Чёрт с ними, с кембриджскими традициями

Читаю новости о ню-посвящении в "Кембридже", как среди своих называют КемГУ, и удивляюсь: вот что значит традиции, не то что в моей альма-матер, которая и годами-то помоложе, и даже Гарвардом никем не прозвана.

У нас в Новосибирском Ордена Трудового Красного знамени государственном университете имени Ленинского комсомола с традициями было попроще. В день посвящения никто никого раздеваться догола не просил.

Наоборот, напоминали, что нужно переодеться во что-нибудь попроще, что потом не жалко выбросить — и вперёд, в адский лабиринт в тёмных коридорах НГУ и в освящённых былым присутствием великих, от академиков до членкоров, Большой Физической и Мальцевской аудиториях.

К поучениям старших я, впрочем, не прислушался и пришёл в только что купленных и давно вожделенных джинсах, к последним годам советской экономики ставших для жителя маленького городка, где таковые носили только физрук, начальник милиции и сын второго секретаря райкома, несбыточной мечтой.

Джинсы "выбросили" в ТЦ Академгородка по какой-то смешной, в сравнении со спекулянтской, цене, и я не смог не пойти в бельгийском фирменном чуде под названием FUS на посвящение. Подпоясавшись фирменным же ремнём, шедшим в комплекте, и собираясь блеснуть всем этим великолепием перед одногруппницей Танькой, в которую влюбился с первого взгляда.

Впрочем, покрасоваться я джинсами так и не успел, узнав, что Танька только что отправилась в путешествие по лабиринту, устроенному нам, пока ещё зелёной абитуре, до посвящения старшекурсниками. Я отправился вслед за ней, слёзно упросив кого-то из курирующих всё это мероприятие студенток пустить меня следующим, потому что мне очень-очень надо. И смешливая девочка с короткой чёлкой, которая лет через пять стала женой моего универовского друга Славки, подтолкнула меня: беги, мол, лови своё убежавшее счастье!

И я догнал, и мы вместе с Танькой что-то декламировали по требованию строгих кураторов и даже обливались чем-то — не сказать, что это был конкурс мокрых маек, было совсем не эротично, просто мокро.

Напоследок нас вымазали "поморином", советской зубной пастой, которую, я понял прямо тогда, нужно приравнять к химическому оружию, поскольку моим "фусам" после неё пришёл кирдык, окончательный и бесповоротный. Больше я их не надевал, так и не очаровав Таньку, которая в тот же вечер влюбилась в другого — лопоухого, одетого в самопалы-самошиты какого-то кооперативного швейного товарищества, но ей милого.

А ведь случись "кембриджские" традиции у нас, всё было бы иначе. И я бы, знакомый к тому времени с обнажёнными дамами только по "цыганским" игральным порнокартам, расстался бы с девственностью намного раньше. И не познакомились бы через меня Славка со Светкой, той смешливой девчонкой-старшекурсницей, не родились бы у них две очаровательные девицы, нынче завидные невесты.

И Танька, моя первая любовь, после возможного эротического разгула на посвящении, наверняка усугублённого алкоголем, стала бы наверняка моей, и жили бы мы с ней сейчас — совсем, судя по фотографиям из соцсетей, тёткой, — нянчили бы внуков и тихо ненавидели друг друга, вспоминая то посвящение в худшие дни, когда и вспомнить уже нечего.

Вместо всей этой вакханалии мы тогда пошли всей 625-й матфаковской группой в общагу и отпраздновали посвящение тортиками "Прага" и ящиком пепси-колы. И никакого алкоголя, честное слово!

А голых женщин вживую я увидел много позже и сначала их стеснялся, а потом ничего, втянулся — женился вот даже, только уже на второй любви.

И выходит — чёрт с ними, с "кембриджскими" традициями, у нас и так неплохо получилось.

Правда же?..