

Через несколько дней хедж-фонд Cramer Berkowitz & Co заработал на этой сделке столько денег, что Комиссия по ценным бумагам и биржам начала против фонда собственное расследование, но в итоге так и не нашла ничего криминального.

Юного стажёра, чьё невинное детское лицо в сочетании с повадками матёрой "акулы капитализма" привело репортёров в священный трепет, в прессе стали называть золотым мальчиком.

Первый крах

Окрыленный первым успехом, Мартин Шкрели в 2006 году уходит из компании Джима Крамера и открывает свой собственный инвестфонд Elea Capital Management, который стал специализироваться на фармакологическом рынке. Название фонду было дано в честь античного греческого города Элея, который был известен как родина философа Парменида, одного из основоположников логики. Правда, Шкрели не учёл, что этот некогда цветущий город был оставлен жителями из-за постоянных набегов кочевых племён. Хедж-фонду повезло ненамного больше.

Как раз накануне глобального финансового кризиса 2008 года инвестиционный банк Lehman Brothers подал в суд на Elea, требуя досрочного погашения кредитных займов. Марин Шкрели взмолился об отсрочке — тогда он вложил несколько сотен тысяч в компанию, которая разрабатывала очень перспективное лекарство от синдрома Альцгеймера. Препарат обещал фантастические прибыли: Альцгеймер сейчас считается наиболее распространённой формой старческой деменции и настоящим бичом стареющего Запада.

Но судья был непреклонен и обязал выплатить банку 2,3 миллиона долларов.

Позже выяснилось, что в хедж-фонде Шкрели работал шпион банка, который снабжал банкиров всей информацией о работе. В какой-то момент хозяева Lehman Brothers решили, что клиент созрел для "стрижки", и отобрали у Шкрели все активы, поступив с ним так же, как и он сам поступал со своими жертвами.

В итоге все эксперименты были загублены банкротством Lehman Brothers, с которого и начался глобальный финансовый коллапс, накрывший с головой и "золотого мальчика" фармакологического рынка. Мартин продал машину, закрыл хедж-фонд и вернулся к родителям в Бруклин — в старый шестиэтажный кирпичный дом, где окна не мыли с момента его постройки в позапрошлом веке.

Вскоре он разругался с родителями, которые, вспомнив о своём албанском происхождении, стали истово верующими мусульманами.

— Это тебя Аллах наказал, — заявила мама. — Недаром в Коране сказано, что Аллах покарает всех, кто не оставит занятие ростовщичеством.

— Тогда почему твой Аллах не покарает этих толстосумов, оставивших меня без цента?!

Однажды в пылу спора Мартин выбежал из дома, поклявшись больше никогда сюда вновь не возвращаться. Позже он не раз попытался примириться с родителями, но они твёрдо стояли на своём: "Проклятые деньги ростовщика нам не нужны! Пусть мы лучше умрём на улице, чем возьмём деньги, проклятые Аллахом". 

Сегодня мать "акулы капитализма", ворочающего миллионами, можно застать за уборкой туалета в гигантском торговом молле где-нибудь на Ocean Parkway в Бруклине. Правда, никто не знает, как она выглядит: папарацци так ни разу и не удалось снять Мартина Шкрели вместе с семьёй.

— Да, мы с тех пор друг с другом почти не общаемся, — равнодушно пожимает плечами Мартин.

 Второй шанс

Мартину Шкрели повезло: он нашёл человека, который не только поверил в способность "золотого мальчика" вернуться на фондовый рынок, но даже и нашёл средства для учреждения нового хедж-фонда. Это был его старый приятель Марек Биестек, однокурсник по Колледжу Бернарда Баруха. Вместе они основали фонд MSMB — это название было составлено из инициалов компаньонов.

На этот раз Мартин Шкрели, казалось, учёл все ошибки. Он нанял лучших медицинских экспертов, которые следили за клиническими испытаниями всех новейших лекарственных препаратов и находили ему перспективные компании, нуждавшиеся в "добровольно-принудительных" инвестициях.

