В Россельхознадзоре заявили, что ЕС утратит позиции основного поставщика в РФ

М. ШАХНАЗАРОВ: Доброе утро!

М. АНДРЕЕВА: У нас в гостях помощник руководителя Россельхознадзора Алексей Алексеенко. Доброе утро!

А. АЛЕКСЕЕНКО: Здравствуйте!

М. Ш.: Вопрос такой. Взять рыбные консервы, к примеру, те же шпроты. Они действительно плохие?

А. А.: Шпроты — это действительно продукт высокого риска. Дело в том, что они коптятся.

М. Ш.: Я знаю, что сейчас новая технология.

А. А.: Да, но всё равно добавляют те вещества, которые образуются при копчении. И одно из них — это 3,4-бензапирен. Выдержать грань между безопасным и опасным содержанием очень трудно.

М. Ш.: Это канцероген?

А. А.: Да.

М. Ш.: Я раньше шпроты ел, а сейчас их есть невозможно.

А. А.: Это да. Кстати, сами производители, когда их едят или угощают ими кого-то, выбирают бледненькие.

М. Ш.: А раньше наоборот было.

М. А.: И курагу, говорят, надо бледненькую выбирать, а не яркую.

А. А.: Да, но не слишком, потому что здесь используют отбеливающие вещества. Это уже другая опасность.

М. А.: Везде опасность.

А. А.: Да, поэтому должна работать система, обеспечивающая безопасность. Мы с вами простые люди, мы приходим в магазин и покупаем то, что есть. Специальных знаний от нас никто не требует, но надо уметь выбирать. А поскольку выбирать умеют далеко не все, то самое разумное — чтобы вся продукция была безопасной.

М. А.: Это в идеале. Алексей Николаевич, слушатели спрашивают, теперь "пластмассовые" турецкие помидоры вернутся на рынок?

А. А.: Конечно.

У меня был интересный разговор с нашим послом в Греции, он сам из Волгограда. Когда он приехал на родину, он вдруг обнаружил, что там есть местные семена "пластмассовых" помидоров. То есть завозят чужую генетику. Раньше был отбор, а сейчас нет.

М. Ш.: А как правильно выбирать помидоры? Я люблю салат делать.

М. А.: По внешнему виду, наверное?

А. А.: Если хотите хороший помидор, то выбирать нужно по запаху.

М. А.: И не надо смотреть на внешний вид, правильно? Домашние помидоры обычно такие некрасивые, неровные...

А. А.: Да.

М. Ш.: А яблоки сейчас какие! Хочется домой принести, взять кисть и зарисовать, но никак не съесть.

А. А.: Да, некоторые яблоки, которые ввозятся, могут храниться очень долго — месяц.

М. Ш.: Но это же ненормально?

А. А.: Абсолютно ненормально.

М. Ш.: Или пиво хранится полгода. А раньше три дня хранилось.

А. А.: Да, или молоко, которое не скисает.

М. Ш.: Это вообще кошмар. Мы никогда уже не избавимся от консервантов?

А. А.: Можно избавиться, но здесь нужна чёткая государственная политика. Надо возвращаться к чётким нормам...

М. Ш.: К ГОСТу?

А. А.: Да, и к нормам содержания тех или иных веществ. Потому что от того, что применяют сейчас для фальсификации, волосы встают дыбом. И многое из этого даже не предусмотрено законодательством. Совершенство технологий, так сказать. Месяц назад произошло одно невероятное событие, которое осталось абсолютно незамеченным. На сайте Роспотребнадзора появился отчёт об исследовании молочных продуктов.

М. А.: Прошу прощения. К нам присоединяется коллега с телеканала "Лайф" Наталья Гончарова.

Н. ГОНЧАРОВА: Я послушала часть вашей беседы, у меня есть свои вопросы к гостю. Прежде всего они касаются наших поставок. Мы знаем, что получаем и получали из Турции — мандарины, помидоры и так далее. Также Турция предоставляла и, надеемся, будет предоставлять нам условия для комфортного отдыха. А что мы можем дать Турции? Зерно, рис. А кроме этого?

А. А.: Я думаю, что если говорить о пищевых продуктах, то это будут именно зерновые: зерно пшеницы и рис. Возможно, ещё и продукты переработки зерна. Переговоры только сейчас начнутся.

М. А.: А в каких объёмах?

А. А.: Объёмы мы пока ещё не обсуждали. Но это касается поставок и в другие страны. Вчера мы провели переговоры с нашими бразильскими коллегами, речь тоже шла о поставках российского зерна.

Н. Г.: Если восстановить тот статус-кво, который существовал до введения санкций, сколько на это уйдёт времени? Я возвращаюсь к тем самым помидорам и мандаринам.

А. А.: Дело в том, что мы и так достаточно вписаны в мировой рынок.

Потому что мандарины выращивают в огромном количестве в Северной Африке (Марокко, например), в Пакистане.

