Триумф политических технологий. Выборы во Франции как реванш глобалистов

В отличие от оказавшихся неожиданным для всего мира голосования Британии о выходе из Евросоюза и победы Дональда Трампа, первый тур президентских выборов во Франции сенсацией не стал. Победители первого тура были известны уже в воскресенье вечером: это лидер движения "Вперёд!" Эммануэль Макрон (23,75%) и президент партии "Национальный фронт" Марин Ле Пен (21,53%). Примерно такой сценарий и предсказывали аналитики.

Однако многое в этой истории до сих пор остаётся неясным.

Огромную роль сыграла хорошо скоординированная интенсивная кампания в массмедиа, превратившая доселе неизвестного французам как политика бывшего министра экономики, промышленности и цифровых дел (с августа 2014-го по август 2016-го) Эммануэля Макрона — он был известен разве что по названному его именем закону, официально именуемому "законом для экономического роста, активности и равенства шансов", обсуждение которого несколько лет назад сопровождалось многотысячными демонстрациями протеста — в кумира миллионов. Очевидной целью этого было "сбить с коня" тогдашнего очевидного фаворита предвыборной гонки представителя "Республиканцев" Франсуа Фийона, выступавшего против евроатлантического мейнстрима, за ограничение миграции, за диалог с Башаром Асадом и дружбу с Россией.

Это было достигнуто при том, что Макрон — деятель вообще без внятного идеологического месседжа ("ни левый, ни правый, а совсем наоборот" — как говорит о себе сам Макрон) и с нестандартной личной жизнью: он женат на своей бывшей учительнице, которая на 24 года его старше, и заботливо нянчит её внуков. Важную роль в накрутке его рейтинга сыграла именно его love story: множество французских домохозяек бальзаковского возраста умиляются чувствам, которые молодой красавчик Макрон испытывает к своей Бриджит, примеряя эту ситуацию на себя. И конечно, "таргетированные" на разные электоральные группы предвыборные технологии, буквально один в один скопированные с кампании Хиллари Клинтон.

На протяжении последних недель все главные социологические службы Франции публиковали словно под копирку написанные результаты опросов (которые, надо признать, оказались довольно близки к финальным цифрам первого тура), фиксирующие рост рейтингов Макрона и убеждающие общество в его неизбежной победе. В то же время несколько небольших независимых центров давали совсем другие цифры. Так, 21 апреля центр Filteris опубликовал отчёт, согласно которому в первом туре должен лидировать Франсуа Фийон (22,09%), за ним с небольшим отставанием шли Марин Ле Пен (21,75), крайне левый Жан-Люк Меланшон, лидер движения "Непокорившаяся Франция" (21,11%), и, наконец, Макрон получал 19,92%.

Результаты вчерашнего голосования вроде бы опровергают эти прогнозы. Но что, если они были ближе к истине, чем озвученные с телеэкранов итоги первого тура?

Сразу же после оглашения предварительных итогов в Париже начались акции протеста. Участвовали в них в основном левые, под красными флагами и удивительным лозунгом "Против Марин и против Макрона". На площади Бастилии развернулось настоящее побоище — с дымовыми шашками, звоном разбитых витрин и избиением демонстрантов полицией. "Мы против спектакля, разыгранного на этих выборах", — заявляли журналистам организаторы "Ночи баррикад". По крайней мере, у части французов результат первого тура вызывает сомнения. И, надо сказать, основания для сомнений есть.

Так, за десять дней до выборов авторитетное издание Le Monde сообщило, что в 95% муниципалитетов число зарегистрированных избирателей не соответствует количеству избирателей в Национальном реестре. Далее, за счёт "ошибочно выданных" дублирующих 500 тысяч карт избирателя получилось так, что полмиллиона человек могли проголосовать дважды. Если учесть, что разрыв между Макроном и Марин Ле Пен составил около 880 тысяч человек, а разрыв между Марин и Фийоном — 550 тысяч, то этого было вполне достаточно, чтобы решить судьбу первого тура выборов.

Причём важнее тут как раз разница между лидером НФ и кандидатом-республиканцем — потому что для реализации задуманного было недостаточно "пропихнуть" во второй тур Макрона — необходимо было сделать его соперником Марин Ле Пен, у которой он, как полагают, гарантированно выигрывает один на один. В случае с Фийоном такой гарантии дать было нельзя: непотопляемого республиканца не удалось свалить даже "Пенелопагейтом", скандалом с фиктивным устройством его жены Пенелопы на пост помощника в Национальной ассамблее (с хорошей зарплатой, сложившейся за несколько лет в сотни тысяч евро).

