"Агрессия России" должна получить шанс стать реальностью

Сегодня Украина умудрилась вступить в войну с Россией, формально войны пока не объявляя. Тем не менее одобренный Верховной радой закон о реинтеграции Донбасса вводит в правовой обиход термины, описывающие без малейших отступлений именно состояние войны: в преамбуле к законодательному акту говорится, что Украина выходит из "Договора о дружбе и сотрудничестве с Россией", далее в тексте Россия названа агрессором, оккупантом, страной, поддерживающей международный терроризм, в статье 11 есть отдельный подпункт про Крым. Последствия принятого решения можно разделить на внутренние и внешние.

Для внутренней политики — это легитимация всех форм военного насилия, используемого для подавления Донбасса. Последний вообще не существует как политический субъект, на его территории просто идёт война с Россией за возвращение исконных украинских земель. Можно раз и навсегда забыть о не то чтобы необходимости, а даже возможности с кем-то там договариваться: донбасские сепаратисты — это марионетки Москвы, не обладающие собственной волей и сознанием, послушный инструмент "агрессора". То есть сепаратизм, приводимый в движение враждебными силами, — это механическое препятствие, которое должно быть ликвидировано средствами военного воздействия.

Закон, по сути дела, ставит крест на минских соглашениях, утверждая, что конфликт на Донбассе может быть разрешён исключительно военным путём: понятно, что "агрессор" и "оккупант" должен получить достойный отпор.

Внешнеполитические итоги можно будет подвести уже через два-три месяца, посмотрев на то, насколько успешными окажутся усилия Киева по продвижению новой терминологии на международный уровень. Даже если больших успехов на этом поприще добиться быстро не удастся, всё равно неизбежна диффузия украинских нововведений в сферу международного права, поскольку страны Запада, поддерживающие Украину, вынуждены будут принимать как юридическую данность все те характеристики России, которые содержит закон о реинтеграции. Не будут же западные партнёры каждый раз оговариваться: дескать, мы поддерживаем территориальную целостность Украины, однако всю эту чепуху об агрессии и оккупации давайте отложим в сторону. Этого точно не будет.

Значит, при заключении договоров, соглашений с Украиной любая подписывающая сторона будет де-юре входить в украинское правовое поле и по умолчанию своим присутствием там фиксировать формируемый Киевом образ преступной России как неопровержимый факт. Таким образом, "переползание" оценок, содержащихся в законе, с украинского уровня на уровень международный — это обязательное и неотвратимое следствие сегодняшнего решения.

Депутаты Рады одобрили также продление на год срока действия закона об особых территориях, которые являются как раз правовой базой мирных переговоров в рамках Минска и "нормандского формата". Сделано это было при поддержке и по просьбе США, Германии и других западных стран. Шизофрения как состояние, в котором украинская политика пребывает перманентно, здесь проявила себя в окончательном торжестве объединения фактически в одном пакете двух в корне противоречащих друг другу законодательных актов. С одной стороны, утверждается, что никакой альтернативы нет — надо воевать с агрессором и освобождать оккупированные территории, с другой — продолжает действовать закон, предписывающий вести переговоры с сепаратистами о прекращении огня, отводе вооружений, амнистии, выборах, органах самоуправления.

Понятно, что западные партнёры Украины хотели бы, чтобы переговорный процесс продолжался, несмотря на то что Киев поднимает ставки до предельных значений. Расчёт, возможно, делается на то, что Москва не обратит внимания на объявление войны без объявления и продолжит вести себя так, как будто никакого закона о реинтеграции не существует. Но едва ли так получится. Надо полагать, что российский МИД довольно точно понимает, что новые смыслы, формируемые украинским законом, неизбежно приведут к усилению давления на Россию на международных площадках, поскольку украинские термины начнут постепенно и неизбежно врастать в требования, предъявляемые к нашей стране.

То есть необходимость достаточно определённого и адекватного по жёсткости ответа абсолютно очевидна. Каким он будет, мне сложно сказать. Тем не менее я бы считал, что, поскольку Киев пошёл на резкое обострение явно не вопреки воле Запада, который мог одним щелчком пальцев предотвратить принятие предельно враждебного по отношению к России закона, нам стоит в целом согласиться с очередным адресованным нам посланием. Если Россия — агрессор, то она может наконец стать им, перестав уверять наших друзей в Европе и США, что это совсем не так. Если уже обвинения, транслируемые на протяжении последних трёх лет, начинают обретать формально-правовой статус, то мы, вместо того чтобы бесконечно отбрехиваться от них, начинаем им соответствовать.

Для этого и нужно-то всего ничего: признание ДНР и ЛНР суверенными государствами и заключение с ними договора о военном сотрудничестве. Россия берёт под защиту две дружественные страны, как в своё время Абхазию и Южную Осетию, размещая на их территории свои военные базы. Раз уж обвинительная риторика консервируется на длительную перспективу без малейшего шанса на то, что нам дадут оправдаться, будем делать то, в чём нас обвиняют. Всё равно ведь ничего ровным счётом не изменится: мы будем агрессорами в любом случае. Так чего стесняться?