Звуки музыки: Виктор Зинчук о новом альбоме, любимых гитарах и гимне Олимпиады
Гитарист-виртуоз Виктор Зинчук рассказал о подробностях создания нового альбома и о том, какую инструментальную музыку любят и ценят современные слушатели.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Давайте всё-таки к музыке, к вашей музыке уже. Как пошёл новый альбом?
В. ЗИНЧУК: Знаете, хорошо. Этот альбом создавался шесть лет. Я вечный оптимист. Это мне помогает во многом. В альбоме есть инструментальная музыка. Не секрет, что инструментальная музыка — не формат, нигде вы её не услышите, даже на "Нашем радио". Что, не наше, что ли? Не берут. Не берут, что бы я ни играл.
А. МИТНОВИЦКАЯ: Я расскажу вам, как пробраться к нам на радио с вашей музыкой. Очень легко. Вы придёте в следующий раз к нам в программу "За живое", сыграете, а мы уже будем дальше эту музыку крутить. Мы делаем так со всеми.
В. ЗИНЧУК: Вы понимаете, даже в грустном есть немало хорошего и доброго. Именно тот факт, что эта музыка редко звучит, привлёк огромное внимание к ней. У нас залы собираются. И в Интернете скачиваний много.
Читайте ниже и слушайте в аудиозаписи полную версию программы "Творцы" с Виктором Зинчуком.
О гимне Олимпиады: "Я скажу, что это хорошая песня, адресованная, в первую очередь, молодым людям"
А. МИТНОВИЦКАЯ: Анна Митновицкая у микрофона. Я приветствую наших слушателей и приветствую нашего гостя. Виктор Зинчук сегодня у нас. Виктор Иванович, здравствуйте.
В. ЗИНЧУК: Здравствуйте.
А.М.: Не знаю, надо ли особенно представлять, что вы гитарист, что вы виртуоз, что вы заслуженный. Мне кажется, и так все понимают, кто у нас здесь сейчас.
В.З.: Вы уже это сделали.
А.М.: Да. Заодно. Я хотела спросить, церемонию открытия Олимпиады смотрели?
В.З.: Нет.
А.М.: Я понимаю, что ночь, что два часа ночи…
В.З.: Сегодня для меня это как-то было неожиданностью.
А.М.: А вы хотели её посмотреть? У вас интерес был?
В.З.: Я, как и вся страна, начинаю своё утро с того, что смотрю Интернет, включаю телевизор. Конечно же, больно осознавать предвзятое отношение к нашим спортсменам. Я уже знаю, что это называется "перманентная война" и так далее. Это политические решения, а не спортивные. Плюс к этому мы ещё играем в футбол. Мы музыканты-музыканты, но всё-таки имеем хоть какое-то отношение к спорту. Со многими спортсменами мне посчастливилось быть на поле: Фёдор Черенков, сейчас Александр Овечкин. Вместе у нас совершенно неожиданно команда возникает. Александр Жуков из нашего Олимпийского комитета. Мы вместе и на поле встречаемся. Недавно был благотворительный матч очередной. У нас их много проходит. Конечно, мне больно.
А.М.: Александр Жуков тоже был?
В.З.: Да.
А.М.: Он наверняка вам по-дружески что-то рассказывал, как они пытаются перебороть это.
В.З.: Он очень сдержанный человек. Такое качество личности я только вырабатываю. Эта сдержанность, весомость. Я, конечно, более эмоционален и резче реагирую. Я бы не выдержал, я бы отказался. Иметь такое мужество, чтобы выдержать удары, как наши спортсмены!
А.М.: Отказались бы от чего?
В.З.: От Олимпиады, наверное, отказался.
А.М.: Совсем? Готовы бойкотировать?
В.З.: Да, так тяжело это шло, но это, конечно же, неправильно.
А.М.: Знаете, тут слишком много разных нюансов.
В.З.: Да.
А.М.: Я тоже на вашей стороне, я из тех людей, которые лучше дверью хлопнут…
В.З.: Да. И я переживаю. Ну пропустил. Я не знал.
А.М.: Ладно. Я хотела с вами обсудить официальный гимн этой Олимпиады, но вы его, видимо, не слышали.
В.З.: Не слышал.
А.М.: Я сейчас ненадолго предложу послушать, буквально один куплет. Кэти Перри исполняет, певица. Она даже вчера презентовала клип на эту песню. Я вам сейчас опишу, чтобы вы, когда слушали, представляли себе немного, как это задумывалось вообще.