Его первой жертвой стала фармацевтическая компания MannKind, которая вела работы по созданию нового лекарства для лечения сахарного диабета. Шкрели направил донос в FDA, утверждая, что при клинических испытаниях нового препарата у подопытных людей были серьёзные проблемы с побочными эффектами. В итоге чиновники FDA временно отозвали лицензию на клинические испытания препарата, а когда акции компании упали ниже плинтуса, Мартин, скупив контрольный пакет, прибрал к рукам всю компанию. Вскоре клинические исследования были продолжены, а через некоторое время MannKind вывела на рынок свой препарат — "вдыхаемый инсулин".

Затем Шкрели по такому же сценарию купил компанию Navidea Biopharmaceuticals, которая готовилась вывести на рынок новый препарат для диагностики раковых заболеваний.

Наконец, в его поле зрения попала и компания Orexigen Therapeutics, основатели которой разрабатывали уникальный препарат для лечения ожирения, а ведь это настоящая золотая жила, так как в США от лишнего веса страдают миллионы американцев.

Мартин Шкрели понял, что должен во что бы то ни стало купить эту компанию.  

Он готовил эту сделку несколько месяцев. 

Блицкриг был назначен на 1 февраля 2011 года. В этот день эксперты FDA должны были рассмотреть жалобу на препарат Orexigen и отозвать разрешение на проведение очередного этапа исследований. После этого курс акций фирмы должен был пойти вниз, а для игры на понижение Мартин Шкрели взял в долг крупный пакет акций у брокерской компании Merrill Lynch. Конечно, пришлось дать крупный залог в размере 10 миллионов долларов, но Мартин был настолько уверен в успехе операции, что поставил на кон все средства фирмы.

Но затем случилось то, чего он предвидеть никак не мог. Кто-то из чиновников FDA заболел, и в итоге заседание перенесли ровно на один день. "Ну что может случиться за один день?!" — размышляли чиновники.

Но для Мартина Шкрели это была катастрофа. По условиям договора с кредиторами, он должен был ровно в 18:00 1 февраля либо вернуть взятый взаймы пакет акций, либо отдать денежный залог.

И Шкрели вновь потерял все.

Урок Мавроди

 В России был Сергей Мавроди и МММ, а в США основателем "пирамидостроения" считается итальянский финансист Чарльз Понци, который в 1919 году, заняв немного денег, открыл Компанию по обмену ценных бумаг. Ценные бумаги изготовлял сам Понци: он выдавал клиентам долговые расписки, в которых он обязывался через 90 дней выплатить 1500 долларов на каждые полученные 1000 долларов. И в течение года он честно выплачивал проценты — пока строилась "пирамида", которую в США с тех пор стали именовать схемой Понци.

 Именно о Понци тем роковым вечером 1 февраля и вспомнил отчаявшийся Мартин Шкрели.

 Он решил скрыть все убытки, а деньги для выплат акционерам и инвесторам взять из других источников.

 Для сохранения своей репутации он был готов пойти на что угодно.

 На следующее утро он разослал акционерам хедж-фонда поздравительные письма, в которых сообщил, что MSMB Capital на последней сделке заработала свыше 40 миллионов долларов — врать так врать, решил Шкрели. Правда, писал он акционерам, для получения ещё большей прибыли он эти деньги вложил в создание их новой общей фирмы — MSMB Healthcare, которая сама займётся исследованием и созданием новых лекарств.

 Инвесторы стоя аплодировали Шкрели и сами несли деньги в руки ловкого дельца — буквально за неделю его новая компания собрала более пяти миллионов долларов инвестиций.

 Справедливости ради стоит отметить, что своё обещание Шкрели сдержал: за несколько лет работы учёные, работавшие в MSMB Healthcare, разработали препарат для лечения редкого типа мышечной дистрофии, а также создали экспериментальную терапию для лечения болезни Галлервордена — Шпатца — это редкое нейродегенеративное расстройство, сопровождающееся отложением железа в головном мозге.

В 2012 году журнал Forbes поместил основателя холдинга MSMB в список 30 лучших финансистов мира. Под фотопортретом Мартина Шкрели была размещена пафосная подпись: "Активист, не устающий сражаться с заскорузлой медицинской индустрией ради создания новых медикаментов для людей, страдающих редкими болезнями".

