Литератор Цыпкин: Нам веками запрещали смеяться — теперь навёрстываем

М. АНДРЕЕВА: А вот рассказы-то из жизни все или выдуманные истории?

А. ЦЫПКИН: По-разному. Чаще всего история имеет какое-то зерно, и потом я дорисовываю в неё диалоги. И я точно дорисовываю некую мораль, какой-то посыл. Почему у меня все рассказы юмористически-сатирические, но в финале обязательно несколько грустные? Потому что без юмора сегодня вообще в голову не заходят. Вот, знаете, пример очень хороший — вы сейчас читали новости, и у вас была последняя новость: медведь убил егеря. Это вообще трагедия. Но мы все втроём, во-первых, улыбнулись, а во-вторых, начали придумывать дурацкие шутки. Изменилось общество.

А. Ц.: У нас изменилось сознание.

М. ШАХНАЗАРОВ: Ну, чёрный юмор существовал всегда.

А. Ц.: Так, как сейчас, когда каждый тренируется, нет. Вот сейчас, что бы ни происходило, мы все начинаем — и я также — по любому поводу начинаем придумывать интересную шутку.

М. Ш.: Вот Хиллари Клинтон, допустим, упала вчера, а мы полпередачи сегодня шутили. Да и один политолог американский написал: "Когда Хиллари падала, рядом с ней упало что-то железное".

А. Ц.: Через смешные рассказы люди лучше воспринимают какие-то умные светлые мысли, если они у меня есть, я надеюсь, или какую-то проблематику.

М. А.: А вот с другой стороны, даже на телевидении очень много юмористических передач. Такое ощущение, что мы все здесь ухохатываемся. Не слишком ли много мы смеёмся?

А. Ц.: В России за тысячелетнюю историю так редко разрешали смеяться, что мы сейчас отсмеиваемся за последние много веков.

М. Ш.: Это первое. Второе — Маш, я вот сейчас так изредка стал краем глаза смотреть телевизор, можно смотреть что? СТС и ТНТ. Они свою функцию хоть выполняют. У них есть смешные вещи. А больше ничего нет.

М. А.: Что последнее вам понравилось из ТВ-проектов, может, каких-то?

А. Ц.: Я счастливый человек. Я смотрю сериалы только.

Полную версию программы "Вперёд" с Александром Цыпкиным читайте ниже и слушайте в аудиозаписи.

М. ШАХНАЗАРОВ: Доброе утро! У микрофона Мария Андреева.

М. АНДРЕЕВА: И Михаил Шахназаров. И гость у нас в студии — писатель, в будущем телеведущий, Александр Цыпкин. Здравствуйте.

А. ЦЫПКИН: Интересно вы заявили.

М. А.: У вас же запускается ток-шоу?

А. Ц.: Ну, оно запускается пока офлайновое, скажем так. Посмотрим, будет из него телевизионное шоу или нет. Это очень спорный вопрос.

М. А.: А как правильно назвать? Вот шоу будет в Интернете.

А. Ц.: Да. Ну, мы посмотрим, запишем. Начнём с того, что писатель — это сильно сказано. Автор. Этого достаточно пока.

М. А.: А книга вышла — это не писатель разве, получается?

А. Ц.: Если бы каждый, у кого вышла книга, был писателем... Нет, книга вышла. Она заняла даже какие-то топовые позиции.

М. Ш.: Это абсолютно, кстати, верно. Александр, наверное, читал Сергея Довлатова. Вот он говорил: "Не называйте меня писателем, пожалуйста. Максимум литератор".

А. Ц.: Вот литератор — замечательно.

М. А.: Пиарщик ещё.

А. Ц.: Ну, это моя основная работа.

М. Ш.: Главное, чтобы блогером не называли, правильно?

А. Ц.: Знаете, как угодно. Главное, чтобы под штраф не попасть. А с Сергеем, да, мы придумали шоу. Мы посмотрим, что будет. Пока мы его проводим в режиме — зовём 50—60 человек и с ними это шоу устраиваем. Посмотрим, как это шоу будет в Интернете. И если из этого получится то, что мы хотим сделать, то тогда это будет телевизионное шоу.

М. Ш.: В ресторане вы собираете, да?

А. Ц.: У него в баре, да. В Duxless Bar.