В.З.: Не только мне, но и нашим слушателям. Может, кто-то тоже не смотрел, как и я.
А.М.: Девушка с парашютом пытается взлететь, побороть его. У неё никак не получается. Стропы всё время дёргают назад, она тысячу раз падает. Сначала в зале, потом на плато. В общем, что только не происходит. Ближе к концу, чуть не утонув с этим парашютом, она всё-таки взлетает. Ну и песня примерно об этом же. Такое впечатление, что это всё о нашей команде.
В.З.: О преодолении. Давайте посмотрим, послушаем.
А.М.: Да. Буквально один куплет. Песня называется Rise. Ну как вам?
В.З.: А что вы хотите услышать? Моё мнение как музыкального критика?
А.М.: Как музыкального критика, как композитора, как аранжировщика…
В.З.: Вы предвкушаете, что я как гитарист скажу, что не очень, потому что гитары нет? Нет, я скажу, что хорошая песня.
А.М.: Да?
В.З.: Видно, что это замечательный музыкальный номер, хорошая певица, хорошая аранжировка. Эта песня как бы предвкушает Олимпиаду и драматизм какой-то.
А.М.: Не слишком ли много этого драматизма?
В.З.: Я представил себя на стадионе, предвкушая борьбу. Любая Олимпиада заканчивается слезами радости или поражения, или того, что всё прошло.
А.М.: А для кого-то Олимпиада заканчивается победой…
В.З.: У нас есть чемпионаты мира по футболу среди артистов. Начинается очень нервно, жуткая борьба там. Ломаются ноги, крушатся носы. Страшные бывают травмы.
А.М.: И у вас это всё было?
В.З.: Конечно. У нас всё по-настоящему. Я сам сделал две операции.
А.М.: Где?
В.З.: Мениск и порыв связки. Связку порвал, крест порвал, мениск вырезали. Я знаю всех врачей у нас. Физкультурный диспансер у нас на станции метро "Курская". Замечательные, кстати, люди, специалисты. Это уже и моя тема, но я не боюсь этого, не боюсь травм. Когда ты боишься чего-то, ты это получишь. Главное, что пальцы целы.
А.М.: Для вас это самое главное, разумеется.
В.З.: Меня не очень трогают, особенно когда мы играем с другими артистами.
А.М.: По этой причине музыканты чаще всего играют в футбол, да? Потому что руки более-менее защищены, а ногами можно бить мяч…
В.З.: Владимир Кузьмин боится, он говорит: "А что если упаду на руку, что-то поврежу". Конечно, возраст говорит, что мы не так быстры, как молодые ребята, а приезжают к нам на чемпионаты мира молодые команды. Звёзды сидят на скамейке запасных, порой даже не переодеваясь в футбольную форму. Играют совсем другие. У нас всё по-честному, играют все: и Эдгард Запашный, и Серёжка Минаев. И молодые играют, например, Дима Белоцерковский. Я не хочу никого обидеть, не буду перечислять. Всё это можно найти на сайте "Под флагом добра". Я о чемпионатах. Всё равно потом это заканчивается таким братанием. Страны разные. Какие это эмоции вызывает, когда сам участвуешь в этом! Это незабываемо! Эта песня предвкушает борьбу, это неплохо.
А.М.: Ну неплохо…
В.З.: Песня Кэти Перри адресована прежде всего молодёжи, тем, кому 20—30 лет. Те, кому за 40 лет, за 50, хотели услышать бы…
А.М.: Что-то посерьёзнее?
В.З.: Что-нибудь от Pink Floyd, от Deep Purple — что-то пожёстче. Но, видимо, уже решили так. Если будет женский нежный голосочек, будет играть громко гитара, мощно барабаны, она потеряется. Такова аранжировка. Всё-таки это не музыкальный фестиваль. Это не то, что мы представляем. Не так это ужасно.
А.М.: Хорошо. Хотела уже с вами про футбол говорить, но отложим.
В.З.: Гитары нет, поэтому чего-то в этой песне мне не хватает.
О новом альбоме: "Когда работаю над музыкой, успеваю её полюбить и возненавидеть"
А.М.: Я предлагаю отложить спорт на финальную часть нашей беседы. Давайте всё-таки к музыке, к вашей музыке уже. Как пошёл новый альбом?
