Борьба за выживание. Роднина о том, как притеснения сделали наших в Рио сильнее

И. РОДНИНА: В Рио происходит много неприятностей: наших ребят обокрали. Кстати сказать, нас всех предупреждали, что есть проблема воровства, с которой не может справиться Бразилия. Было много чисто технических проблем, которые напрягают спортсменов. То вышка какая-то обвалилась, то вода вся позеленела в бассейне. Если бы у нас были такие накладки на Олимпийских играх в Сочи, я не знаю, что бы было с нами. Всё же тогда говорили про это одно кольцо, которое не раскрылось. Кстати сказать, не раскрылось кольцо, которое символизирует континент Америку. Никто почему-то не помнит, как в Ванкувере вообще не поднялась одна из балок и факелоносец стоял бедный, он не знал, куда олимпийский факел деть, потому что не поднялась как раз та балка, которая должна была зажечь олимпийский огонь. Поэтому накладки всегда есть. Одно дело — курьёзы на открытиях, на закрытиях. Но, когда спортивные объекты начинают показывать свою не совсем готовность к Олимпийским играм, это, мне кажется, очень показательный момент.

С. АНДРЕЕВСКАЯ: Сегодня сорвали российские флаги в одном из отелей, вы слышали об этом? Вот вы — трёхкратная олимпийская чемпионка. Вы помните, чтобы такое было, чтобы чьи-то флаги срывали?

И. Р.: Такого никогда не было.

С. А.: Что теперь будет после этого? Это какой-то апогей всей ситуации? Или опять все закроют глаза на это? Россия как-то должна реагировать? Жаловаться? Что-то же надо делать?

И. Р.: Официальные, конечно, будут заявления. Другой вопрос, что любое официальное заявление достаточно долго рассматривается, потому что не знают, кто конкретно совершил некрасивый поступок. Это же неофициально, это нашли утром. Можно было бы сказать, что флаг просто сорвался. То, что он завязан в узел, это очень хороший момент. Понимаете, мы едины, мы одним узлом, нас не разорвать. Такие мелочи, надо понимать, делаются где-то специально, чтобы мы на них среагировали.

Полную версию программы "Позиция" с Ириной Родниной читайте ниже и слушайте в аудиозаписи.

О победах россиян и провокациях в Рио

С. АНДРЕЕВСКАЯ: Здравствуйте. Сегодня у нас в гостях Ирина Роднина, прославленная фигуристка, депутат Государственной думы. Ирина Константиновна, добрый вечер.

И. РОДНИНА: Добрый вечер.

С. А.: Я видела, как во время новостей вы подняли голову в тот момент, когда объявляли информацию про Олимпиаду, про наши победы, то есть у вас сразу же такая реакция, чуть ли не мышечная. У нас сейчас тоже. Вы наблюдаете за тем, что происходит в Рио: за победами, неудачами? С политической точки зрения, какое вы сформировали мнение о том, что сейчас происходит в Бразилии?

И. Р.: Я считаю, что ещё рано формировать мнение. Пока мы только набираем информацию. Я бы не согласилась с вами, что выступления наших спортсменов неудачные. Они готовились в тяжелейших условиях, а в итоге у нас нет ни одного дня без медалей. Конечно, я понимаю, что нам хотелось бы больше золотых результатов. Но и сегодняшние результаты, серебро и бронза, — это очень высокие результаты.

С. А.: Я, наверное, имела в виду неудачи для самих спортсменов. Они же всё равно все на золото ориентированы. Для них это неудачи. Для нас это всегда победа. У меня даже друзья в "Фейсбуке" пишут всё время, вот Россия 7-е место занимает сколько дней подряд и вот, если продержатся так до конца, поеду встречать в аэропорт.

