Я не хочу готовить. История одного борща

Вот уже месяц как я замужем, и мы живём с родителями. Готовит у нас мама, но едим мы все: и папа, и Рома, и я, причём меню разное у всех. Я мучаюсь с гастритом, поэтому для меня запекаются овощи, варится мясо, изобретаются всевозможные соусы, чтобы крупы не казались пресными, и сердито воркочет в кастрюльке диетический бульон. У папы тяжёлая физическая работа. Ему прописана ударная доза калорий и домашняя выпечка на сладкое. При этом мама хорошо изучила кодекс доморощенного гурмана, который годами складывался в нашей семье с её молчаливого согласия.

Вот вам несколько садистских выдержек из него.

Например, то, что было у отца на обед, не может повторяться на ужин. А суп должен быть исключительно свежим: если он переливается в кастрюльку поменьше ради экономии места в холодильнике, наш доморощенный гурман больше к нему не притронется.

Хорошо, что у мамы есть Рома, её любимый зять с подпольной кличкой "комбайн по зачистке". Мой муж съест этот суп, даже если его бесконечно переливали по разным кастрюлькам, пока его увлекательное путешествие не закончилось в этой самой тарелке. А на второе сгодится и папина баранина, и моя запечённая грудка, и блинчики, которые не доели с прошлого вторника. За столом мама ни разу не слышала от своего зятя слова "нет". Но, доев всё, что плохо лежит, мой молодой, рослый и весьма упитанный муж уже через пять минут снова становится голодным. Тогда мама достаёт из морозилки домашние пельмени собственной лепки и варит ему десяток-другой. Словом, когда мы съедем от родителей, они наконец встретятся друг с другом лицом к лицу: мои коронные макароны с сосисками и его здоровый живой аппетит.

Мама утверждает, что любит готовить. Что это женское предназначение, что "энергетика и творчество", что "любящие руки" и бла-бла-бла. У неё даже был блог в "Инстаграме", посвящённый закуске с баклажанами, тыквенному муссу и прочим феттуччине. Но иногда, рассуждая о своей любви к готовке, мама не замечает, как её глаз выжимает предательскую влагу, а голос вдруг спотыкается о неловкий нервный смешок.

На меня мама не давила. Скорее отец. С раннего подросткового возраста я слышала от него о том, как для женщины важно уметь готовить. О любви или способностях речь не шла, потому что в семье считалось, что это должно быть моё от природы: мол, пример мамы должен вдохновлять и мотивировать. Но вот время показало, что кухня — ни разу не моё, идеальный штрудель не передаётся по наследству, и мамин пример перед глазами всё дальше и дальше отодвигал от меня крючок с кухонным фартуком.

А те эпизоды, когда я возвращалась из школы, а папа приходил пораньше с работы или был на больничном, я вспоминаю с ужасом. Я точно знала, что вот приду сейчас, помою руки — и начнётся: "Дочь, пойдём пожарим картошечки..." Или там "поджарь яишенки", или "а сними-ка блинчиков". И вот однажды, лет в 12, где-то под потолком зловещим шёпотом пронеслось слово из четырёх букв: "Борщ".

Под чутким папиным руководством и прицелом участливых глаз негнущимися пальцами я калечила несчастную картофелину, держа нож "не под тем углом". Масло тем временем накалилось и шипело на меня, как чёрт из преисподней. Невидящими от слёз глазами я пыталась угадать, где там заканчивается луковица и начинаются мои пальцы, а зажарка на сковородке медленно, но верно превращалась в угольки. Даже с яичницей было всё непросто. Я до сих пор не всегда могу разбить скорлупу так, чтобы на сковородку плюхался ровный кругленький желточек. Выходит где-то два из пяти, остальное — яичная клякса.

Всё это время папа выразительно вздыхал, а я страдала. Потом кто-то из нас двоих не выдерживал — и я отправлялась в свою комнату рыдать, биться в натуральных истерических припадках, ненавидеть себя, ненавидеть папу и каждую ложку пересоленной каши, каждую обугленную куриную ногу по отдельности. Со временем страсти улеглись, кухонный терроризм закончился, и на меня наконец окончательно махнули рукой.

Нет, я могу порезать простенький салатик, вывалить на сковородку замороженную паэлью или пожарить мужу на завтрак самые уродливые сырнички в мире. По выходным ещё иногда накатывает желание засунуть что-нибудь в духовку, но это скорее нервное.

Так к чему, оказывается, весь этот кулинарный каминг-аут.

Дорогие мужчины! Наши любимые, смелые, мудрые.

Отвалите. Мы вам уже давным-давно ничего не должны.

Мы хотим делить с вами пополам и печали, и радости, и бутылку вина, и бюджет и по праву пользоваться разделением труда и величайшим благом современности, подаренным нам не иначе как Господом Богом, — ресторанами и сервисами по доставке еды.

Ну не хочу я после десятичасового рабочего дня и полуторачасовой поездки в электричке провести остаток ночи у плиты. Часть от полученного свободного времени (допустим, оно есть) я бы потратила на йогу. Или чтение. Или супружеский долг. Но никаких котлет. И если уж мы с вами добиваем чёртового мамонта вместе, то, пожалуйста, будьте готовы хотя бы почистить коренья для мамонтового рагу. А когда ваша утомлённая охотой женщина уснула, свернувшись клубочком в дальнем углу пещеры, не дайте семейному очагу погаснуть, пока она спит.