Будем жить!

Спасибо всем за добрые слова, спасибо мужчинам за комплименты — приятно, чёрт возьми! Да, позитивные эмоции не купишь за деньги. Я точно знаю, о чём говорю, ведь лечусь уже не в первый раз. И тут ещё вот какая штука, которая мне кажется очень важной: репостами и лайками вы помогаете не только мне.

Благодаря вам многие узнают про такую вот болезнь, про донорство костного мозга (все же думают, что это что-то страшное — спасибо сериалам! — и удивляются, узнав, что у доноров берут только кровь, а не ковыряют кости огромной иглой), про то, что можно сделать несколько очень простых шагов уже сейчас, чтобы спасти чью-то жизнь в будущем.

А теперь я хочу немного рассказать о том, что со мной происходит сейчас и что теоретически должно происходить в будущем.

Люди удивлялись, что я продолжаю работать, и даже заподозрили меня в трудоголизме. Увы, это происходит не из-за того, что злое начальство выкачивает из меня все соки. Я сама сделала всё, чтобы остаться в команде, как только узнала о рецидиве. На самом деле лечить рак большую часть времени просто скучно. Работа помогает: а) не думать о плохом; б) зарабатывать; в) оставаться в строю и в тонусе.

В больнице я познакомилась с классными девчонками, и теперь мы активно переписываемся. Большинство из них уже полностью здоровы и теперь пишут мне слова поддержки. А некоторые продолжают лечиться — к счастью, вполне успешно. Ни одной истории с плохим финалом я не увидела и не намерена быть единственным неудачником.

Активная часть моего лечения закончилась чуть больше месяца назад, и с тех пор я сижу дома в ожидании появления "Адцетриса". Если вы загуглите это название, то прочитаете что-то там про последнюю надежду… В действительности же это самый современный и действенный препарат для лечения моей болезни. И проблема тут только одна: его у меня нет.

Да, так бывает — консилиум врачей постановил: восемь курсов "Адцетриса" (один курс = два флакона), а препарата в Депздраве Москвы нет. Нет, потому что Минздрав не выделил денег, а когда выделит — никто не знает. В какой-то момент стало понятно, что мы с лекарством можем разминуться во времени, и тогда я решила попробовать взять ситуацию в свои руки.

200 тысяч рублей — это треть суммы, необходимой для покупки одного курса препарата "Адцетрис". Один флакон стоит от 250 до 350 тыс. рублей. Конечно, я не оставляю надежды получить "Адцетрис" бесплатно, но как только я прокапаю препарат первый раз, дороги назад не будет: курс необходимо повторять каждые три недели, чтобы опухоль не научилась адаптироваться к лекарству за время "отпуска".

После "Адцетриса" меня ожидает трансплантация костного мозга. По рассказам участников и очевидцев, это крайне увлекательный квест с кучей побочных линий. Впрочем, раз эти истории есть кому рассказать — значит, всё не так уж страшно. Сейчас я чувствую себя хорошо, потому что от химиотерапии уже успела отдохнуть, а от лимфомы ещё не успела устать.

Мой опыт подсказывает, что "хорошо" продлится ещё около двух недель — дальше начнут появляться характерные симптомы. Лично я за время болезни опробовала лихорадку, удушье, пневмонию и гвоздь нашей программы — паралич. Конечно же, я очень рассчитываю, что в этот раз до такого не дойдёт и болезнь удастся подстрелить на взлёте.

На этой неделе пришла ещё одна новость: выяснилось, что мой брат не подходит в качестве донора костного мозга. С одной стороны, эту новость нельзя назвать радостной. С другой — она заставляет меня ещё активнее бороться, ведь теперь впереди ещё и поиск донора. Поиск по России стоит больше 200 тысяч. По миру — около двух миллионов. Но это будет потом. А пока мы — моя семья, включающая родителей, брата, а ещё трёх кошек и собаку — будем жить!