М. А.: Да, вот Александр Цыпкин с Сергеем Минаевым запускают 14 сентября, совсем скоро.

А. Ц.: В среду, да.

О спорных темах в литературе

М. А.: То есть это уже будет прямая трансляция? Или как?

А. Ц.: А мы подумаем. Мы ещё не знаем. Мы решим в самый последний момент.

М. А.: Но тему-то вы знаете?

А. Ц.: Тему, да. Мы придумали тему и формат. Самое главное было — придумать формат. Я не могу сказать, что мы тут изобрели велосипед. Мы, скорее, к самокату приделали какой-то двигатель. Мы читаем рассказ, я и он, по очереди. И сначала Сергей задаёт мне вопросы неприятные по поводу моего рассказа. А потом этот рассказ обсуждаем со зрителями: что они в нём услышали, о чём он на самом деле.

И обсуждаем, какой великий смысл в произведении.

М. Ш.: По-моему, Вулых Саша мне про эту передачу рассказывал. Могло такое быть?

А. Ц.: Это не передача в данный момент. Теоретически такие, наверное, передачи бывали.

М. Ш.: Вот он именно рассказывал, что что-то готовится похожее в Москве.

А. Ц.: Возможно, что кто-то ещё. Тут, я говорю, нет никакого ноу-хау. Вопрос в том, скорее, кто это делает. Потому что у нас юмористически-сатирический подход к жизни. И мы обсуждаем достаточно пограничные темы. В этот раз совпало на самом деле. Я в августе написал рассказ короткий и кинул Серёже, он говорит: "Давай его обсудим у нас на Facebook". Рассказ про секс в школе между учительницей и учеником.

М. Ш.: Вечная тема.

А. Ц.: Да. Мы уже всё запланировали. Она весёлая, она про любовь скорее.

М. А.: Ну, как сказать, — в контексте последних событий.

А. Ц.: Да, сейчас это совершенно невесело стало. И мы не хотели бы там 14 сентября поднимать тему школы № 57. Мы, скорее, поговорим про сугубо чувственно-романтический аспект действительно отношений между уже взрослыми школьниками. Не тех, которые не попадают под возраст разрешающий. Что действительно происходит, когда одиннадцатиклассник влюбляется в учительницу, как в моём рассказе. Но, к сожалению, сегодня такой накал страстей вокруг этой темы, что неизбежно кто-то, наверное, начнёт обсуждать и всем понятную ситуацию. Постараемся сгладить несколько.

М. Ш.: А там пошло, оказывается, всё было. Оказывается, учитель-то, который девочек совращал, — он пошляк был. Знаешь, можно красиво к девушке пристать шестнадцатилетней, а он один раз на дачу затащил одну, вышел при ней в трусах и говорит: "У тебя есть последний шанс". Ты можешь себе представить?!

М. А.: Я читала эту историю в Facebook.

А. Ц.: Я хотел бы избежать вот этих подробностей, обсуждений.

М. Ш.: А вот скажите, будет обсуждение рассказа? Есть такая фраза, которую в школе принято говорить: "как вы думаете, что хотел сказать автор своим произведением"?

А. Ц.: Безусловно.

М. Ш.: То есть вот это будет звучать?

А. Ц.: Безусловно.

М. А.: Вы готовы к этой критике?

М. Ш.: Тут даже не критика.

М. А.: Ну почему? Вы пропагандируете, могут сказать, такое вот в школе.

М. Ш.: Ну как это? Художественное произведение — как оно может пропагандировать?

М. А.: Ой, Миш, ну, прекрати! Что только люди не говорят!

А. Ц.:

Готов, потому что мне интересно, что зритель услышит. Мы когда делали пилотную версию, у меня был рассказ про то, что очень тяжело в сегодняшнем мире успешной красивой женщине справиться с тем, что мужчины начинают ненавидеть её за успех, за её красоту, и она остаётся одна.

М. Ш.: Мужчины?

А. Ц.: Ну да. Мужчины не выдерживают успеха рядом с ними живущей женщины.

М. Ш.: Есть такие.