В.З.: Знаете, хорошо. Этот альбом создавался шесть лет. Я вечный оптимист. Это мне помогает во многом. В альбоме есть инструментальная музыка. Не секрет, что инструментальная музыка — не формат, нигде вы её не услышите, даже на "Нашем радио". Что, не наше, что ли? Не берут. Не берут, что бы я ни играл.
А.М.: Я расскажу вам, как пробраться к нам на радио с вашей музыкой. Очень легко. Вы придёте в следующий раз к нам в программу "За живое", сыграете, а мы уже будем дальше эту музыку крутить. Мы делаем так со всеми.
В.З.: Вы понимаете, даже в грустном есть немало хорошего и доброго. Именно тот факт, что эта музыка редко звучит, привлёк огромное внимание к ней. У нас залы собираются. В Интернете скачиваний много. Не скрою, что, когда ты вкладываешь в диск 25 тысяч в иностранной валюте, не меньше, именно столько стоит создание…
А.М.: 25 тысяч евро или долларов?
В.З.: Всё зависит от студии, смотря кто какими деньгами берёт. Этот труд трудно вообще оценить. В Интернете даже это выкладываешь, но обратно тебе ничего не возвращается.
А.М.: Но ведь в iTunes есть определённая цена…
В.З.: Есть определённая цена, но там посредники, работать не вышло. Не то что отбить — просто не вышло. Тут же выкладывается бесплатно это всё, всё есть в Интернете. Количество скачиваний в первые же дни за 20 тысяч перевалило. Я не захожу на эти форумы, мне племянник говорил, что пишут только хорошее. Это очень приятно. С другой стороны, это всё равно, что залезли воры, у тебя шубу взяли, а потом говорят: "Хорошая шуба, нормальная, тепло. Лёгкая и носить удобно". Но никуда не денешься. Привыкли, что музыканты зарабатывают от концертов и платят налоги потом.
А.М.: Мы договорились, что послушаем несколько композиций из нового альбома.
В.З.: Конечно.
А.М.: Сначала послушаем, а потом про деньги?
В.З.: Давайте.
А.М.: Договорились.
В.З.: Музыка выше этого.
А.М.: С чего начнём?
В.З.: С Людвига Ван Бетховена. Знаменитая композиция "К Элизе". Не секрет, что я всё изменяю. Услышалось мне что-то такое грустное, в конце это будет. Как у него, но в блюзовой. Блюз — это когда хорошему человеку плохо. Людвиг Ван Бетховен, говорят, посвятил это своей ученице Джульетте Гвиччарди. Все уже тогда о них знали, и, чтобы чего не подумали, изменил имя. Будто бы к Элизе, но повторяющаяся фраза говорит о том, что это посвящение именно ученице, которая осваивает ноты. Музыка великая, но судить уже вам. Лучше слушать, чем я буду говорить, музыка скажет больше.
(Звучит музыка.)
А.М.: Это очень круто. Это потрясающе, правда.
В.З.: Спасибо вам, что дали до конца доиграть. Я уже запуганный. Знаете, любят люди часто обрывать треки, а ведь это всё равно что фильм обрезать и не дать самому интересному финалу дойти до людей.
А.М.: Так надо всё интересное вперёд! Главная схема в новостях — всё самое интересное вперёд, потому что в конце уже могут не дочитать, чем-то могут отвлечь внимание.
В.З.: Ну вот видите, вы уже человек молодой формации, а у меня так: степенно всё должно быть.
А.М.: Понимаю. Должно нарастать напряжение.
В.З.: Так больше тронет, да. Я скажу секрет: редко слушаю свою музыку, потому что это тяжело бывает. Я, когда работаю над ней, я её и так успеваю и полюбить, и возненавидеть. Это сильнейшие эмоции на самом деле, это стресс, причём многомесячный — именно столько создаётся композиция. Потом уже ты не можешь её слушать. Если слушаешь, то заново переживаешь это на сцене. Вот сейчас послушал в наушниках — нормальненько, не стыдно.
А.М.: Хорошо.
В.З.: На эфире немножко взволновался и не понял про Олимпиаду, про её начало. Песня сама по себе, пусть мы слушали её в студии, применима к действию, которое было, — борьба с парашютом. Но есть кое-что, в чем её можно укорить. Драматизма и развития там было маловато. Всё такое пластиковое, правильное. Так что немножко поменяю свою точку зрения, как говорил Чернышевский.