И. Р.: Мы ведь очень плохо знаем расписание Олимпийских игр. Есть наши виды спорта, есть не наши. Конечно, мы понесли колоссальный урон, я имею в виду отстранение легкоатлетов. На последних Олимпийских играх у нас всегда было достаточно золотых медалей, я уже даже не говорю про бронзу и серебро. Но у нас впереди такие виды, как художественная гимнастика, синхронное плавание. Вступают в борьбу борцы. Там всё время меняется ситуация. Поэтому подводить итоги ещё очень рано. Даже в Олимпийских играх в Сочи в первые недели практически не было медалей. Медалей не было, наверное, дней пять, и у нас, хоть мы и знали расписание, всё равно начиналась нервная истерика. Биатлон совершенно пропал, коньки ничего не показали, плюс хоккеисты проигрывали. Это было очень болезненно. Потом стали набирать медали. Поэтому пока делать выводы ещё рано. Единственное, что можно сказать, есть моменты, которые очень раздражают. Это отношение к нашим ребятам.

В Рио происходит много неприятностей: наших ребят обокрали. Кстати сказать, нас всех предупреждали, что есть проблема воровства, с которой не может справиться Бразилия. Было много чисто технических проблем, которые напрягают спортсменов. То вышка какая-то обвалилась, то вода вся позеленела в бассейне. Если бы у нас были такие накладки на Олимпийских играх в Сочи, я не знаю, что бы было с нами. Всё же тогда говорили про это одно кольцо, которое не раскрылось. Кстати сказать, не раскрылось кольцо, которое символизирует континент Америку. Никто почему-то не помнит, как в Ванкувере вообще не поднялась одна из балок, и факелоносец стоял бедный, он не знал, куда олимпийский факел деть, потому что не поднялась как раз та балка, которая должна была зажечь олимпийский огонь. Поэтому накладки всегда есть. Одно дело — курьёзы на открытиях, на закрытиях. Но, когда спортивные объекты начинают показывать свою не совсем готовность к Олимпийским играм, это, мне кажется, очень показательный момент.

С. А.: Сегодня сорвали российские флаги в одном из отелей, вы слышали об этом? Вот вы — трёхкратная олимпийская чемпионка. Вы помните, чтобы такое было, чтобы чьи-то флаги срывали?

И. Р.: Такого никогда не было.

С. А.: Что теперь будет после этого? Это какой-то апогей всей ситуации? Или опять все закроют глаза на это? Россия как-то должна реагировать? Жаловаться? Что-то же надо делать?

И. Р.: Официальные, конечно, будут заявления. Другой вопрос, что любое официальное заявление достаточно долго рассматривается, потому что не знают, кто конкретно совершил некрасивый поступок. Это же не официально, это нашли утром. Можно было бы сказать, что флаг просто сорвался. То, что он завязан в узел, это очень хороший момент. Понимаете, мы едины, мы одним узлом, нас не разорвать. Такие мелочи, надо понимать, делаются где-то специально, чтобы мы на них среагировали.

С. А.: Это подрывает дух спортсменов?

И. Р.: Слабого всё подорвёт. А у нас там сильнейшие и лучшие. Я думаю, это только лишний раз поможет им собраться.

Это лишний раз доказывает, что в такой тяжелейшей ситуации она из себя всё что могла выдала. Наверное, эта экстремальная ситуация даже ей помогла. Мне иногда кажется, что мы создаём идеальные условия для наших ребят во время подготовки к сильнейшим соревнованиям. Когда появляешься на соревнованиях и есть какие-то моменты неприятные, то это может тебя немного расстроить. И мы много раз слышали, то тренировки рано, то соревнования поздно, то автобус не пришёл, то ещё что-то. Эти мелочи не должны тебя выбивать. С нами тоже так делали. Но в парном катании, когда тренировки начинались в 6—7 утра, я бы никогда не рискнула делать поддержки со своим партнёром в 7 утра, даже со своим мужем. Потому что это очень опасно, мы оба ещё не совсем проснулись. Есть элементы, которые технически сложные, они ещё несут и огромный риск. Но мы хорошо тренировались. Ездили на тренировки в одну сторону полтора, а то и два часа, 20 минут потренировались и столько же ехали обратно. Это тоже такие моменты неудобные. Естественно, если мы тренируемся дома, у нас таких моментов нет.