Но вот что удивительно: едва были озвучены первые, сугубо предварительные, результаты первого тура, Фийон признал своё поражение и призвал своих сторонников голосовать за Макрона!

Пожалуй, этот неожиданный демарш Фийона больше, чем что-либо другое, даёт основания сомневаться в честности первого тура — и, как следствие, президентских выборов во Франции  вообще. Возможно, имели место некие закулисные договорённости, предусматривавшие прекращение расследования в отношении Фийона за его злоупотребления служебным положением — в обмен на "правильное поведение" во время выборов. Ведь иначе сложно объяснить, почему политик, недотянувший до второго места каких-то несчастных 1,5% и которому опросы независимых социологических служб сулили лидерство в гонке, не дожидаясь официальных сообщений об итогах выборов, поспешил поздравить своего удачливого соперника и, главное, присягнуть ему на верность.

Второй тур мог быть опасен для Макрона только в одном случае: если бы электорат Фийона и Меланшона перешёл бы к Марин Ле Пен. Смысл "присяги" Фийона заключался именно в том, чтобы на корню зарубить возможность подобного сценария. Вполне вероятно, что его примеру последует и Меланшон, который в выборах 2012 года играл роль спойлера, отбирающего у Ле Пен голоса.

— Он хочет создать русло для народного недовольства и направить его так, чтобы укрепить позиции Франсуа Олланда, — говорила тогда об этом пламенном леваке Ле Пен.

Что ж, приходится признать: партия разыграна как по нотам. После двух тяжёлых ударов, пропущенных глобалистами (Брексит и победа Трампа), их лагерь консолидировался, выработал эффективную стратегию отражения атак противника и даже перешёл в наступление. Интересно, что в случае с французскими выборами роль противника глобалистов играла не только "националистка" Марин Ле Пен, но и вполне респектабельные "правые центристы" Франсуа Фийон и поддержавшие его Николя Саркози и Ален Жюппе.

Похоже, что разделение на левых и правых действительно перестало играть определяющую роль во французской политике. Имеет значение совсем другое — готовность (или неготовность) следовать рецептам глобалистской кухни, выписываемым в Брюсселе и — до недавнего времени — в Вашингтоне. Впрочем, почему до недавнего? 20 апреля Макрон поговорил по телефону с экс-президентом США Бараком Обамой, обсудив с ним "защиту прогрессивных ценностей". Американское издание Politico расценило это как "мягкое возвращение Обамы в международную политику". 

Однако складывается впечатление, что Обама — и подобные ему глобалисты — и не думали никуда уходить. А сидящего в Белом доме Трампа воспринимают как досадное недоразумение — к счастью, временное.

Макрон уже заявил, что будет "президентом патриотов перед лицом угрозы со стороны националистов". Созданное Макроном политическое движение "Вперёд!" (En Marche! — первые буквы названия совпадают с инициалами Макрона, E.M.), или, официально, "Ассоциация за обновление политики", создано для того, чтобы противодействовать евроскептикам, выступающим за выход Франции из ЕС (Frexit), что угрожает интересам глобалистского олигархо-бюрократического альянса. То есть в существующих реалиях — противодействовать Франсуа Фийону и в особенности Ле Пен, которая уже давно заявляет о себе как о будущей Madame Frexit.

Конечно, многим бы нашим согражданам хотелось бы, чтобы во втором туре победила именно Марин Ле Пен. К сожалению, шансов на это немного: истеблишмент, лишившись альтернативы в лице Фийона, неизбежно сплотится вокруг Макрона, а с объединёнными элитными группами лидеру НФ в одиночку не справиться. Во Франции, в отличие от США, не существует достаточно сильных групп элит, выступающих против глобалистской модели, что делает невозможным повторение "эффекта Трампа".

Но это, разумеется, не означает, что Марин остаётся лишь сложить руки и ждать триумфа Макрона. Став президентом, Макрон ещё шире распахнёт двери Франции перед толпами мигрантов — ведь именно для выполнения этой задачи так старательно его "накачивали" его хозяева, предпочитающие держаться в тени. А значит, война цивилизаций окончательно превратится из отвлечённой концепции в суровую реальность. И в этих условиях необходимость в сильной и нацеленной на борьбу с глобалистскими элитами оппозиционной партии становится ещё очевидней. Так что у "Национального фронта" безусловно есть будущее — и от этого будущего зависит существование самой Франции.