А.М.: Хорошо.
В.З.: Так что покритикуем, покритикуем.
А.М.: "К Элизе" довольно длинное произведение…
В.З.: Но я его подсократил.
А.М.: И сложное, особенно во второй части. Я думала, она не кончится никогда. Не в смысле, что плохо, в смысле того, что у нас тоже есть эфирное время определённое. Вы всё-таки сократили?
В.З.: Да, конечно же.
А.М.: А чего это вы?
В.З.: А я так. Я же всё-таки на концертах.
А.М.: Мало того, она у вас ещё и по темпу медленнее.
В.З.: Я же верю, что когда-нибудь она появится на каком-нибудь радио. Её покрутят до конца. Это ещё не самая длинная моя композиция. Как видите, она нормальная.
А.М.: А сколько? Даже не посмотрела по времени.
В.З.: Знаете, не буду хвастать, но после концерта подходят люди и спрашивают, почему концерт такой короткий, а концерт идёт два часа! К сожалению, и два с половиной иногда.
А.М.: Потому что восприятие такое. Они не понимают, что время течёт.
В.З.: Да, это музыка такая.
А.М.: Кажется, что застыл где-то.
В.З.: Надо грамотно сделать аранжировку, выстроить всё. Есть определённые законы кульминации: сначала должно взять за живое. А потом я через себя пропускаю — такая вот она, хотя есть определённые жёсткие законы формы. Так положено.
А.М.: Давайте про деньги поговорим, тем более следующую композицию не успеем прослушать.
В.З.: Даже не хочется ни о чём больше говорить, кроме музыки, но давайте.
А.М.: Придётся. Вы как раз начали говорить, что огромное количество денег вложено в альбом.
В.З.: Да.
А.М.: Сил тоже, разумеется, и ваших личных за шесть лет, и музыканты с вами работали несколько месяцев.
В.З.: Да.
А.М.: И в итоге всё утекает в Интернет и расхватывается забесплатно.
В.З.: Ну и что? К сожалению, так. Никуда не денешься — такова сейчас реальность. Ну и что? Сложить ручки и не работать? Нет.
А.М.: Как зарплата музыкантов сейчас? На концертах?
В.З.: На концертах. Причём я ИП.
А.М.: Поэтому так много гастролируете?
В.З.: Поэтому, да. Это нелегко, не знаю, откуда берутся силы. Понятно, что Владивосток, Хабаровск — нелёгкие перелёты. Потом кровь течёт в самолёте и так далее.
А.М.: Серьёзно?
В.З.: Ну конечно. Это тяжело, но это нормальное явление. Надо ко всему спокойно относиться, как и в спорте. Ну, выложился, бывает. Первый раз я оказался на Камчатке в Петропавловске-Камчатском. Необыкновенный город, вулканы, природа — всё, я влюбился в этот город и буду ещё там. Много мы ездили. Сразу оттуда у нас был колоссальный контраст — мы полетели в Милан, в Геную на родину Паганини. Портовый город Генуя. В Милане мы выступали в театре, у нас было два благотворительных концерта, мы приезжали в нашу православную общину, они организовывали это всё. Там такая атмосфера, что не устаёшь действительно, а только заряжаешься.
А.М.: Ладно вам. Музыканты часто жалуются, говорят, что самолёты-гостиницы, гостиницы-самолёты, рестораны-самолёты-гостиницы. И так без конца.
В.З.: Это так. Летом у нас есть возможность всё это забросить и заняться, например, футбольными матчами. Летом концертов меньше.
А.М.: Вы говорите летом забросить? Я смотрю ваше расписание. 1—3 июня — "Спартаковец", 5 июня — закрытие чемпионата "Торпеда", 15 июня — Колпино, 24 июля — "Гнездо глухаря", 13 августа уже на следующей неделе — Тобольск. Да? Не отменился Тобольск?
В.З.: Там дальше ещё будет.
А.М.: После этого Омск…
В.З.: Рязань, Ярославль…
А.М.: Это всё ещё в августе?