С. А.: Когда вам удобно по большому счёту.

И. Р.: Не то что удобно. Есть определённое расписание.

С. А.: По здоровью, по организму это всё распределено, да?

И. Р.: Конечно.

С. А.: Почему мы не знаем расписания? Я в этом не очень разбираюсь. Это правила такие? Вы сказали: "Мы не знаем расписания".

И. Р.: Нет. Мы-то знаем. Все знают. Просто очень часто мы должны объяснить нашим болельщикам, нашим слушателям, что есть такие виды спорта, в которых мы традиционно сильны, а есть дни, когда соревнования проводятся по тем видам спорта, в которых мы не можем претендовать на медали. Например, тяжёлая атлетика. Туда вообще наших не допустили. А так мы бы ждали эти медали, и они были бы. Но их нет. Впереди несколько дней, когда будут соревнования по лёгкой атлетике. На них вообще нет нашего представительства.

О борьбе с допингом в России

С. А.: А по поводу паралимпийцев. Вот они сделали уже максимум, отстранили столько российских спортсменов. Зачем они затронули паралимпийцев?

И. Р.: Я думаю, что это с нормальной человеческой логикой никак не совместимо. На меня очень произвела впечатление речь Лены Исинбаевой. Она сказала: "У нас отобрали мечту, мечту, на которую ты много времени работал". Мечта, она и есть мечта. Даже если ты на неё не работаешь, всё равно это мечта. Она какой-то ориентир для тебя по жизни, по всем твоим действиям. А тут не мечту отобрали. Тут у ребят отобрали для многих даже смысл и цель жизни. Потому что для них занятия спортом стали не просто вопросом реабилитации, возможностью себя проявить, показать. Занятия спортом стали примером для сотен тысяч других ребят, у которых есть какие-то проблемы, ребята поверили, что можно найти какой-то путь. У меня такое впечатление, что всё время проверяют, как мы среагируем. Если не сильно реагируем, значит, ещё больше втыкают иголок.

С. А.: Может быть, среагировать уже пора?

И. Р.: Конечно, мы реагируем.

С. А.: Как мы реагируем?

И. Р.: Мы подаём в суд. Как вы хотите? Хлопнуть дверью? Так этого от нас только и ждут, чтобы мы хлопнули дверью, ушли из этого олимпийского движения, в которое мы вложили так много сил. Ребята отработали. И у нас сколько проводилось Олимпийских игр... К чему нас принуждают? Мы по этому пути точно не пойдём. Потому что дверью хлопают слабые.

С. А.: Вот по поводу последней информации. Выявлено три случая допинга. Кенийцы — это вообще отдельная история. Тренер за своих спортсменов сдавал то, что нужно сдавать, чтобы определять допинг. Но ведь из этого же не раздуют скандал? А если пройтись по всей кенийской сборной, ещё неизвестно, что выяснится. Я не сторонник теории заговора. Я всегда отнекиваюсь, может, и мы виноваты, может быть, ещё что-то, не может быть такого давления из ниоткуда. Но, судя по тому, что происходит, действительно складывается впечатление, что это такая целенаправленная атака с определёнными причинами. И здесь уже нет другого ответа. Или всё-таки есть?

И. Р.: Конечно, атака есть. Но у любой атаки есть какие-то начальные моменты.

С. А.: Дыма без огня не бывает.

И. Р.: Дым уже давно был. Мы знаем. И проблемы были в лёгкой атлетике, тяжёлой атлетике, в биатлоне. Есть у нас проблемы, давайте честно говорить. Другой вопрос, что, наверное, такой государственной поддержки, которую имеют наши спортсмены и вообще наше спортивное движение, нет почти ни в одной стране. Поэтому, естественно, из этого сделали дальнейшие выводы, что это, наверное, есть государственная политика.

Сложно бороться. Я должна сказать, что, когда у нас появляются такие моменты, наших бьют.

С. А.: Да. А как ещё?

И. Р.: Давайте сначала разберёмся. Не бьют, но открыто говорят о положительных пробах, разбираются с ними.