А. Ц.: Вот был рассказ про это, он был тоже сатирический абсолютно. Смысл был в том, что приходит девушка в бар, в котором, как оказывается, отбирают, скажем так, куртизанок на будущее мероприятие. А она туда зашла случайно. Она вообще вице-президент банка. И происходит диалог между сутенёром и этой барышней, в котором все друг друга не понимают. Но результат этого всего — именно её достаточно тяжёлая и в ряде случаев несчастная судьба. Хотя это всё через комедию положения. Я не знаю, о чём, кстати, у Серёги будет рассказ, но он тоже сказал, что "готовься".

М. Ш.: А можно с рассказом ознакомиться в Facebook?

А. Ц.: Нет, я его специально не вешал в Facebook, чтобы те, кто пришли, услышали впервые. Там в конце есть телевизор, когда поворачивается сюжет, и мне интересно, чтобы люди были к этому не готовы.

М. А.: А где посмотреть, расскажите всё-таки. Куда зайти? На какой сайт?

А. Ц.: Мы запишем и выложим у Серёжи и у меня в Facebook.

О современных СМИ и соцсетях

М. А.: Вот здесь, кстати, интересно: у нас руководство холдинга тоже считает, что будущее за этими технологиями, за Интернетом. Традиционные СМИ — как вы считаете — телевидение, радио, они умрут?

А. Ц.: Я не думаю, что они умрут. Но то, что сегодня именно социальные сети стали не то что аналогом, но таким триггером для развития всех остальных СМИ, они их толкают, все теперь быстрее. Теперь все понимают, что нельзя в новостях не показать, если даже на YouTube показали. Все понимают, что нельзя исказить информацию, потому что 500 записей везде не исчезнут. Людям удобно смотреть телевизор, но, безусловно, социальные сети изменят наше отношение к информации, искусство изменят. Социальные сети полностью изменят искусство, потому что у человека, допустим, как у меня, когда я вывесил в социальных сетях рассказы, потом ещё мы сделали ролик с Данилой Козловским, 20-минутный рассказ на YouTube, а он в социальных сетях набрал под два миллиона просмотров. У меня не было того человека, который бы меня цензурировал. Если 20 лет назад я должен был прийти к редактору, редактор бы сказал: "Так, это здесь перепиши, это исправь". И, может быть, моя литература лучше стала бы.

Это девальвирует искусство в целом, но даёт огромные возможности для творчества человеку.

М. Ш.: Ну, я могу сказать, что корректоры в том же издательстве АСТ, допустим. Хороший корректор — дефицитная профессия, потому что когда читаешь современные книги, ты начинаешь немножко удивляться. У меня книга выходила, она откорректирована. Но я когда начал читать, я говорю: "А кто ж корректуру?". "Ну, Михаил, бывают ошибки, да", — ответили мне.

А. Ц.: Бывают, да. Ну, вы знаете, в книжном бизнесе сейчас нет денег. Я с очень небольшими тиражами стал самым продаваемым в своём сатирическом жанре. Я когда узнал тираж, мне смешно стало.

М. Ш.: Сколько был тираж?

А. Ц.: А не буду говорить. То есть он до 100 тысяч, при этом это имя.

М. Ш.: А если берёшь книгу Чингиза Айтматова, например, с полки в детской библиотеке моей, — смотришь: тираж 1,5 миллиона, добавлен тираж в 500 тысяч.

А. Ц.: Так нет, даже тираж книг Минаева был под миллион тогда. А сейчас я открываю великую какую-нибудь книжку Быкова и смотрю: тираж пять тысяч стоит.

 М. А.: Вот мы недавно говорили. У нас в гостях был Иван Куприянов, рассказывал, что у нас катастрофически исчезают книжные магазины вообще в принципе. Их нет.

М. Ш.: Он привёл цифру. В Москве 200 магазинов, и они закрываются. Это на 15 миллионный город. А в Париже в разы больше — 750.

А. Ц.: Дело даже не в "Париж—Москва", а в том, что даже в каком-то небольшом городке в России может не быть в принципе книжных магазинов. Но с другой стороны, видите, становится популярным вот такой жанр, как мы сделали сейчас, когда мы читаем рассказы со сцены, и люди приходят. И судя по тому, что у нас не самые дешёвые билеты (до двух тысяч доходило, что сегодня не мало, в общем), а люди покупают — значит, хотят услышать литературу в таком виде. Это не значит, что упрощается литература, это пограничный жанр. Это и не театр, и не просто диктор прочёл, и не аудиокнига.