В.З.: Нет, это уже потом, в сентябре-октябре. "Россия", потом будет Екатеринбург, на север в Нарьян-Мар должны поехать, потом, в декабре, конечно же, будет концерт в Доме музыки в Светлановском зале — у нас там регулярные большие концерты проходят, концерт в католической церкви. У нас есть собор, мы там играем. Там неизменно проходят композиции на ура. Десять минут нам аплодируют, не поверите. Я сам в таком состоянии нахожусь, что не понимаю, что с залом происходит, когда играешь "Плач Петра", это Erbarme dich ("Страсти по Матфею") Иоганна Себастьяна Баха. Я завершил новый альбом этой композицией.
А.М.: Это же атмосфера такая.
В.З.: Да.
А.М.: Во-первых, церковная атмосфера. Для неё и писалось.
В.З.: Да. С большим успехом у нас было уже два концерта. Один на День святого Патрика с кельтской музыкой. Программа у меня большая всё-таки за много лет.
А.М.: Целый кельтский альбом?
В.З.: Да. И вот этот с классической музыкой. Опять нас пригласили, будет концерт для москвичей. А так смотрите в Интернете, там есть всё, что будет.
А.М.: Ваше расписание смотреть?
В.З.: Да.
О любимой музыке: "Нет плохих исполнителей, есть скучная и безликая музыка-фастфуд"
А.М.: Виктор Иванович, я предлагаю "Плач Петра" послушать после новостей.
В.З.: Хорошо.
А.М.: Сейчас наши слушатели подготовятся.
В.З.: Можно что-нибудь и повеселее. Новости грустные, давайте послушаем Россини.
А.М.: Исходя из того, чем закончит наш ведущий новостей. Если будет весёлая новость — тогда будет Россини, если грустная новость — тогда будет "Плач Петра".
В.З.: Хорошо.
А.М.: Вот так и решили.
В.З.: Может, наоборот.
А.М.: В общем, разберёмся по ходу дела, но всё равно будем внимательно слушать новости. Возможно, это как-то повлияет на наше решение. Вам приветы передают, благодарности, но вопросов не задают.
В.З.: Да? А я думал, все на дачах, на море или на Москве-реке.
А.М.: Нет, не все. Виктор Зинчук у нас в студии. Виктор Иванович, ну так?
В.З.: Весёленькое давайте.
А.М.: К Олимпиаде?
В.З.: К Олимпиаде и вообще. Да, там тепло, жарко. Как говорится, есть две беды — холодное лето и жаркое лето. А что ещё летом ожидать? Ну солнышко. Не так всё и плохо. Надо подходить всё-таки с умом ко всему и прятаться, не перегреваться. Совсем это неплохо. Все на природе, нет пожаров в Москве, по крайней мере, слава богу.
А.М.: В этот раз ничего, да.
В.З.: Надо радоваться солнышку, потому что причин для огорчения, если кто зависит от погоды, будет всё равно немало осенью и зимой.
А.М.: Да, это правда.
В.З.: Может, тогда послушаем Россини?
А.М.: Давайте слушать Россини.
В.З.: Это увертюра к опере "Вильгельм Телль" — для тех, кто, может, подумает, что это реклама каких-нибудь бобовых. Мелодия-то известная, но я её сделал. Есть такая программа "Смеяться разрешается". Туда приглашали, поэтому такая аранжировка получилась ещё пару лет назад. Привёз я из Франции несколько гитар для джаза-мануш, не для того чтобы они дома лежали, а для того чтобы на них играли. Теперь я стал играть на этих гитарах на концертах. Контрастом к роковым тяжёлым композициям есть и наподобие той, которую сейчас послушаем.
А.М.: Давайте слушать и заодно для себя подмечать, чем отличается французская гитара от электрогитары.
В.З.: Да. Сейчас услышите.
(Звучит музыка.)
А.М.: А что? Хорошо. Действительно жаркое лето, хорошее настроение, улыбчивое настроение и вот эта мелодия, которая заставляет людей приплясывать.
В.З.: Конечно. Россини был очень весёлым человеком. Правда, он говорил о себе, что плакал навзрыд два раза в жизни: один раз, когда был на концерте Паганини, а другой раз — когда приготовил для себя вкуснейшую порцию спагетти с морепродуктами, но случайно поскользнулся и уронил всё в море. Такая музыка.
А.М.: Виктор Иванович, во Франции гитары дорогие?
В.З.: Хорошие — дорогие всегда.
А.М.: А те, которые вы купили?
В.З.: Тоже дорогие.
А.М.: Сколько?
В.З.: Сколько стоят?