С. А.: Многие не верят. Все уже говорят о том, что это подтасовка.

И. Р.: Никакой подтасовки нет. Мы тоже должны делать определённые выводы. Я работала с разными федерациями и разными спортсменами. Если бы у меня спортсмен, который выступал за США, попался бы на положительной пробе, меня как тренера на пять лет лишили бы права работы. Если это происходит с врачами, то тем более. Мы только сейчас ввели новый закон о том, чтоб наказывать не только спортсменов, но и врачей и тренеров.

С. А.: Якобы ответственность только спортсмен несёт…

И. Р.: Да. Но во многих странах эту ответственность уже применяют по отношению и к тем, кто готовит спортсмена. В своё время я говорила, что мы должны что-то менять.

У многих людей есть огромный соблазн, они думают: "А вдруг не поймают?.." Если поймают после соревнований, то олимпийские медали ты должен вернуть, но российские-то премии у нас никто обратно не возвращает. У нас есть статья в УК за применение наркотиков. Почему не внести туда какую-то поправку, дополнение, по поводу допинговых средств? Потому что любой допинг — это очень опасно для здоровья.

С. А.: Получается, да. Всё искусственное, химия.

И. Р.: Это опасно. Да, есть различные препараты, которые мне помогают восстанавливаться, есть какая-то группа витаминов, какие-то препараты, которые помогают сердечной мышце, выводят шлаки из организма, из почек особенно. Есть. Это вполне нормальные, легальные препараты.

С. А.: Через год этот препарат, как мельдоний, может быть заключён в список запрещённых…

И. Р.: Давайте сразу говорить. У нас у самих полный беспорядок внутри. Медико-биологическое агентство не подчиняется Министерству спорта. Оно находится в подчинении Министерства здравоохранения. Лаборатории, если восстановят, туда же перенесут. Получается, очень многие вопросы не контролируются руководством спорта, потому что за это отвечает наша межведомственная ерунда, если можно так мягко сказать. Она иногда нас подводит не только внутри страны, но и где-то на международной арене. Если говорить о мельдонии. Когда запросили нашу лабораторию, мол, что это за препарат, наша лаборатория, сильно себя не утруждая, переписала всё, что находится в аннотации к препарату, в том числе, что он выводится в течение 2—7 дней из организма.

С. А.: У всех по-разному вроде.

И. Р.: По-разному, потому что у всех разный период применения, количество применения. Очень разные случаи. Мы не провели никакого исследования, как этот препарат действует. Запрос-то был ещё, извините, в 2014 году. В 2015 году, в сентябре, было принято решение, что этот препарат входит в этот список запрещённых. Значит, здесь наша неоперативность и нехорошая информированность, наверное, по каким-то препаратам. Но тоже нужно понимать, допинга, например, для фигурного катания нет. Потому что это координация. Я очень хорошо помню, одна спортсменка сказала, которая занимается фристайлом: "Где бы взять таблетку от страха". Нет такой таблетки. Есть определённые виды спорта, где можно рассчитать нагрузку и можно понять приблизительное поведение организма. В этих направлениях и работает, конечно, медицина. Но в большинстве видов спорта такого нет.

О "липовых" результатах проверок на допинг и защите российских спортсменов

С. А.: Примем звонок. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Вот скажите, пожалуйста, Виталий Леонтьевич Мутко, наш министр спорта, прямо скажем, человек не из спорта, бывший функционер, профсоюзный работник и так далее, к спорту имеющий очень слабое отношение. Во-первых, не кажется ли вам, что нет авторитета у наших спортивных руководителей на международной арене? И второй вопрос (я его уже юристу задавал), не кажется ли вам, что на чиновников Федерации лёгкой атлетики, которые голосовали за отстранение нашей легкоатлетической сборной, стоит подать в суды общей юрисдикции по поводу нарушения прав человека? Ведь это по сути дела нарушение прав человека по национальному признаку.