Н. Г.: Я как любитель мандаринов могу сказать, что марокканские-то гораздо вкуснее, чем турецкие. И я не могу не вспомнить обращение к Владимиру Путину наших фермеров, которые говорили: "Не отменяйте, пожалуйста, санкции, мы только-только встаём на ноги". Как вы считаете, как наши производители встретят возвращение турецких на российский рынок?

А. А.: Я думаю, что, во-первых, турки во многом уже упустили сезон той продукции, которую они поставляли. То есть погоды они не сделают. Во-вторых, наши производители всё равно находятся в выигрышном положении — они здесь, на месте. И здесь задача государства — помочь. Об этом тогда и шла речь в разговоре с Владимиром Владимировичем. Здесь надо сделать очень многое. Почему удобны турецкие и другие импортные помидоры? Потому что они приходят уже отсортированными и упакованными. Они удобны для торговли, а нам надо воссоздавать и создавать на новом уровне всю инфраструктуру.

Н. Г.: Алексей Николаевич, вы прекрасно выглядите. У меня есть несмелое предположение, что вы загорали. Вы лично часто ездили отдыхать в Турцию?

А. А.: Нет, я в Турцию чаще ездил в командировки. Потому что у нас были очень серьёзные проблемы с турецкой продукцией, прежде всего в отношении содержания пестицидов, агрохимикатов. Поэтому мы вводили временное ограничение. Потом турки создали систему контроля под наши требования, они предусмотрели даже уголовную ответственность за нарушения. Поэтому мне чаще приходилось там бывать в командировках.

Н. Г.: Ничего личного, только бизнес. Спасибо!

М. А.: Алексей Николаевич, мы вас перебили.

А. А.: Месяц назад совершенно неожиданно на сайте Роспотребнадзора появилась информация о проверке молочной продукции в России. Там было выявлено море нарушений, но самое главное — там был опубликован список из 69 предприятий, которых не существует в природе. Поэтому, когда мы идём в магазин и смотрим этикетку на содержание всяческих добавок, это не говорит ни о чём. 

М. А.: Как это?

А. А.: Это очень хороший вопрос. Это означает, что у нас не работает система контроля той пищевой продукции, которая находит обороты на российском рынке, в частности в молочной продукции.

М. А.: Это же тот случай, когда все возмутились тем, что в молоке находят и кусочки гипса, и мел?

А. А.: Это не совсем точно. Там не кусочки гипса. Дело в том, что, когда фальсифицируют молочную продукцию, оттуда извлекают молочный жир, заменяют его пальмовым маслом, молочный белок заменяют растительным, вследствие чего возникает недостаток кальция. А кальций — это очень важная часть молока. Поэтому там появляются мел, гипс как источники кальция.

М. А.: Но в молочной отрасли сказали, что всё это неправда.

А. А.: Молочная отрасль весьма деликатно ангажирована. Они прикрывают свои интересы. Они не хотят системы сквозной проверки. Мы с 2007 года создавали целый комплекс электронных систем, который позволит проводить анализ продукции, в том числе лабораторный, сертификацию и прослеживание, чтобы у нас не было продукции несуществующих фирм. Мы до сих пор не можем внедрить эти электронные системы, потому что встречаем очень серьёзное сопротивление тех, кто заинтересован в том, чтобы всё продолжалось так, как есть.

М. А.: Система лоббирования, понятно.

Слушатель пишет: "Как же так, вы 10 лет пытаетесь ввести электронные системы контроля, а производители мешают? Вы государственная структура или они? 10 лет работы без результата?"

А. А.: Нет, результат есть. Как раз в отношении одного из опубликованных результатов и возникли протесты со стороны молочного союза. Дело в том, что мы не можем использовать эти системы без соответствующего законодательного решения. То есть это вопрос к Госдуме. Сейчас начинается новый этап административной реформы, и мы надеемся, что те, кто будет принимать предметное решение, учтут очень важное требование к таким системам: она должна быть в руках одного ведомства, здесь не должно быть раздробленности. Сейчас в процесс контроля такой продукции включены и субъектовые ветеринарные службы, и мы, и Роспотребнадзор. У семи нянек, как известно, дитя без глаза. Там, где есть зазор, обязательно появятся мошенники. То есть это должна быть единая государственная служба. И самое главное — она должна позволять выявить ответственность нерадивого производителя и чиновника, который курирует это предприятие.

М. А.: Владимир Путин продлил продовольственное эмбарго до конца 2017 года. А мы сегодня со слушателями обсуждали, как к нам всё-таки пробирается греческая клубника. Сейчас её нет, а до этого была, буквально полтора месяца назад.

А. А.: Греческая клубника могла быть только в том случае, если это контрабанда. Или если другую клубнику выдавали за греческую, такое тоже бывает.

М. А.: А вообще она ведь запрещена?

А. А.: Да. Это как приходишь на рынок в сезон арбузов, спрашиваешь, откуда они — из Астрахани или Волгограда, а тебя спрашивают: "А вам какой надо?"

М. А.: У вас же в Европе находится делегация?

А. А.: Да.

М. А.: Что смотрят там?