М. А.: Ну, это как Гришковец в своё время. Он пользовался колоссальным успехом, вот именно его такие чтения.

М. Ш.: На финишную прямую выходит наша передача. Вот этот формат чтения, я считаю, что он харизматичный, если хорошо читают, совсем по-другому ощущаешь произведение. Это доказано.

А. Ц.: И интересно, когда читает сначала автор, а потом — кто-то из актёров, потому что у нас достаточно большое количество известных и неизвестных актёров прочитали наши рассказы. Вот в Гоголь-центре у нас впервые будет читать Николай Фоменко. Мы ещё даже не знаем, кого он выбрал точно из нас троих. Мы все сидим и ждём. Будут традиционно читать девушки наши мужские рассказы. Читает Катя Шпиц, Лена Полякова и другие. Будет интересно посмотреть, как новые вещи какие-то будут ими прочитаны.

М. Ш.: Дело в том, что критика тоже бывает разная.

М. А.: А у вас было такое?

А. Ц.: Помидоры нынче сжигают чаще всего, они не доходят до автора.

М. А.: А вот были случаи в жизни действительно, вот человек прочитал рассказ — и ему страшно не понравилось?

А. Ц.: Конечно, бывает такое. И даже в отзывах под "Томатным соком", который, казалось бы... сложно, чтобы он кого-то выбесил (он получил очень хорошие отзывы), тем не менее есть те, кому не понравилось. И слава богу.

М. Ш.: Я могу сказать, что критика тоже бывает разной. Вот иногда напишешь какой-то рассказ — тебе пишут: "Вот я на твоём месте так-то сделал бы или так-то". Или пишут: "Ты, урод, ты что вообще пишешь?! И вообще, засунь эту клавиатуру!".

М. А.: Особенно в Сетях они не стесняются как раз.

М. Ш.: Ну, читатели сейчас в Сетях, да.

М. А.: Вот то, что бы они ни сказали лично никогда, почему-то в Сетях себе позволяют.

А. Ц.: Потому что у всего должна быть обратная сторона. Что плохо? Нельзя всем понравиться. Но замечательное открытие социальных сетей, чего раньше не было — нельзя не понравиться никому. Ты обязательно — что бы ты ни сделал, какую бы дурь ты не написал — ты найдёшь 10, 20, 50 человек, которым ты понравишься. И слава богу. Все пишут для всех, а раньше единицы писали для всех.

М. А.: "У нас в районе закрыли книжный магазин, и открыли "Пятёрочку", — вот сетует слушатель. Ещё одного человека зацепило про женщин, вот он замечает тоже эту несправедливость. У нас всех богатых ненавидят в принципе, а про женщин говорят чуть что — так "наубирала".

М. Ш.: Я хорошую наклейку видел на автомобиле: "Я не насосала — заработала. Я юрист". С чувством юмора девушка за рулём.

А. Ц.: Юрист знает, что говорит.

М. Ш.: Ну, естественно, к людям обеспеченным у нас отношение, к сожалению, не очень хорошее.

Про зарубежные сериалы и российское телевидение

М. Ш.: Сами какие книги читаете, Александр, бумажные или электронные?

А. Ц.: Бумажные книги я читаю в силу того, что я несколько туповат, чтобы мне правильно скачать книжку — столько проблем. Мне удобнее, проще купить бумажную книгу и тащить её с собой в отпуск, чем забыть зарядку от этого "киндера".

М. Ш.: Есть такая категория людей. Я — нет. Я из других соображений. Как-то вот я не привык к электронным книгам.

А. Ц.: Мы же "олдскул" ("старая школа". — Прим. Лайфа), мы привыкли к этому. Вообще, электронная книжка — это замечательно.

М. Ш.: А я могу объяснить почему: сейчас на книгах не заработаешь.

А. Ц.: По большому счёту, да. Есть авторы, которые зарабатывают на книгах большие деньги. Ну, смотря с чем сравнивать.

М. Ш.: Сейчас писателей больше, чем читателей, поэтому заработать достаточно трудно.

М. А.: А вот рассказы-то из жизни все? Реальные истории или выдуманные?