И. Р.: Мы сначала проходим все стадии арбитражных судов, которые есть в спорте. Естественно, будут и в этом направлении работать наши юристы. Другой вопрос, иногда федерациям не очень сподручно заниматься этими всеми вопросами. Я считаю, это не вопрос даже министерства. У нас создана специальная комиссия, которую возглавляет Виталий Григорьевич Смирнов, я туда вхожу. И у нас есть ещё такая организация, как Союз спортсменов. Наверное, это и есть задача этих двух организаций, заниматься вопросами.

С. А.: А про Мутко. Кем должен быть министр спорта?

И. Р.: У нас Министерство спорта существует всего с 2008 года. У нас до этого не было министерства. Было агентство, у агентства несколько иные полномочия. В советское время был Госкомспорт СССР. Наверное, больше всего я бы претензий предъявила к министерству не в плане, кто им руководит и кто там работает. Конечно, хотелось бы иметь большее количество людей, имеющих специальное спортивное образование. Но у меня больше претензий к тому, что мы не особенно создали программу развития, политику спорта внутри страны. Я говорю как о спорте высших достижений, так и о спорте массовом. Министерство должно этим заниматься, хоть министерство у нас и молодое. По большому счёту министерство больше занято проведением различных спортивных мероприятий, организацией и созданием структуры, строительством спортивных объектов. Если мы просто поменяем министра, я очень сомневаюсь, что мы добьёмся какого-то результата. Если же говорить о престиже и нашем представительстве в международных организациях спортивных, то здесь да, действительно мы очень здорово потеряли наше присутствие.

Должна сказать, что все международные организации — это не функционеры и не чиновники. Это действительно общественные организации. Наезд на Международную легкоатлетическую федерацию — это межправительственные организации. Они никому не принадлежат. То, что сделали с ФИФА опять же. Почему-то одна страна решила, что она может и имеет право судить всех и решать за всех. В международных организациях работают представители многих государств. Если вы считаете, что есть нарушения, есть информация, передайте её представителю страны, чтобы там началось какое-то разбирательство. Я вообще считаю, что это пошёл очень мощный наезд на независимые международные организации. Почему я считаю, что Бах принял очень важное решение? Потому что у него на глазах было показано, что можно сделать с ФИФА. Более мощную организацию, более богатую организацию сложно представить. А тут её взяли и абсолютно разгромили. Международную федерацию лёгкой атлетики тоже разгромили. Мы поддерживаем Баха в его стремлении к честности олимпийского движения, несмотря на колоссальное давление, которое на это движение оказывается. Нельзя просто наказывать. Каждая олимпийская медаль нашей стране достаётся колоссальными средствами. Это не только работа. Это ещё большие финансовые сложения. Получается, что мы в ответ получаем негатив для страны, абсолютно нехорошее отношение к нам. Потеря международного имиджа стоит колоссальных средств. Поэтому тех людей, которые принимают, распространяют, предлагают применять допинг, надо очень жестоко судить у нас в стране, а не ждать, когда нам оттуда, из международных организаций, начнут на это указывать.

С. А.: Вы считаете, что теперь под ударом сам МОК?

И. Р.: Он давно уже под ударом.

С. А.: Следующий в списке, получается?

И. Р.: Кто-то сломался, кто-то нет. ПОК, там чуть-чуть другая ситуация. Поэтому бьют по больному. Конечно, есть презумпция виновности, групповая ответственность за какие-то отдельные нарушения. Очень много нарушений со стороны римского права, английского права. Известнейший юрист Макларен предлагает нам непроверенный материал и просто какой-то доклад, на чём-то основанный, — это непрофессионально. У меня даже слов нет.

С. А.: И оружия против этого нет.

И. Р.: Оружие, понимаете, мы уже один раз видели, когда нам показали какую-то пробирочку, разгромили целую страну, теперь нам всё время рассказывают про какой-то доклад, какие-то непонятные пробы, известные, неизвестные. Ещё там очень важный такой момент был, что работа WADA не удовлетворяет.