А.М.: Нет, сколько купили вы штук?
В.З.: Три.
А.М.: Три?
В.З.: Я три раза был в Париже, и три раза я покупал гитары. Я во Франции много был. У меня там менеджер. Мы часто приезжали туда с мастер-классами, объездили все маленькие городки на севере Франции, где Гренобль, небольшие такие, где Троцкий когда-то жил. А в Париже… В Париже побывать и не посетить пару улиц, где мастера делают гитары…
А.М.: Мне кажется, для вас это был рай какой-то. Вы туда как нырнули и вынырнули через несколько часов.
В.З.: Я посещал Лувр. В Париже красиво.
А.М.: Разумеется, но я имею в виду, гитарная улочка — это для вас всё.
В.З.: Да, там все свои. Там было легко общаться, несмотря на то что французский я плохо знаю.
А.М.: Французская гитара — это одно звучание, электрогитара — вообще другое звучание…
В.З.: Они ещё разные бывают, электрогитары. Нет универсальной электрогитары, поэтому у многих гитаристов, особенно у профессионалов, дома небольшие коллекции этих инструментов, которые просто необходимы, чтобы добиться того или иного звучания, соответствующего тому или иному времени. Есть музыка, например, винтажной гитары. Услышать звук The Beatles, Led Zeppelin, Pink Floyd — это одно, услышать что-то из 2000 года — другое, услышать что-то потяжелее — третье.
А.М.: Итого их у вас дома около 20 гитар?
В.З.: Тридцать с чем-то даже. Уже не считаю.
А.М.: Вопрос, есть ли любимая гитара, — совершенно глупый, я так понимаю?
В.З.: Любимая — на которой сейчас играешь, как и любимое произведение — то, над которым сейчас работаешь, на котором сосредотачиваешься целиком.
А.М.: Но в эту секунду вы не играете ничего. Вы сидите у меня в студии и беседуете со мной. Есть в этот момент любимая гитара?
В.З.: Если следовать вашей логике, то нет, но это, конечно, не так.
А.М.: На самом деле есть?
В.З.: Все. Я любвеобилен. Я же играю на банджо, мандолине, лютне — предшественнице гитары. На многих инструментах играю. И синтезаторы есть, и орган.
А.М.: Давайте немного со слушателями поговорим. Они звонят. Вам слово для начала.
СЛУШАТЕЛЬ: Виктор, я очень внимательно слушаю вашу беседу. Виктор сказал, что любит свою музыку, когда её делает.
В.З.: Она не моя, она классическая. Я её обожаю.
СЛУШАТЕЛЬ: Виктор, а какая вам нравится музыка, хотелось бы узнать? Какую вы слушаете?
В.З.: Разную. Дело в том, что мне уже 58 лет. Я ещё профессиональный музыкант, а это четыре года музыкального училища, девять лет музыкальной школы, музыкальный институт и так далее, потом университет культуры. Различные направления я открывал для себя, как и все. Начинал с того, что запретно было. В советское время запретно было слушать рок. Он только появлялся. Мы переписывали диски. Это не новость, но для молодёжи, я думаю, удивительно, когда тебе дают диск переписать на 45 минут, и ты бежишь в 11 часов ночи, когда ещё в школе учишься. Когда тебе говорят: "Есть кассета, на неё можно писать. Плёнка хорошая: третья перезапись".
А.М.: Всего лишь третья, да.
В.З.: И вот так мы слушали. У Led Zeppelin тогда появился первый альбом, Джими Хендрикс нравился. Начинал с этого, потом открывал для себя и поп-музыку. Затем я работал в оркестре Гостелерадио. Были все там. Я аккомпанировал и Шульженко, она ещё была жива, и Льву Лещенко. Такую музыку я не очень любил, откровенно говоря, но я же был профессиональным музыкантом, поэтому я должен был вести себя соответствующим образом. Потом классика была, был джаз-рок. Мы играли с группой "Арсенал" джаз-рок. Потом я был руководителем в группе Юрия Антонова и делал ему аранжировки "От печали до радости", "Я тебя никогда не забуду" Газманова, потом разные другие. Потом я не смог ни у кого играть, я исполнял своё: "Каприз № 24" Паганини, "Аве Мария" Баха. Я продолжаю играть эту музыку так, как я её чувствую. Если вы проследите за музыкальной биографией любого композитора, у всех есть периоды романтические, когда они молодые, влюбляются, потом, когда они зрелые, потом опять влюбляются, и в 70 лет опять появляются какие-то произведения лирические. Потом я был влюблён в кельтскую музыку. Я четыре года работал над этим альбомом. Я ездил в Ирландию, погрузился в атмосферу.