Но ни журналисты, ни сами инвесторы и не подозревали, что в сентябре 2012 года MSMB Healthcare вновь сел на финансовую мель — исследования новых препаратов словно были чёрной дырой, опустошавшей все счета. И тогда Шкрели, вновь ничего не сказав инвесторам, решил тихо прикрыть лавочку и вернуться к старым махинациям с акциями.

Всё выше, и выше, и выше!

Остаток средств Шкрели направил в фонд новой фармацевтической кампании Retrophin, которой была уготована иная роль: компания должны была скупать право на выпуск лекарств, которые больше никто не производит, и взвинчивать на них цену до небес. Именно этот способ он и избрал, чтобы быстро рассчитаться со всеми долгами. 

И поначалу деньги действительно как будто бы потекли рекой.

Первым он купил право на препарат Vaelant, который использовался для лечения болезни Вилсона — наследственного заболевания, вызывающего дегенерацию печени. И тут же поднял цену на лекарство — ровно на 500 процентов.

Затем Retrophin приобрёл права на выпуск препарата Thiola для лечения цистинурии — редкого наследственного заболевания, после чего поднял стоимость лекарства уже на две тысячи процентов.

— А что тут такого? — удивлялся Шкрели. — Это же обычный капитализм, и все так делают. Да и за сами препараты платят вовсе не пациенты, а страховые компании, жиреющие на несчастьях людей. Если этим толстосумам не нравится платить цену за мои препараты, пусть инвестируют средства в разработку других лекарств.

Шкрели был прав на 100 процентов: обогащение на редких препаратах давно уже стало фирменным приёмом американских фармацевтов. Например, в 2007 году бывший банкир Дон Бейли купил компанию Questcor Pharmaceuticals и тут же поднял цену на детское противосудорожное средство с 50 до 28 тысяч долларов за флакон, а потом "перепрофилировал" его в лекарство от рассеянного склероза для взрослых.

Однако Мартин Шкрели не учёл одного маленького, но весьма существенного нюанса: все резкие повышения цен происходили с негласного одобрения страховых компаний, получавших свою долю прибыли с препаратов. Шкрели же просто восстал против неписанных правил отката и поставил страховщиков перед фактом повышения стоимости лекарств.

И тогда страховые компании объявили ему войну. 

Самый знаменитый мерзавец

Вскоре в Retrophin нашёлся и осведомитель, готовый продать страховщикам все секреты Шкрели. Это был некто Тимоти Пьеротти, бывший брокер, который был уволен из Retrophin за финансовые махинации. Как утверждает сам Шкрели, Пьеротти украл из бюджета хедж-фонда MSMB свыше 1,6 миллиона долларов, на которые он купил акции компании. С собой Пьеротти унёс и некоторые документы, проливающие свет на истинное положение финансовых дел в компании.

Но если в дикой варварской России за такие вещи запросто убивают, то Мартин Шкрели ограничился лишь тем, что в социальных сетях на всех аккаунтах Кристины Пьеротти, супруги сбежавшего брокера, он оставил сообщения: "Ваш муж украл у меня деньги. Я надеюсь увидеть вас и ваших четырёх детей бездомными и сделаю всё, что в моих силах, чтобы добиться этого".

В ответ Кристина обратилась в полицию, разразился скандал, который привлёк внимание занервничавших инвесторов.

В итоге акции Retrophin за полгода подешевели в два раза, и в октябре 2014 года инвесторы добились того, что его компаньон Марек Биестек официально сместил Шкрели с поста исполнительного директора компании.

Также новые менеджеры Retrophin подали на него в суд, обвинив в нарушении правил торговли ценными бумагами, а также в "нерациональном использовании" средств компании в размере 65 миллионов долларов.

Впрочем, вскоре выяснилось, куда ушли эти деньги: в феврале 2015 года Мартин Шкрели основал компанию Turing Pharmaceuticals. И тут же выкупил за 50 миллионов долларов все права на препарат Daraprim. Это старое и недорогое лекарство, предназначенное для лечения токсоплазмоза — паразитарного заболевания, которое встречается у пациентов с ослабленной иммунной системой, в частности у ВИЧ-инфицированных, а также у онкобольных, прошедших курсы химиотерапии.