С. А.: Да, они ж хотят распустить вообще WADA…

И. Р.: Я не знаю, распустят или не распустят. То, что WADA должно менять свою работу, — это факт. Потому что я могу так поёрничать, сказать, что вот эти все моменты WADA делает для чего? Для того чтобы получить большое количество средств на свою деятельность. Много таких примеров было, чтобы вот так напугать всех до конца, чтобы потом пошли какие-то сложения и дальше начались какие-то работы.

С. А.: Сколько игр, что даже и не разберёшься.

И. Р.: Очень обидно, что в WADA нас никто не представляет, хотя один из основателей агентства представлял нас достаточно очень весомо, Вячеслав Александрович Фетисов.

А у нас очень слабое представление в международных федерациях. Я сколько об этом говорю. Не потому что я женщина. В международных организациях 25% как минимум должно быть женщин. Если бы мы в эти организации отправили Елену Исинбаеву, Светлану Хоркину, других наших девочек, которые прекрасно владеют языком, знают свой вид спорта изнутри и на себе испытали давление, у нас было бы очень яркое представительство. Здесь иногда наши чиновники не всегда дают ход тем, которые уже имеют современные знания. Я могу привести такой пример. Попытался стать президентом Федерации плавания Александр Попов, четырёхкратный олимпийский чемпион, который представляет в МОКе нашу страну в комиссии спортсменов. Журова Светлана, которая тоже олимпийская чемпионка. И таких примеров очень много. Наверное, легче выбрать какого-то человека, у которого есть финансы, есть выходы на определённые структуры. Но тогда уж держите рядом с собой людей, которые обладают знаниями самыми последними в этом направлении! Спорт меняется так быстро… Меня спрашивают, почему я там не работаю? Я могу сказать, что тренеру достаточно год или два отсутствовать на постоянной тренировочной работе и он уже отстаёт.

С. А.: Не хотите вернуться к этому?

И. Р.: Ограничен очень "срок годности" в спорте, то же самое и у тренера. Есть отдельные личности. Я вот каталась до 30 лет, но это не для всех. То же самое и тренерская деятельность. Есть люди, которые, несмотря на свой возраст, опыт и где-то даже усталость, всё равно являются носителями идей. Но основная масса тренеров не могут работать очень долго. Спорт молодеет, всё меняется, техника меняется.

С. А.: Давайте примем звонок. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Вы сказали, с юридической точки зрения результаты проверок на допинг вилами на воде писаны. Вы привели пример пробирки с белым порошком, из-за которой страну разгромили. Я как человек со стороны смотрю на этот беспредел, который в спорте происходит, и понимаю, что на наш спорт наехали абсолютно безапелляционно. Не думаете ли вы как представитель одной из ветвей государственной власти, что нам нужно на основании вот этой ситуации в спорте делать вывод относительно наших "друзей" и ожидать от них таких же беспредельных действий?

И. Р.: Вы сами сказали. Вот меня очень долго спрашивали, кто у вас друзья. Мы в спорте очень толерантны и очень по-дружески друг к другу относимся.

С. А.: В спорте, вы имеете в виду, страны?

И. Р.: Даже не страны, а мы вот соревнуемся. Мы можем очень дипломатично, очень по-человечески общаться. У меня было много таких примеров. Когда мы прилетели на Олимпийские игры в Лейк-Плэсид, то первыми нас встретили американцы Тай Бабилония и Ренди Гарднер, хотя у нас с ними самая конкуренция была. И много таких примеров. Мы же прекрасно понимаем, что мы не прям так уж дружим. Первый раз наша сборная СССР появилась только в 1952 году, а в 1956 году мы уже всё выиграли, и зимние, и летние соревнования. Каждый год были наезды, другой вопрос, что мы о них не сильно говорили, мы не очень это показывали. Всё-таки страна была закрытая. Нас к этому всегда готовили. Чтобы не было наездов, во-первых, не надо крючков оставлять, чтоб на эти крючки что-то навешивали. В первую очередь ты должен быть сам очень силён, подготовлен психологически и не давать зацепок, чтобы на тебя могли что-то повесить. В политике, в бизнесе, экономике, я думаю, такая же ситуация. В первую очередь мы должны сами очень хорошо стоять на ногах и развиваться, и чётко понимать, куда мы идём, и как мы туда будем идти.

