"Маугли с Ленинградки". Как пережить равнодушие

Вчера из одной из квартир на Ленинградском шоссе полиция вытащила пятилетнюю девочку, которую буквально через несколько часов СМИ назовут "маугли с Ленинградки". Пятилетняя Люба плакала так сильно, что соседи услышали её через дверь и вызывали полицию. Дверь открыли — за ней была квартира, больше напоминающая декорации к сериалу "Настоящий детектив": пол покрыт ровным слоем мусора, стены вымазаны грязью и, кажется, экскрементами, и среди этого копошилась маленькая девочка — немытая, больная, истощённая, с вросшей в шею резинкой для волос (сначала думали, что это провод). Ребёнок полгода жил в этой квартире в полном одиночестве. Мать иногда заходила, чтобы оставить малышке воды и еды.

Но самое страшное в кадрах, которые немедленно облетели Интернет, было не постапокалиптическое зрелище квартиры, как будто пережившей атомную бомбардировку, и даже не девочка и вросшая в шею резинка. Самой страшной была видеосъёмка задержания матери: ухоженной, прилично одетой и вопиюще адекватной с виду женщины. Она выглядела НОРМАЛЬНОЙ. Таких каждый день видишь на улицах и в метро, с такими можно перекинуться несколькими словами в очереди или на остановке, и ни у кого никогда не возникнет мысли о том, что её квартира — это ожившая сцена из фильма ужасов, склад ломаной и давленой дряни, в которой её собственная дочь копошится вместе с червями и насекомыми.

Впрочем, и в этом уже давно нет ничего нового. Австриец Вольфганг Приклопиль, 8 лет державший Наташу Кампуш в тесной норе в подвале полученного в наследство от родителей дома, тоже был милым, вежливым мужчиной. Настолько, что, когда полицейские пришли к нему домой, им просто не пришло в голову, что вот этот нормальный парень способен на такое. Ему задали вопросы и ушли, а Кампуш осталась жить в подземелье ещё на долгие годы. Другой австриец, Йозеф Фрицль, держал в подвале и насиловал собственную дочь, всё это — в течение 24 лет. Американец Кемерон Хукер и его жена 7 лет держали похищенную девочку в специально построенном деревянном ящике. Никому из соседей и друзей этих абсолютно добропорядочных с виду людей не приходило в голову, что с ними что-то не так.

Я нарочно перечислил эти случаи в порядке, обратном хронологическому. Колин Стан, жертва Хукера, попала в свой ящик в 1977 году, жертва Фрицля оказалась в подвале в 1984-м (тогда же, когда Стан вышла на свободу), Приклопиль пленил Наташу Кампуш в 1998-м. Наша история вскрылась вчера.

Кто видел карты американских городов, знает, насколько они огромны сравнительно с городами европейскими и даже российскими. Большинство людей там живёт в частных домах, которые они имеют право защищать с оружием в руках. Private property священна, как священна private life, частная жизнь. Don’t look, don’t see (если не смотришь, то не видишь) — ещё одно негласное правило, по которому функционирует тамошнее общество. Никому нет дела до того, что происходит за закрытыми дверьми домиков с аккуратными газонами, а грань, за которой личное дело перерастает в дело уголовное, очень зыбкая. Человек платит налоги, не пьёт и не слушает громко музыку — какие к нему могут быть вопросы?

Европа всегда немного отставала от Америки во многих вещах, и до своих маньяков-пленителей она "доросла" чуть позже. И всё же — не случайно, что два таких громких случая произошли в Австрии, этой "Германии в кубе", где свято блюдут закон "мой дом — моя крепость". В Италии или Испании, где всё на виду, где семьи больше, а личное пространство гораздо меньше, таких громких случаев пока не было.

Мы, русские, в своё время раненные СССР, коммуналками, колхозами и совхозами, сейчас только учимся понимать, что такое частная жизнь и где её границы. Я прожил в Европе 15 лет, и каких-нибудь 6–7 лет назад мне было дико, что в очереди на почте или в банке люди стоят друг к другу вплотную и могут посмотреть через плечо, кому ты шлёшь письмо. Сейчас это изменилось. В очереди мы выдерживаем положенный европейский метр дистанции. Мы не лезем к незнакомым людям с замечаниями типа "Мамаша, а что это у вас ребёнок не по погоде одет?", а если лезет кто-то другой, мы его порицаем. Мы учимся отворачиваться, когда другие делают что-то неприемлемое с нашей точки зрения, демонстрируя "толерантность".

И это хорошо. Хотим мы этого или нет, но современное общество работает так. Но всякий свет рождает тень, у всякой позитивной тенденции есть тёмная сторона, как есть она у каждого человека. Под своими благообразными оболочками люди странны, и из тех попутчиков, с которыми мы каждый день ездим в транспорте на работу, кто-то хочет иметь рабов, кто-то — убивать, а у кого-то отсутствует эмпатия к собственному ребёнку и он считает, что его можно содержать как собаку или хуже собаки. Общество, окружающий социум держит нас всех в узде, заставляет усмирять себя и действовать социально приемлемо. Но сейчас он в кризисе, из единого организма он распадается на миллионы одиночек, в мире постоянно меняющихся правил, легализации наркотиков, однополых браков и снижения возраста согласия его обитатели больше не понимают, что можно, а что нельзя, и потому стараются не смотреть. Ребёнок плачет за дверью — и что? Может, его так воспитывают? Может, это игра? Да мало ли что ещё может быть, всё это нас не касается.

Хорошая новость: девочку спасли, и спасли именно потому, что нашёлся позвонивший в полицию неравнодушный. И пока есть эти неравнодушные — есть шанс, что мы проскользнём по грани, за которой уважение к личной жизни перерастает в неуважение к просто жизни. Жизни, которую ещё можно спасти.