Как дела? Все дела мимо прокурора.

Сегодня генпрокурор России Юрий Чайка ходил в Совет Федерации отчитываться по итогам 2016 года. Обрисовав в общих чертах картину о законности и правопорядке в стране, он пожаловался сенаторам на своих смежников — суды и Следственный комитет. Чайка сетовал, что, мол, прокуроров в судах игнорируют, а вот следователей любят и принимают со всеми их недостатками. Чайка убеждал сенаторов, что следователи без прокурорского контроля совсем распоясались: за последние два года незаконно возбудили 6,7 тысяч уголовных дел, из-за чего 1,3 тысячи человек оказались в СИЗО. И ведь никто не понес за это ответственности, взывал к сенаторам генпрокурор.

Впрочем, Чайка знает как изменить ситуацию. Нужно опять вернуть прокурорам возможность возбуждать уголовные дела и брать под жесткий контроль следователей. Для начала Чайка хотел бы заставить следователей согласовывать у прокуроров аресты людей. Выслушав эмоциональную речь генпрокурора, спикер Совфеда Валентина Матвиенко поручила комитету по законодательству подумать о расширении прокурорских полномочий.

У внутриведомственной войны между Генпрокуратурой и Следственным комитетом в этом году юбилей — 10 лет. А ведь когда-то они были одним целым: одни прокуроры расследовали уголовные дела, а другие за ними присматривали или руководили. Эта модель выглядела немного странно, потому что ни о каком независимом следствии и контроле и речи быть не могло.

В 2007 году следствие в прокуратуре стало самостоятельным, а прокуроры потеряли возможность самим возбуждать, расследовать и закрывать уголовные дела, назначать экспертизы и заниматься другими хлопотами. Расхожая народная шутка "дела у прокурора, а у нас делишки" — стала неактуальной.

Еще через через четыре года Следственный комитет и вовсе отпочковался от Генпрокуратуры и стал полностью независимым. Как говорил тогда депутат Госдумы и генерал Владимир Васильев, прокуроров лишили дел, чтобы остановить коррупционный поток в их карманы. Мол, раз у прокурора такие широкие права, то значит и больше возможностей для взяток.

С 2011 года противостояние между ведомствами вышло на новый уровень: следователи стали откровенно забивать на прокуроров, перестали пускать их на следственные действия, перестали давать им материалы уголовных дел, перестали спрашивать разрешение еще на много чего.

Прокуроры теперь могут только утверждать обвинительное заключение после завершения расследования и отправлять дела в суд, а также отменять решение следователя, если он, например, незаконно возбудил или закрыл дело. Да и то, у прокурора на это есть только две недели. Если, например, кто-то на 15-й день пожалуется, что следователь незаконно закрыл дело, прокурор сделать уже ничего не сможет.

Когда прокурор получает дело и видит нарушения, он может лишь вернуть его обратно следователю. Тот делает пару исправлений и опять передает прокурору. Так дела годами кочуют между следствием и прокуратурой или подвисают — их и не закрывают, и не расследуют. Так смежники и живут.

Открытая война между Генпрокуратурой и СКР вспыхнула в в 2011 году, когда в прокуратуре Московской области задержали целый отряд высокопоставленных прокуроров, включая тогдашнего зампрокурора региона Александра Игнатенко. Их обвинили в коррупции и крышевании сети подпольных казино. Генпрокуратура откровенно противостояла следователям, отказываясь поддерживать их в судах и утверждать материалы. Весной 2011 года война зашла столь далеко, что в ситуацию пришлось вмешиваться тогдашнему президенту Дмитрию Медведеву. Он вызвал к себе на закрытое заседание главу СКР Александра Бастрыкина и генпрокурора Юрия Чайку. Говорят, что Медведев попросил их хотя бы не выносить свои внутриведомственные разборки на люди.

Помирить силовиков пытался и Совет Федерации. Комитет по правовым и судебным вопросам даже разработал законопроект об институте независимых прокуроров. Предполагалось, что эта прокурорская элита получит часть утраченных полномочий и сможет расследовать дела против высших должностных лиц государства. Коллегия независимых прокуроров должна была состоять из 17 членов: по пять кандидатур предложат президент, Госдума и Совет федерации и еще две кандидатуры сможет выдвинуть Уполномоченный по правам человека.

С тех пор прошло много лет. Некогда громкое "игорное дело" формально до сих пор расследуется в СКР, но в нем уже нет ни одного фигуранта.

Время от времени между СКР и Генпрокуратурой происходят локальные стычки, после чего вновь поднимаются разговоры о том, что следователи творят беспредел, и неплохо бы вернуть прокурорам часть утраченных функций.

Правда заключается и в том, что за 10 лет в органах прокуратуры почти не осталось людей, которые бы знали или помнили, как расследовать дела. Следователи всегда были чуть выше по уровню, поэтому именно из них всегда и пополнялись ряды прокуроров. Теперь прокурорская молодежь и сама не горит желанием заниматься чужим делом. Зачем им брать на себя лишний геморрой, тем более за ту же зарплату. Сейчас у прокуроров райская жизнь и никакой ответственности: получил от следователя дело, убедился в том, что оно внешне хорошо расписано и красиво оформлено, а уж как были добыты доказательства, законно ли возбуждено дело — это уже не их забота. От прокурора дело уходит в суд, пусть он и разбирается с качеством следствия и законностью.

Еще в 2014 году бывший первый зампрокурор Москвы и депутат Госдумы Юрий Синельщиков вносил на рассмотрение нижней палаты свой законопроект о возвращении прокурорам возможности возбуждать и расследовать уголовные дела. Предполагалось, что это повысит качество и независимость расследования, исключит ошибки и преследование невиновных. Если бы кому-то не понравилось, как прокурор расследует дело, он мог бы обратиться в суд. Однако, воз и ныне там: законопроект лежит в Госдуме без движения.