А.М.: А сейчас что вас манит?
В.З.: Сейчас уже думаю над новым альбомом. Он будет состоять из европейской музыки. По известным причинам (не хочется о материальном), он, наверное, не скоро появится. Сейчас меня манит всякая музыка. Мне ближе гитаристы, например, Джо Сатриани. Могу слушать классических музыкантов, например Андреса Сеговия, могу слушать кельтскую музыку. Попсу долго слушать не могу, она не удовлетворяет моему вкусу, она мне кажется недостаточно глубокой, немножко пластиковой.
А.М.: Вы второй раз уже употребляете слово "пластиковая", когда про попсу говорите.
В.З.: Не про всю. Есть хорошие исполнители, талантливые во всём. Нет плохих музыкальных направлений, есть скучная и безликая музыка, повторения чего-то, которые уже будут не такими сочными, смачными, а уже как фастфуд.
О своих талантах: "Пою не я, а моя гитара"
А.М.: Давайте ещё со слушателями поговорим.
СЛУШАТЕЛЬ: Огромное спасибо, Виктор, что сегодня вы на программу пришли. У меня всегда было ощущение, что вы такой серьёзный человек, а вы разговариваете прямо как мальчишка, честное слово. Я просто еду в машине, радуюсь вместе с вами. Я сам из Петербурга.
В.З.: Спасибо.
СЛУШАТЕЛЬ: Если позволите, маленький вопрос вам. Вот вы сказали, что вам столько лет и так далее. А если отбросить личную жизнь, потому что события в личной жизни…
В.З.: Никого не должны интересовать.
СЛУШАТЕЛЬ: Вопрос мой именно про творчество. Что в вашей творческой жизни самое значимое, что вы бы могли выделить?
В.З.: Я передаю привет Питеру. Я люблю этот город, мы выступали там не так давно. Мы часто там выступаем. Второго октября пригласили в клуб "Аврора", куда пригнали сейчас опять этот корабль исторический, знаменитый. Второго октября у нас там живой концерт с группой в большом клубе. Приходите. А по поводу того, что я серьёзный человек, знаете, в жизни часто так бывает: если человек серьёзен, то психика делает крен в другую сторону, иначе ты с ума сойдёшь, поверьте мне. В жизни я, к сожалению, очень весёлый и лёгкий человек. Так бывает. А музыка очень серьёзная.
А.М.: Кстати, я согласна со слушателем, потому что даже на фотографии когда смотришь, вы на них всегда очень серьёзный, не улыбаетесь.
В.З.: Улыбаюсь. Просто выкладывают те фотографии, где я не улыбаюсь. Бог его знает, почему. Да, когда играю, я очень серьёзен. Это я сосредотачиваюсь. Спасибо за не особенный интерес к личной жизни. Не то чтобы у меня её нет. Конечно, есть, как у всех, но, я считаю, у меня было слишком много всего в творчестве, чтобы использовать личную жизнь в качестве информационного повода. Нет. Я уже взрослый человек, всё нормально. В музыке замечали каждый мой диск, который выходил, сначала это классика была, сначала даже пел в 90-е, решил попробовать. Потом фестиваль был — "Ступень к Парнасу". Я там занял призовое третье место, а Филипп Киркоров, тогда ещё начинающий, десятое.
А.М.: Вы Филиппа Киркорова обошли когда-то?
В.З.: Да, господи, ещё детьми были. Все были молодые, всё только начиналось. Голос — это не моё. Когда ты играешь, ты очень напряжён. А когда напряжён, любой певец знает: у тебя…
А.М.: Зажимаются связки.
В.З.: У тебя зажмутся связки и всё. Будет, как у Кузьмина. У него тоже своеобразный тембр, голос зажат, а я ещё больше зажимаюсь, не могу, как Гэри Мур. Я сейчас был во Владивостоке, в той же гостинице жил, где Гэри Мур, царствие ему небесное, останавливался. Он тоже пел своеобразно, не был выдающимся певцом. Мне однажды на концерте прислали букет цветов с записочкой: "Виктор, мы вас очень любим. Только, пожалуйста, не пойте".
