Прыгун. Фельдшер — о тех, кто дошёл до дна бутылки, а потом до дна пруда

Невдалеке от жилых домов, сразу между железной дорогой и химзаводом, располагался парк, центр которого украшал небольшой пруд. Обычно в конце мая на берегу пруда появлялись самопальные шалаши, куда заселялись до конца сентября вольные люди, в просторечье именуемые бомжами.

Мешать никому не мешали, жили лето весело, даже магнитофон по ночам играл. Милиция их не гоняла, поскольку жалоб от местных жителей не поступало. А раз нет жалоб — значит, всё хорошо.

Иногда, а точнее в день получки, наведывался в скаутский лагерь мужичонка лет пятидесяти. Приносил водки, закуски, а то и новые кассеты для магнитофона, дабы ознакомить честную компанию с последними новинками эстрады, а посему пользовался у бомжей если уж не авторитетом, то уважением.

Залив за воротник, мужичонка становился разговорчивым и мог долго рассказывать про свои жизненные похождения. А уж придумывал или нет — да кого это интересовало. Главное — интересно и водка есть.

— Я этот пруд ещё при Советах копал. Раньше купались в нём. Да и сейчас, наверное, можно. Сюда вода с химзавода шла после очистки. Ни одного микроба. Даже рыбок специальных в него запускали, чтоб чистоту контролировать.

— Да куда ж в нём купаться-то? — один из бомжей изобразил на лице отвращение. — Грязища, а не вода. Там не то что рыбки, там сами микробы от грязи подохнут.

— На себя посмотри, — мужик обиделся за творение рук своих. — Конечно, если ты в него свалишься, то вся живность сразу брюхом вверх всплывёт. А вода чистая. Могу доказать.

Мужичонка разделся до трусов и, махнув ещё полстакана для храбрости, прыгнул в пруд. В последний момент координация движений подвела, отчего в воду мужик вошёл плашмя, ударившись о поверхность водоёма всем пузом.

Выплывал долго, морщась от боли, под дружный смех сотоварищей. Протянутые в помощь руки вытащили бедолагу на берег. На животе прыгуна слева от пупка обнаружилось небольшое, но совершенно лишнее для организма отверстие, из которого обильно текла кровь. После непродолжительного консилиума сообществом было принято решение о немедленном вызове в лагерь скорой.

— Как угораздило-то? — фельдшер уже затампонировал рану и теперь устанавливал капельницу.

— Да кто ж знал, что там железяка на дне торчала, — мужик геройски терпел неприятную процедуру. — Но вода чистая. До дна всё видно. А этим лишь бы поспорить. С кем спорят-то? Я этот пруд как облупленный знаю.

— Молчи уж, знаток, — скорая ехала по направлению в больницу. — Как же тогда железяку в такой чистой воде с берега не увидел?

— Пьяный потому что, — мужичонка горестно вздохнул. — Но я им всё равно докажу.

— Доказал уже... что не хрена в воду пьяным прыгать, — фельдшер открыл боковую дверь машины. — Не вставай. Сейчас каталку привезу.

— Повезло, — дежурный хирург санировал рану. — Не проникающее. Зашьём, столбняк вколем, пару дней понаблюдаем, и, если всё хорошо, домой.

"...На животе утонувшего мужчины, слева от пупка, имеется небольшой шрам, обработанный бриллиантовым зелёным. Со слов знакомых, которые сегодня вместе с погибшим распивали спиртные напитки, три недели назад мужчина получил рану, купаясь в этом же пруду. Других видимых телесных повреждений нет..."

Сержант положил протокол осмотра в папку, где уже лежал бланк констатации смерти, заполненный бригадой скорой помощи, и закурил, прячась от жары в тени деревьев в ожидании приезда спецмашины для перевозки тел.