И тут же Шкрели "переоценил" препарат — это старый трюк из арсенала фармацевтических компаний, которые сначала выкупают права на лекарства, срок действия патента на которые истёк, а затем "переоформляют" патент, при этом практически не изменяя рецептуры препарата.

На этот раз при "переоценке" Мартин Шкрели установил настоящий мировой рекорд: он поднял стоимость препарата на 5500% — то есть с 13 до 750 долларов за упаковку.

Поскольку людям с ослабленным иммунитетом, как правило, требуется длительный курс лечения Daraprim, то, как подсчитали эксперты из Американского общества специалистов по инфекционным заболеваниям, при таких ценах на препарат годичный курс приёма лекарства обойдётся в 640 тысяч долларов. При этом стоимость лечения данным лекарством не покрывается медицинской страховкой.

На следующее утро Мартин Шкрели проснулся знаменитым: все газеты США написали о "мерзавце, который решил забрать последние деньги у больных СПИДом".

Вразнос

Чтобы справиться со скандалом, компания наняла лоббистов и пиарщиков, но все их усилия были сведены на нет высказываниями самого Шкрели, одержимого только одной идеей: во что бы то ни стало рассчитаться с долгами и остаться на плаву в море бизнеса. 

— Если компания продаёт спортивные машины Aston Martin по цене велосипеда, а мы покупаем эту компанию и предлагаем продавать по цене "тойоты", то мне не кажется, что это преступление, — заявил он в интервью одной телекомпании. — У меня есть инвесторы, и единственное, о чём я должен сейчас думать, так это о том, как сделать их ещё богаче.

— И вам совсем не стыдно? — растерянно спросил телеведущий. — Вы ни о чём не жалеете?

— Конечно, жалею. О том, что не поднял цену на 10 тысяч процентов.

Шкрели превратился в самого ненавидимого человека Америки, причём скандал пришёлся на начало предвыборной президентской гонки в США, и оба кандидата яростно обличали предпринимателя, обещая довести дело до тюрьмы.

В ноябре 2015 года Шкрели получил предупреждение от генерального прокурора Нью-Йорка о том, что дистрибьюторская сеть Daraprim может быть закрыта по требованию антимонопольного законодательства. Тогда Мартин объявил о покупке 70% акций компании KaloBios Pharmaceuticals, благодаря которой он мог наладить продажи препарата по всей стране.

Кроме того, стало известно, что Шкрели приобрёл и патент на "Бензидазол" — препарат против паразитарной инфекции, распространённой в Южной и Центральной Америке. Фирма объявила о планах "переоценки" препарата, стоимость которого должна была вырасти с 200 до 100 тысяч долларов.

Это была последняя сделка Мартина Шкрели: 17 декабря 2015 года предприниматель был арестован в своей роскошной квартире на Манхеттене агентами ФБР. Его обвинили в мошенничестве с ценными бумагами, сокрытии информации от инвесторов и использовании активов каждой следующей своей компании для того, чтобы покрыть долги предыдущей. Все эти статьи тянули на 20 лет лишения свободы. 

Враг всех рэперов

 Разумеется, в тюрьме Мартин Шкрели не провел и дня — до обвинительного приговора, по крайней мере. Уже вечером он был освобождён под залог в один миллион долларов. Судебный вердикт был суров: Мартину было запрещено работать на фондовом рынке. Тогда Мартин решил стать блогером — впрочем, без особого успеха. Сначала он ежедневно устраивал скандалы в "Твиттере", осыпая грубой бранью репортёров и прокуроров. Потом, когда суд запретил ему публиковать твиты, он стал записывать видеоролики из своей квартиры и выкладывать на YouTube.

Видеоканал не снискал популярности: мало кому понравится смотреть на то, как Мартин в домашней пижаме слоняется по комнате, бренчит что-то на гитаре или поедает шоколадки, рассуждая, что вовсе не он придумал дорогую медицину.