А. А.: Мы давно ведём переговоры с европейскими коллегами о том, что европейцы должны принять свои меры для того, чтобы не допускать контрабанду на нашей территории. Она идёт фактически с их поддержкой. Мы выявляли контрабанду, и, когда проводили расследование, оказывалось, что контрабандисты из ЕС получали даже возврат НДС.

М. Ш.: Эта схема долгое время работала в Прибалтике. Но сейчас уже не работает.

А. А.: В других странах ещё, возможно, работает. Но самое главное — европейские власти не принимают никаких мер.

М. А.: Им же выгодно. Это всё равно что заставить их отрубить себе руку.

М. Ш.: Нет, там немножко не то. Допустим, идёт фура с товаром, запрещённым в России. Она идёт на территорию Белоруссии через Литву. В Белоруссии идёт подмена инвойса, правильно?

А. А.: Да.

М. Ш.: И я въезжаю в Россию как будто с белорусским товаром.

М. А.: Это известная схема.

А. А.: Существуют и другие схемы. Например, фальшивый транзит — товар идёт в Казахстан, а остаётся в России.

М. Ш.: Это тоже сто лет работает. А как с этой схемой вы будете бороться? Литовский таможенник говорит, что фура прошла с санкционным для России товаром. Но ведь для Белоруссии он не запрещён, поэтому мы её пропустили. И что делать? Чипировать фуры? Так я перегружусь, возьму на складе новые и поеду дальше.

А. А.: Когда ввели санкции, самым ходовым товаром были ящики без маркировки.

М. Ш.: Да, я знаю. Литовцы скупали их.

М. А.: А как с этим бороться?

А. А.: Дело в том, что в ЕС есть система прослеживания продукции. То есть они могут отслеживать, если захотят.

М. А.: Но не хотят?

А. А.: Да, не хотят.

М. Ш.: Ну да, зачем своего производителя подводить?

М. А.: Конечно.

М. Ш.: Литовский таможенник никогда против своего не сыграет.

А. А.: Но они говорят о том, что они привержены закону, а закон это запрещает.

М. А.: А какие у нас есть рычаги воздействия?

А. А.: Здесь есть те соглашения, которые были подписаны раньше.

М. А.: Так они санкции в обход Совета безопасности ввели. Санкции эти вообще нелегитимны. О каком законе мы тогда говорим?

А. А.: Когда мы провели проверку греческих предприятий с тем, чтобы они могли начать экспорт, это не было тогда разрешено по одной причине: отмена санкций с одной стороны будет нелегитимной. Хотя мы могли бы здесь играть в пользу нашего рынка.

М. А.: Считаете ли вы, что мы должны первыми отменить продовольственное эмбарго, как нам советовал Николя Саркози: "Сделайте первый шаг как великая страна"?

А. А.: Ну да. И откройте широко свои границы. Мы пережили такой период в 90-е годы и ни за что его не повторим. Когда санкции наконец-то будут отменены, тогда мы начнём приоткрывать.

Те предприятия, которые поставляли, сразу не смогут поставлять.

М. Ш.: Сертификацию пройти надо.

А. А.: Совершенно верно. Мы должны будем послать своих специалистов в эти страны на эти предприятия. Это не быстрый процесс.

М. А.: И есть уже другие игроки на рынке.

А. А.: И, слава богу, всё-таки развивается российское производство.

М. Ш.: А с норвежской рыбой будет работа, как вы думаете?

А. А.: Нет. Там есть и другие очень важные моменты. Я сам там проводил две инспекции, очень жёстко с ними разговаривал.

М. Ш.: Вы были на фермах или на заводах?

А. А.: Везде. И дальше в Заполярье. Там были очень серьёзные проблемы. Во-первых, эта рыба выращена искусственно. В ней содержание питательных веществ меньше, чем в натуральной. Но это оставим за бортом. Я сам видел на одном из предприятий тяжелейшие некрозы на коже рыбы, которые проедали её тело буквально до костей.

М. Ш.: На крупном предприятии?

А. А.: Да, на крупном заводе. Когда я провёл пресс-конференции в Осло, я показал эти фотографии. Но нас убеждали в том, что это не пойдёт в Россию, а будет продано самим норвежцам в разделанном виде.

М. Ш.: Они никогда в жизни это не купят.

А. А.: И поскольку мы очень зависели от поставок из Норвегии, они отказались проверять товар на соответствие нашим нормам, сказали: "Вам надо — сами проверяйте". После этого мы закрыли с ними разговор и закрыли поставки.

М. А.: "Почему мы не ограждаем нашего потребителя от пальмового масла?" — спрашивает слушатель.

А. А.: Потому что, к сожалению, закон этого пока не позволяет.

М. А.: Но надо это сделать?

А. А.: Конечно, надо. Мы импортируем до миллиона тонн в год.

Мы импортируем пальмовое масло неизвестно какого качества. Есть масло хорошего качества, но в основном это тяжёлые фракции, оно не содержит в себе холестерина. Там содержатся кислоты, из которых в нашем организме будет синтезироваться тот же холестерин и откладываться в виде бляшек в сосудах.

М. А.: Спасибо! В студии был помощник руководителя Россельхознадзора Алексей Алексеенко.