Слово и дело. Почему теледебаты не отражают реальную профпригодность политиков
Полную версию программы "Высокое напряжение" с Майклом Бомом и Евгением Фёдоровым слушайте в аудиозаписи.
И. ИЗМАЙЛОВ: Давайте, как и обещали, поговорим о теледебатах, которые вот-вот запускаются в связи с предстоящими выборами в Госдуму. В чём ценность этих теледебатов? Опрос ВЦИОМ был проведён на эту тему. Некоторые тезисы из опроса приведу. Согласно опросу, следить за предстоящими теледебатами намерены 19% граждан России. Если мы позволим себе округлить до 20%, то получится, что каждый пятый россиянин будет следить за теледебатами. Ещё 8% собираются смотреть отрывки теледебатов в Интернете. Это совсем мало. Почти половина, 47%, будут смотреть теледебаты, если случайно наткнутся на них при переключении каналов. Каждый четвёртый говорит, что не будет смотреть дебаты, даже если случайно наткнётся на них. Наибольшей популярностью теледебаты пользуются у представителей старшего поколения. Вот, наверное, основное. Что ещё интересного? Почти половина опрошенных говорит, что теледебаты помогают более детально узнать программу кандидата, определиться, за кого голосовать. 72% говорят, что теледебаты помогают ближе узнать самих кандидатов. Первые дебаты уже были, они завершились скандалом. 14 партий зарегистрированы на выборы в Госудму. Дебаты начались 22 августа в эфире 5 телеканалов и 3 радиостанций. Как-то так. Это действительно хороший инструмент или всё это слизано с Запада, с американцев, и глубинного смысла в дебатах нет, потому что одни и те же, по сути, лица в них участвуют, но в разных костюмах? С нами на связи Майкл Бом и Евгений Фёдоров, кандидат в депутаты Госдумы. Приветствуем вас!
М. БОМ: Здравствуйте.
И. И.: Майкл, давайте с вас начнём, в чём важность дебатов?
М. Б.: Дебаты очень важны. Во-первых, важно их содержание. В Америке проходят в основном президентские дебаты, хотя в некоторых штатах есть и сенатские дебаты. Огромное количество американцев пристально смотрит дебаты и принимает решение на основании этих дебатов. Очень много неопределившихся избирателей, их именно в этом году огромное количество, может, 30%.
Все помнят, как Никсон потел, это решило исход дебатов тогда. Один раз Буш смотрел на часы во время дебатов, и это его очень подкосило. Такие моменты важны, отказ от дебатов – это поражение в Америке. Я помню случай, когда Буш медлил с ответами, он взвешивал решения, и это колебание было ему в минус.
И. И.: Майкл, правильно ли мы слышим, что речь идёт в основном о дебатах кандидатов в президенты на завершающих этапах выборов?
М. Б.: Да, в последние 90 дней перед выборами. Скоро будут трое дебатов Клинтон и Трампа. Ещё будут теледебаты вице-президентов, но они не очень важны.
И. И.: Хорошо, что есть Трамп, а то мы бы рисковали смотреть дебаты Клинтонов и Бушей разных поколений... Евгений Алексеевич, вы согласны с Майклом, что теледебаты много решают?
Е. Ф.: Решают, но смотря с какой точки зрения... По итогам теледебатов мы можем выбрать человека, который хорошо говорит, который лучше других ведёт себя в споре, который лучше других представляет себя. По сути, сам отбор в вашей голове происходит по принципу театрального конкурса – этот нравится, а этот нет. Какое это имеет отношение к реальным проблемам во власти? Могут ли эти люди писать законы, могут ли выстраивать систему управления, могут и будут ли они корректно решать проблемы? Дебаты никакого отношения не имеют к этим вопросам.
Формат, в котором работает механизм отбора через дебаты, — это формат участия в процессе управления не самой власти. Реальная власть остаётся за кадром, олигархи управляют процессом, в США это Морганы, Рокфеллеры. А на экране мы видим артистов, которые, как Обама, умеют красиво выступать. Дебаты — не из нашего российского принципа государственного строительства.
И. И.: Ну да, в прошлых веках дебаты в России и не вспоминаются…
Е. Ф.: Потому что их и не было. Они для реальной власти не нужны. Реального управленца оценивают по делам. Если же у тебя не реальное, а театральное управление, — тебя оценивают по болтовне.
И. И.: Майкл, как вы оцените эти доводы? Действительно ли есть государственные лидеры, которые не нуждаются в дебатах, даже перед выборами?
М. Б.: Первые дебаты в Америке были между Линкольном и Дугласом, это было в другом веке, телевизора тогда не было. Тогда началась эта традиция в Америке. Что касается аргументов Евгения Фёдорова, он в чём-то прав. Но что касается настоящих навыков депутатов, тогда вопрос напрашивается: зачем в Госдуме спортсмены и звёзды эстрады? Они не имеют никакого отношения к искусству законотворчества.
Е. Ф.: Вот это на самом деле и показывает перекос процесса. Представьте, что вы режиссёр, которому нужно сформировать труппу. Кого вы будете выбирать? Выпускников театрального института. Вы не будете набирать юристов и экономистов. Почему? Потому что играть Цезаря или сенатора с театральной трибуны должен хороший артист, а не экономист. Отсюда и перекос во власти.
Ясно, что человек, играющий Цезаря, — он не Цезарь, он просто артист.
И. И.: А зачем тогда проводят дебаты?
Е. Ф.: Владимир Путин на Валдае призвал возвращаться к системе земств. Мы проиграли первую русскую революцию 1905 года. Помните, английские пароходы с оружием, пресненские расстрелы и всё остальное? Это результат поражения русского типа государственного строительства. Русская государственность не устояла перед революцией 1905 года, она потерялась.
И. И.: Зачем же возвращаться к системе земств, поясните.
Е. Ф.: Надо переходить от власти театрально-представительной к власти реально русской. Когда человек, представляющий власть, властью и является. А когда у нас партийная система, человек, представляющий власть, есть ложь. Он властью не является, он играет роль власти. В этом заключается разница между английским типом госстроительства и русским.
И. И.: Майкл, как вам кажется, как люди воспринимают власть в лице президентов, если говорить о дебатах? Действительно ли в США все представляют, что дебатирующий — это главный в государстве, он всё решает?
М. Б.: Абсолютно нет.
Есть сильный Конгресс, сильная судебная система, которые всегда сдерживают исполнительную власть. Поэтому да, президент важен, но это только одна из трёх главных ветвей власти.
И. И.: У нас тоже три ветви власти. Проблема в другом. Есть государство, которое куда-то идёт. Есть же глава у всего, у семьи, у корпорации, маленькой или большой, есть директор, который определяет и проводит политику вместе со своими подчинёнными. Как может быть так, что директор непонятно что делает, его кто-то должен постоянно ограничивать снизу… Куда корабль-то выплывет, кто всё решает?
М. Б.: Надо найти золотую середину. Я не знаю, достигли ли в Америке этой середины. Система сдерживания президента должна быть, но ему не надо связывать руки. Я думаю, что в США нашли этот компромисс, когда активная исполнительная власть не сдерживает президента и не ограничивает его.
