Кортиком в спину. Как англичане предали союзников и уничтожили их флот

В июне 1940 года Францию постигла грандиозная катастрофа. Вермахт провёл образцовый блицкриг и за несколько недель уничтожил французскую сухопутную армию, а главное — волю французского правительства к сопротивлению. Гитлер театрально обставил капитуляцию Франции: для подписания акта был извлечён из музея даже железнодорожный вагон, в котором сами немцы подписали акт о собственной капитуляции в конце Первой мировой. К этому моменту французская армия была практически целиком взята в плен. Однако у французов ещё оставался флот.

Французы располагали приличным набором боевых кораблей, включая линкоры. Однако в начале войны многие французские корабли вообще не могли принять участия в боях: они находились на южном побережье Франции, а то и в Северной Африке. Корабли оказались там, где их застала новость о капитуляции. Нацисты захватили большую часть Франции, однако юг страны оставался в ведении правительства Виши. Ситуация в колониях вообще стала неопределённой.

Для Британии наступили не самые приятные времена. Империя оказалась в ситуации, когда против нацистов приходится воевать в гордом одиночестве. Конечно, вермахт не мог просто так перепрыгнуть через Ла-Манш, однако в Лондоне очень серьёзно относились ко всем угрозам, которые до сих пор могли казаться незначительными.

Крупной и неопределённой величиной оставался четвёртый в мире французский флот. Морскими силами Франции командовал адмирал Франсуа Дарлан. Этот человек был квалифицированным военным моряком, но в условиях крушения государства профессиональных способностей оказалось недостаточно. Дарлан сходу поддержал коллаборационистов и получил от новых властей должность министра морского флота. На вопросы Черчилля Дарлан давал уклончивые ответы. Дарлан, конечно, знал, что не все французы прекратили сопротивление и генерал де Голль собирает тех, кто намерен продолжить войну против нацистов. Однако адмирал предпочёл тёплое место в новом правительстве.

Правда, речи не шло об использовании французского флота нацистами. В соглашении между Германией и Францией указывалось, что корабли будут собраны и разоружены под контролем рейха. Англичане увидели в этом пункте угрозу прямой передачи кораблей немцам. В честное слово Гитлера, разумеется, никто не верил ни на грош. Тем не менее французы впоследствии утверждали, что речь идёт просто о неверном толковании договорённостей.

Фактически "контроль" должен был выразиться в отправке на борт некоторого числа офицеров и чиновников. К тому же очевидны все проблемы, которые вызвал бы даже возможный захват кораблей. Запчасти и боеприпасы к ним в Германии, разумеется, не производились, морякам французские корабли не были знакомы. В конце концов, подготовка экипажа для линкора — это дело многих месяцев, так что страх перед немецким десантом в устье Темзы под прикрытием орудий линкоров "Ришелье" и "Париж" был, очевидно, раздутым.

24 июня адмирал Норт, командовавший Гибралтаром, встретился с французским адмиралом Жансулем в порту Мерс-эль-Кебир, что в нынешнем Алжире. Услышанное его не обрадовало: Жансуль заявил, что будет подчиняться своему правительству, а французские корабли в руки противника он не отдаст, последний тезис он особо подчеркнул. Однако предложение подчиниться англичанам француз отверг.

Англичане считали, что угроза слишком серьёзная, чтобы игнорировать её. Перспективы немецкой высадки на Альбионе выглядели туманно, но орудия бывших французских кораблей могли резко изменить баланс сил. Мысль, что в портах будут стоять мощные боевые корабли не под контролем Лондона, раздражала. Размышления Черчилля можно понять, хотя его итоговое решение оказалось этически небезупречным. Итоговый план англичан состоял в том, чтобы одним ударом захватить или уничтожить все французские корабли. Всего через две недели после капитуляции Франции англичане повернули оружие против вчерашнего союзника, а решение об атаке было принято и вовсе через каких-то шесть дней после сдачи.

Французы, конечно, имели все основания опасаться англичан, но не предполагали, что дело обернётся настолько скверно. Между тем судьбу их флота уже решили в Лондоне. План скоординированной атаки против недавнего союзника получил название "Катапульта". Выполнение замысла назначили на 3 июля 1940 года.

Часть французских кораблей находилась в британских портах: англичан воспринимали как союзников и не ожидали дурного. В Портсмуте и Плимуте стояли целые флотилии линкоров и миноносцев, в общей же сложности по портам было распределено около 200 вымпелов.

Захват этой части французских кораблей оказался самым простым делом. К Годену де Вилену, командующему французскими силами в Портсмуте, явился его английский коллега, попросивший ввести в порт корабли, стоявшие на рейде, чтобы дать англичанам возможность провести учения. В Плимуте французского адмирала просто пригласили на обед. Французы в благодушном настроении выполнили эти просьбы. В 3:45 английские абордажные команды поднялись на борт и начали брать корабли под контроль.

Линкор "Париж" захватил отряд аж в 700 человек. Сопротивление было минимальным: французы оказались совершенно ошеломлены. Уинстон Черчилль называет обстановку передачи кораблей дружественной, но это очевидное приукрашивание. Легко представить, какие дружеские чувства испытывали моряки, сгоняемые на берег вооружёнными солдатами. На борту подводной лодки "Сюркуф" дружба дошла до того, что один англичанин и один француз были убиты, несколько человек ранены. Однако в общем англичане без сучка и задоринки провели операцию в собственных портах. Но более крупные силы французов находились в портах Северной Африки.