 Лишь однажды он пережил всплеск ненависти к своей персоне — когда признался, что незадолго до ареста он анонимно совершил "музыкальную покупку века": за два миллиона долларов он купил единственную копию альбома "Однажды в Шаолине" популярной в США рэп-группы Wu-Tang Clan.

Ярости фанатов группы не было предела, причём многие из них даже забыли, что этот фокус с продажей единственного экземпляра альбома с 31 треком придумали сами музыканты, решившие таким образом выразить свой протест против пиратского скачивания музыкальных альбомов в Интернете. Дескать, если вы все воруете нашу музыку, то отныне мы будем писать песни только для тех, кто в состоянии оплатить наш труд. А вы, дорогие слушатели, подавитесь от жадности.

 Возмущённые фанаты стали упрашивать неизвестного покупателя альбома выложить в Интернет хотя бы несколько треков, и тут Шкрели запостил в твоём "твиттере" встречное предложение: он опубликует часть треков, если фанаты уговорят певицу Тейлор Свифт заняться с ним оральным сексом.

 Вместо певицы откликнулся сам лидер группы Wu-Tang Clan Роберт RZA Диггз, обрушившийся на Мартина Шкрели с потоком брани: он, видите ли, не знал, что покупателем окажется такой "г...нюк". В ответ Шкрели назвал рэпера бездарностью.

— Ты думаешь, что твой альбом — это нечто уникальное?! Мать твою, да никто просто не в курсе, какой тухлый отстой ты записал! Это д...мо и слушать невозможно!

Взаимный поток оскорблений вскоре достиг такого накала, что RZA пообещал вооружить автоматами банду отморозков и просто пристрелить этого придурка.    

Сухим из воды

Между тем, пока Шкрели валял дурака, усыпляя бдительность агентов ФБР, его финансисты и адвокаты не сидели без дела. И только Федеральный суд Бруклина начал рассматривать дело против Шкрели, как вдруг выяснилось, что он практически расплатился со всеми долгами.

 Например, 27-летняя Сьюзан Хассан, дочь хозяина фармацевтического гиганта Fred Hassan, рассказала в суде, что она пришла в хедж-фонд Шкрели с надеждой удвоить свои 300 тысяч долларов. В итоге она получила от фонда в три раза больше — правда, для этого ей пришлось подождать больше года и продать часть акций Retrophin.

— Но разве вас силой заставили брать акции? — спросил её адвокат Бенджамин Брафман.

— Нет, конечно.

 — И вы в итоге получили немалую прибыль?

 — Да, даже больше, чем я рассчитывала.

 Ещё одним свидетелем стал венчурный инвестор Даррен Блэнтон, известный как советник переходной команды президента Трампа. Он инвестировал в фонд Шкрели 1,25 миллиона долларов, а не так давно получил почти пять миллионов прибыли.

 В итоге, опасаются прокуроры, дело может рассыпаться — пострадавших в деле о мошенничестве не будет. Тогда внимание суда будет сосредоточено на более мелких эпизодах, например на сокрытии информации от инвесторов. Но, если начать сажать людей по этой статье, завтра за решётку отправится вся Уолл-стрит.

 — Думаете, брокеры ставят в известность своих клиентов, что отдают акции их компаний напрокат, чтобы другой брокер смог сыграть на понижении курса и перекупить по дешёвке контрольный пакет? — спрашивает адвокат Бенджамин Брафман. — Нет, конечно, а между тем все брокеры только так и зарабатывают.

 Если же судить Шкрели за необоснованное повышение цен на лекарства, то завтра любой клиент может подать иск в суд против дирекции фармацевтической компании, требуя отправить того в тюрьму.

 Между тем общественное мнение настроено против Шкрели, но самого подсудимого это ничуть не волнует.

— Я уверен, что присяжные признают меня невиновным, — сказал он после первого заседания суда журналистам. — Я вижу, как я иду по улицам Нью-Йорка и люди восхищённо пожимают мою руку. И говорят: "Я хочу быть таким же, как ты, Марти!"

Разумеется, после этих слов Мартина Шкрели стали ненавидеть ещё больше, если это только вообще возможно.