А. Ц.: По-разному. Чаще всего история имеет какое-то зерно, и потом я дорисовываю в неё диалоги. И я точно дорисовываю некую мораль, какой-то посыл. Почему у меня все рассказы юмористически-сатирические, но в финале обязательно несколько грустные? Потому что без юмора сегодня вообще в голову не заходят. Вот, знаете, пример очень хороший — вы сейчас читали новости, и у вас была последняя новость: медведь убил егеря. Это вообще трагедия. Но мы все втроём, во-первых, улыбнулись, а во-вторых, начали придумывать дурацкие шутки. Изменилось общество.

М. Ш.: Нет, ну кто-то сказал "подонки", кто-то сказал "балбесы, идиоты",÷ в хорошем смысле этого слова, кто-то вообще не отреагировал. Мы часто так иногда шутим, но стараемся не переходить эту грань.

А. Ц.: Так и я также. У нас изменилось сознание.

М. Ш.: Ну, чёрный юмор существовал всегда.

А. Ц.: Так, как сейчас, когда каждый тренируется, нет. Вот сейчас, что бы ни происходило, мы все начинаем — и я также — по любому поводу начинаем придумывать интересную шутку.

М. Ш.: Вот Хиллари Клинтон, допустим, упала вчера, а мы полпередачи сегодня шутили.

М. А.: Ну, не полпередачи.

М. Ш.: Там вчера один политолог американский написал: "Когда Хиллари падала, рядом с ней упало что-то железное". Первый комментарий, без шуток: "Это болт из неё вылетел". Я пишу: "Чей?". Ну, потом стёрли, естественно, когда такие комментарии пошли.

А. Ц.: Но, возвращаясь к моей мудрейшей мысли.

М. Ш.: Контраст большую роль играет.

М. А.: А вот с другой стороны, даже на телевидении, очень много юмористических передач. Такое ощущение, что мы все здесь ухохатываемся. Не слишком ли много мы смеёмся?

А. Ц.: В России за тысячелетнюю историю так редко разрешали смеяться, что мы сейчас отсмеиваемся за последние много веков.

М. Ш.: Это первое. Второе — Маш, я вот сейчас так изредка стал краем глаза смотреть телевизор, можно смотреть что? СТС и ТНТ. Они свою функцию хоть выполняют. У них есть смешные вещи. А больше ничего нет.

М. А.: Ну а кто сказал, что он юмористический?

М. Ш.: Такие фильмы вообще нельзя снимать. Актёры, которые не играют, сценаристы, которые не пишут, и оператор, который снимает дрожащей рукой. Зачем это показывать в прайм-тайм?

М. А.: Что последнее вам понравилось из ТВ-проектов, может, каких-то?

А. Ц.: Я счастливый человек. Я смотрю сериалы только.

М. А.: А какие?

А. Ц.: Я смотрю западные на английском языке.

М. Ш.: "Клан Сопрано"?

М. А.: "Игра престолов"?

А. Ц.: Вот недавно я закончил смотреть последний сезон, и поэтому я нахожусь в трауре. Нет, я на HBO люблю сериалы, люблю Suits ("Форс-мажоры". — Прим. Лайфа), потому что я по основной работе очень много связан с юридическим бизнесом, я люблю научные сериалы. Вот сейчас отличный сериал есть про Вторую мировую войну — я забыл, как называется — канадский, по-моему. И больше времени просто не остаётся. У меня жена смотрит вечером — когда приходит с работы — сериалы. Мне нечего другого смотреть. Либо футбол.

М. Ш.: А за кого болеем?

А. Ц.: Кто-то меня порвёт, но всё равно за Барселону. У меня трагедия была, что Месси проиграл вот этот свой финал.

М. А.: Так он уходит или нет в итоге? "Ромашку" устроили.

А. Ц.: Нет. Вот, знаешь что, ты поиграй столько, а потом "ромашку" тут устраивай.

М. А.: Всё-таки мужчина, надо уж как-то подумать и сдержать своё слово, ну или не говорить.

А. Ц.: И рассчитываю, у меня как раз идея, чтобы мы следующие рассказы постепенно превращали в кино. Или сериал, или полный метр. Вот сейчас первый опыт будет.

М. А.: Спасибо большое. Время у нас, к сожалению, уже закончилось. Приходите к нам ещё. Литератор Александр Цыпкин у нас был в гостях.

М. Ш.: А у микрофона была Мария Андреева.

М. А.: И Михаил Шахназаров. Хорошего дня!