Как я почти нашёл "золото партии"

Не смог пройти мимо материала о поисках "золота партии", а особенно вывода о том, что вся операция по поискам пропавших активов КПСС была организована лишь для отвода глаз.

Если вы помните, сразу после 1991-го "золото партии" не искал только ленивый, то есть именно я-то его и не искал. Я старался стать нормальным американистом, а потому искал ответ на вопрос, кто убил президента Кеннеди (кстати, нашёл и сделал тогда первое в российской прессе интервью с Мариной — русской женой Ли Харви Освальда, а потом ещё и документальный фильм). 

А вот внук Гайдара — и тоже Гайдар, но только Егор — "золото партии" как раз и искал и нанял для этого, как известно, детективное агентство Кролл. Штаб-квартира Кролла была в Нью-Йорке, и потому мне — корреспонденту ИТАР-ТАСС в городе на Гудзоне и одновременно любителю всякого рода "дудуктивных" тем — российское агентство и поручило вести эту тему.

Коллегам-журналистам скажу: если вы жалуетесь на плохого пресс-секретаря, то лучше поимейте совесть: вы просто никогда не работали с пресс-службой "дудуктивного" агентства Кролл. Там в пресс-службе в единственном числе работала девица, которой никогда не было в офисе и которая никогда не отвечала на звонки, что представляло собой верх деловой бестактности по американским меркам. За почти полгода постоянных звонков — и поверьте, я умею быть одновременно и вежливым, и настойчивым — мне так и не удалось поговорить с неуловимой девицей ни единого разика.

В конце концов, когда я с периодичностью капающей в мозг воды стал названивать каждый час и оставлять месседжи не на "кол-сервис" (автоматический секретарь), поскольку тот у пресс-секретарши был переполнен, а напрямую телефонисткам, видимо, в компании что-то щёлкнуло. На следующий день мне перезвонил сотрудник (судя по голосу, явно мужик старше 40 лет, даже ближе к 50), извинился за непрофессионализм пресс-связистки, сообщил, что её уволили, выслал мне с курьером информационный пресс-кит об агентстве и пообещал в самое ближайшее время интервью кого-то из их боссов на тему "золота партии".

Положив в тот раз трубку телефона, я подпрыгнул, громко крикнул "Йес!" и, сжав потную от волнения ладошку в кулачок, грозно рванул её локотком на себя — ну, в общем, как всякий нормальный журналист в американских фильмах, разыскавший свою долгожданную сенсацию. Ну, типа, сами понимаете, Остапа несло.

Но несло недолго. Разумеется, детективы меня кинули. Когда, выждав определённый вежливый период, чтобы не надоедать звонками милому пинкертону, так "проникшемуся" моими проблемами с пресс-секретаршей, я снова решился всё-таки набрать номер агентства Кролл, тот же самый мужик спокойно ответил на мой вопрос об интервью: "Без комментариев". 

А на следующий день на тассовской ленте я увидел сообщение из Белого дома (нашего Белого дома) о том, что Москва получила отчёт от компании Кролл. За него, кстати, заплатили тогда лимона два зелени (или что-то где-то около того). Вот такие бывают обломы. И в отчёте, как заверяла российская пресса, так и не содержалось никаких указаний, где же находятся партийные деньги.

А где же обещанное "золото партии", спросит внимательный читатель, если вообще эти мои "байки журналиста" кто-либо читает? И будет прав в своём недоумении: золото было обещано!

Итак, шли годы, не очень много, лет пять или шесть. За это время я чуть-чуть узнал Нью-Йорк и чуть-чуть познакомился с людьми — и с американскими и с нашими бывшими, оброс контактами и связями. С нашими бывшими я задружился главным образом потому, что любил писать о "русской мафии", которую в 90-х в Америке все стали активно бояться примерно так, как сейчас бояться "русских хакеров". 

А чего было бояться? Япончик уже сидел, а об Александре Боре я тогда первый раз услышал лишь в один из последних дней процесса над Вячеславом Иваньковым. Это имя — Александр Бор — в ответ на постоянные вопросы приставучего русского репортёра о том, кто теперь будет "русским крёстным", шепнул мне на ушко начальник "русского отдела" в отделении ФБР Нью-Йорка, который пришёл тогда на суд на вынесение приговора. Услышав, сколько лет тюрьмы судья дал Иванькову и его подельникам, он пришёл в довольное расположение духа и поделился информацией с российским журналистом. 

О Боре на тот момент я вообще услышал в первый раз. (Сейчас о нём, кажется, все уже вообще давно забыли.) Да что там Бор!!! Году в 97-м или 98-м я написал про Сёму Могилевича — тогда ещё никто не знал про отмывание денег в Бэнк оф Нью-Йорк, но имя Сёмы в иммигрантской Америке было хорошо известно "узкому кругу ограниченных людей" с почти безграничными возможностями. Но редакция тогда завернула этот мой материал со следующей формулировкой: "Мы проверили по нашей справочной: никакого Могилевича никто не знает, слишком много рекламы мы ему сделаем". Когда в 99-м начался скандал по отмыванию с BONY, помню, что мне было очень обидно за тот свой текст, но такова судьба репортёра!