А.М.: Серьёзно?
В.З.: Да. Я не пою уже лет 20 или 30. Так, иногда на каких-то концертах могу себе позволить рок-н-ролльчик. А так гитара поёт. Всё, что было в моей творческой биографии, — всё значимо. Я подготавливался. Был диск, состоящий из классики, потом кельтский альбом. Я как-то стараюсь восстановить справедливость и играть ту музыку, которой не хватает, которая несправедливо, незаслуженно мало звучит. Потом кельтская музыка, потом была "Формула позитива" на гитарах, которые из Франции привезены, — такой лёгкий акустический альбом. Сейчас "Триумф гитары" — последний. Буду работать над чем-то таким значимым.
А.М.: Всё-таки пора слушать "Плач Петра". Время улетает неумолимо.
В.З.: Спасибо вам огромное за предоставленную возможность поставить свою музыку. Приглашайте, приду ещё.
А.М.: Мы ещё не прощаемся. Мы пока лишь слушаем.
В.З.: Ну берегитесь. Это Бах.
(Звучит музыка.)
А.М.: К сожалению, в этот раз не сможем дослушать до конца.
В.З.: Ну ладно.
А.М.: Вопросы у меня ещё остались. Я хотела бы поговорить с вами об образовании музыкальном, и гитарном в частности.
В.З.: Я с красным дипломом закончил университет культуры.
А.М.: Вы — да, но как сейчас преподают и всё ли в порядке? Вы за этим следите?
В.З.: Нет. За этим не слежу, потому что я не преподаю. Всё, что я могу, — активно ездить с концертами. У меня всегда все снимают на концертах всё.
А.М.: А вы не запрещаете?
В.З.: Не запрещаю.
А.М.: Школа игры на гитаре у вас была?
В.З.: Да. Сейчас немало этого в Интернете. Я сейчас приходил к вам, увидел, как ребята в Интернете смотрели выступление какого-то гитариста. Сейчас немало возможностей что-то самому понять, к чему-то присмотреться, но это всё по вершкам. Образование важно, это и фундамент, и внутренняя насыщенность. Наставник тоже необходим. Интернет даёт нечто внешнее, кажется, "я сейчас смогу". Но когда ты выйдешь на сцену, ты поймёшь, что нет, не сможешь. Нужны наставники, нужна и система образования. Сейчас об этом сказать ничего не могу. Я же концертирующий музыкант.
А.М.: Я понимаю. Просто вспоминая вашу интернет-школу…
В.З.: Это всё хорошо, но нужен живой человек.
А.М.: С точки зрения инструментов, я имею в виду гитары, их в России выпускают ещё?
В.З.: Сейчас достаточно. У нас выпускают мало.
А.М.: Я просто вспомнила, мы говорили с Денисом Мацуевым. Он говорит, что фортепиано и рояль у нас не выпускают.
В.З.: Практически не выпускают уже и гитары хорошие.
А.М.: Да?
В.З.: Сейчас огромное количество. Понятно, что это всё ширпотреб, так сказать. "Ширпотреб" — советское ещё слово. Это дешёвый вариант, красивый, яркий, но не звучащий. Так, красивые гитары, привлекающие внимание. Для профессионального звучания этот инструмент не будет слышен в ансамбле, на студии. Нужен более дорогой.
А.М.: Он будет просто красивый, но совершенно не звучащий.
В.З.: Да, совершенно верно. Как китайские вещи на рынках: блестяшки, стразы, фигня. А есть дорогие.
А.М.: Я вспомнила, что вы же установили как-то мировой рекорд.
В.З.: Это было очень давно.
А.М.: В 2001 году. Не так уж давно, всего 15 лет назад каких-то.
В.З.: Люди уже за 15 лет заканчивают карьеру.
А.М.: Вы не хотите побить рекорд?
В.З.: Нет, не хочу. Я уже не рад, что это сделал, потому что нездоровый интерес к этому, все просят именно "Полёт шмеля" сыграть. Моя ценность в том, что я играю музыку и посвящаю работе над каждой композицией полгода, не меньше. Это самое главное — разнообразная музыка, чтобы концерт был интересный. А если нужно быстро сыграть, могу и сейчас. Может, мог бы ещё быстрее сыграть, но это не главное, поэтому даже не хочу. Ну случилось и случилось.