О законе о профессиональном спорте

С. А.: Ещё звонок. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Я хочу три вопроса задать яркому представителю спортивного криминального сообщества. Первый вопрос. Почему не принят закон о профессиональном спорте?

И. Р.: Почему? Он принят.

СЛУШАТЕЛЬ: Неправда.

И. Р.: Ну как? В первом чтении он принят. Дальше Дума не успела его принять, потому что Дума работает по расписанию. В первом чтении закон принят. Закон надо подготовить.

СЛУШАТЕЛЬ: Тогда он не действует. Второй вопрос. В связи с тем что нет закона о профессиональном спорте, является ли трата бюджетных средств государства или государственных корпораций криминальным преступлением? И третий вопрос. Как вы считаете, 46 миллиардов долларов, которые вложили уже в питерский стадион, он заслуживает того?

И. Р.: Это, пожалуйста, к Питеру по поводу стадиона, я не знаю, я не строитель.

С. А.: К Минспорта, наверное.

И. Р.: Это не к Минспорта.

С. А.: К властям Петербурга?

И. Р.: Да, к властям Петербурга и подрядчикам, там идут какие-то свои процессы, в которых я не сильно разбираюсь. Если говорить о государственных средствах, мы рассматриваем строительство спортивных сооружений, это тоже государственные средства, на которые были построены многие стадионы. Это развитие детско-юношеского спорта. Это тоже требует огромных средств, мы понимаем, что у нас их очень мало. Если это подготовка национальных команд, это престиж страны. Это тоже очень важно. Если говорить о профессиональном спорте, если вы имеете в виду футбол, хоккей, баскетбол, те профессиональные клубы, потому что очень часто у нас народ не понимает, где спорт высших достижений, а где профессиональный спорт и что это такое. Может быть, действительно закон надо было давно принять, там тоже есть негосударственные средства. И они уже начинают сами зарабатывать. Мы не так давно этим стали заниматься. Лозунг "хлеба и зрелищ" ещё никто не отменял. Если люди работают, они хотят пойти и посмотреть красивые хоккейные и футбольные матчи. И вы видите, какое количество болельщиков всегда этим интересуется.

С. А: Слушатель спрашивает: "А что насчёт Юлии Ефимовой? Расскажите вообще про нападки на наших спортсменов со стороны иностранных коллег. Как на это реагировать и как с этим бороться?"

И. Р.: Побеждать.

С. А.: Ещё слушатель пишет: "Закон принят в первом чтении, но в последний день, получается, вы там 300 законов напринимали".

И. Р.: У нас 450 человек, что значит "напринимали"? Любой закон проходит сначала работу в комитетах, где законы обсуждают с сообществом экспертов. При каждом комитете есть несколько групп экспертов. Это первое. Второе. Это первое обсуждение. После первого обсуждения у нас вносят очень много поправок, причём поправки вносятся и Общественной палатой, и другими депутатами. Потом закон обсуждается на региональном уровне. Это долгая работа. Просто, как правило, всегда к концу сессии эта работа подходит к концу.

Поэтому это вполне нормальная цифра. Законов много действительно. Но мы, между прочим, принимали законы в VI созыве, которые у нас ещё оставались с V созыва и которые мы передали VII созыву.

С. А.: Вы же пойдёте на выборы в VII созыв, вы следите сейчас за тем, что происходит? Вы сделали упор на свою политическую карьеру сейчас? У вас хватает сил на это?

И. Р.: У меня хватает сил. Карьера меня в этом плане вообще мало волнует. Наверное, я человек успешный. Я ещё в 1980 году после спорта занималась как раз, если можно так сказать, политикой. Я работала в Центральном комитете комсомола. Я работала именно по программам массового, детского спорта, взрослого спорта. Сейчас я тоже с этими программами работаю. Я была членом Общественной палаты, работала и работаю с Лигой здоровой нации. Эти темы продолжаются.