Итак, вернёмся к нашим баранам, то бишь плавно перейдём от "русской мафии" к "золоту партии".

Внезапно году в 1999–2000-м (именно в тот самый период, когда шёл скандал с отмыванием) нью-йоркская пресса вдруг бросилась называть "крёстным отцом" "русской мафии в Америке" нашего бывшего соотечественника по имени Сэм Кислин.

Сейчас Сэма мало кто знает, но в своё время о нём во всю трубил перестроечный "Огонёк", приводя в пример как бывшего советского гражданина, ставшего успешным американским миллионером. Сэм тогда был очень хорошо известен и в кругах российских металлургов как инвестор (не без выгоды для себя, разумеется). Но известен он был как раз тем, что всячески избегал любых разборок, непоняток, стрелок, рогом ни с кем не упирался и считал, что жизнь дороже и что лучше потерять деньги и уйти, чем подвергать опасности себя или жену с детьми. 

Более того, с Сэмом Кислиным неоднократно "беседовало" ФБР. И ещё лучше: сам Иосиф Кобзон много раз в прессе и на ТВ обвинял Сэма в том, что именно из-за него и не давали Кобзону визу в Штаты, что именно Сэм и сдал его агентам ФБР. В общем, найти более неподходящую фигуру в "крёстные отцы" "русской мафии" нью-йоркской прессе было бы сложно. И тем не менее, как говорится, "пожалуйте бриться". 

Сэм выкрутился гениально. Он разыскал агента ФБР, который когда-то в середине 90-х несколько раз его допрашивал (ну или опрашивал, не силен я в юридических терминах). Фэбээровец к тому моменту уже уволился, как бы мы сказали, "из органов", и у него была своя частная сыскная контора. И именно этого-то бывшего сотрудника ФБР и представил Кислин журналистам на созванной им пресс-конференции. А среди журналистов, разумеется, был и я — как можно было пропустить прессуху "крёстного отца"?

Всё прошло как по нотам: фэбээровец рассказал, что он лично вёл расследование, которое официально установило, что Кислин "не при делах". Ну, а после прессухи я на правах российского журналиста решил поговорить с бывшим сотрудником ФБР, а в ходе разговора вспомнил и историю про "золото партии".

— Только не ссылайся на меня, — сказал мне тогда этот бывший агент. — Когда началась вся эта история с "золотом партии", нам также поручили разбираться, ещё до Кролла. А затем мы работали параллельно с частными детективами. Почему? Считалось, что мы хотим помочь молодому демократическому российскому государству. 

— Мне поручили "открыто следить" за одним из непонятных субъектов. (Открытое наружное наблюдение — такое бывает, даже корров ТАССа до 1992 года время от времени открыто "пасли". Смысл явной слежки, видимо, состоит в том, чтобы продемонстрировать, что вы находитесь под контролем. Главное правило, когда за тобой открыто следят, это случайно не убежать от слежки, а то ещё надумают себе чего-нибудь).

— Этот человек был не из посольства, но из какой-то официальной организации, сейчас не помню точно, из какой, — продолжал свой рассказ экс-агент. — И у меня явно сложилось впечатление, что он хочет пойти с нами на контакт. Я доложил руководству о своём впечатлении, но "ОК" не получил и просто продолжал открытое наблюдение, как и поручено. 

— Буквально через день этот человек, увидев меня в очередной раз, подошёл и сказал: "Я знаю, где "золото партии"!" У него был плохой английский, и эти слова он явно готовил заранее. Он протянул мне руку и передал в ней записку, а сам пошёл в направлении своего дома. 

— Разумеется, — продолжил бывший агент ФБР, — я развернул записку — там было несколько строк с  цифрами. Они выглядели как номер счёта. В тот же день я доложил руководству, передал записку, на следующий день меня сняли с этого объекта, и больше этого человека я не видел. А через какое-то время узнал из прессы про доклад агентства Кролл.

Что побудило бывшего фэбээровца мне всё это рассказать? Я не знаю. Может быть, симпатия к России? Ведь тогда отношения были совершенно иными. 

В тот же день отписал эту стори в Москву. Но на ленту агентства она так и не вышла. Но в этом-то как раз ничего примечательного не было: наше агентство очень внимательно относится к достоверности информации. И хоть так и сложилось, что мне разрешались некоторые вольности, в данном случае было слишком много вопросов: пресс-конференция не "крёстного отца", бывший сотрудник ФБР (и почему он ушёл, непонятно), работал по русскому направлению и оказался вовлечён в два резонансных дела. Да и нужно ли было кому-то в 99-м ворошить дела, уходившие в недавний тогда 94-й?

А мне до сих пор интересно: а вдруг это реально было "золото партии" и что было бы, если бы я получил указание "копать"?!!