Здесь "уговаривать" французов отправилось "Соединение Эйч" адмирала Сомервилла. Сомервилла к тому моменту помотало по морям и фронтам: он воевал в Первую мировую, а совсем недавно участвовал в эвакуации англичан из Дюнкерка. От Сомервилла требовали любым способом добиться вывода французов из игры — они должны были или подчиниться англичанам и перевести свои корабли в британские порты под их руководством, или затопить свой флот своими руками, или умереть.

Этот нехитрый выбор английский адмирал и поставил перед Жансулем, когда британские корабли замаячили перед рейдом Мерс-эль-Кебира. Сомервилл шёл на задание без всякого энтузиазма. Перед выходом он отправил в адмиралтейство обстоятельную записку, в которой утверждал, что следует как можно тщательнее избегать применения силы. Однако командование ответило недвусмысленно: если французы откажутся от выставленных условий, их нужно уничтожить.

Между тем французы если к чему и готовились, так это к продолжению войны с немцами — под своим флагом и своим командованием — либо к выходу из войны. Утром 3 июля Жансуль, ещё не знавший о том, что произошло в Англии, увидел английские корабли. С небольшого катера передали пакет для адмирала от его английского коллеги. Естественно, француз воспринял условия, поставленные лондонским правительством через Сомервилла, наглым ультиматумом.

Жансуль оказался в мерзкой ситуации: законное командование молчит, а союзник требует немедленного решения под прицелом тяжёлых орудий. Однако пойти на покорное выполнение приказов чужой державы он, конечно, не мог. Поэтому Сомервилл получает ответ. Французы не собираются сдаваться немцам, но и подчиняться англичанам не станут. "Мы будем защищаться всеми имеющимися средствами". Ответ Жансуля передан через кэптена Холланда. Холланд читает записку и замечает: "На вашем месте и мой ответ не был бы другим".

Никто не хотел умирать, но и уступать тоже никто не желал.

Сомервилл дополняет ультиматум уже без всяких игр в галантность: "Если вы не примете наши предложения, в 14:00 мы откроем огонь". Жансуль объявляет боевую тревогу. Холланда вызывают к французскому адмиралу. Кажется, может быть достигнут компромисс.

Только кажется. В течение часа кэптен Холланд препирается с Жансулем. Француз приводит очевидные доводы: он не вправе пойти наперекор своему правительству, которое объявило о перемирии. Он готов сам уйти в США, даже утопить корабли — но не по приказу англичан. Тупик: у Сомервилла инструкции, у Жансуля долг. Вдобавок, француз получает наконец ответ с родины: "Ответить силой на силу".

В 16:56 англичане открыли огонь. Французы начали выходить из гавани. Первые залпы ничего не дают: снаряды летят с недолётом и попадают в мол. Англичане начали стрелять раньше, к тому же они уже заняли позиции, поэтому они стали добиваться попаданий первыми. Первыми же залпами британцы тяжело повредили один линкор. Старый линкор "Бретань" попадает под огонь линейного крейсера "Худ". Один из залпов накрывает корабль, француз теряет управление и пытается хотя бы выйти на мель, но получает полновесный залп, опрокидывается и гибнет на глазах всей эскадры вместе с основной массой команды. Это избиение длится всего 18 минут, в 17:12 всё заканчивается. Линкор "Страсбур" прорвался и ушёл в море, "Бретань" затонула, с остальных кораблей Жансуль велел эвакуировать экипажи.

Сомервилл отправился в Гибралтар. В это время уходящий "Страсбур" пытались догнать самолёты с английского авианосца, но без успеха: несколько самолётов сбили французские зенитчики. Английский адмирал сообщил о завершении операции, но из адмиралтейства пришёл приказ добивать.

Французы потеряли 1297 человек, из которых четыре пятых погибло на "Бретани". С чисто военной точки зрения Сомервилл отбыл номер, нанёс противнику такой урон, какого от него требовали обязанности, но не стал пытаться любой ценой истребить остатки французской эскадры. Она потеряла боеспособность, чего ещё желать. Однако сильнее всего нападение на Мерс-эль-Кебир осложнило жизнь не немцам, а де Голлю. Нацисты, во всяком случае, не вели предметных приготовлений по захвату французских кораблей. А вот те французы, которые хотели продолжать борьбу, были шокированы и опустошены.

Побоище в Мерс-эль-Кебире чуть не повторилось в египетской Александрии, где также находились французские корабли. Однако командовавший английским флотом в этом секторе адмирал Каннингхэм пошёл дальше, чем требовали соображения воинской дисциплины. Каннингхэм своей волей вёл переговоры столько времени, сколько потребуется. В какой-то момент Каннингхэм просто проигнорировал прямые указания из Лондона топить французов и продолжал переговоры, отыскивая приемлемое для всех решение. В конце концов он и французский адмирал Годфруа нашли компромисс: французы передали замки от орудий во французское консульство и обязались не начинать боевых действий.

Другие акции англичан против французов не были столь масштабными, хотя сценарий был примерно одним и тем же. Так, в порту Дакара был блокирован повреждённый линкор "Ришелье" — больше он не мог представлять угрозы никому. В конечном счёте операция "Катапульта" завершилась формально полным успехом. Однако сам её замысел был порочным: решение принималось под влиянием эмоций, а не здравого расчёта. В итоге эта акция только посеяла неприязнь и недоверие внутри Антигитлеровской коалиции и привела к бесполезной гибели людей и кораблей.