Поклонской урок. Почему в Союзе атеизм и религия не мешали друг другу?

В СССР во многих семьях периода развитого социализма существовали темы, которые откровенно обсуждались лишь в кругу самых родных и близких. Для кого-то это были прабабушки и прадедушки из дворян или кулаков, для кого-то — родственники за границей, для кого-то — репрессированные в 30-х, для кого-то — национальность. В моей семье такой темой была Религия. Именно так, с большой буквы.

В церковь меня водили нечасто, главным образом — причащаться, но с религиозной пропагандой никогда палку не перегибали. Считалось, что придёт время — малóй сам всё поймёт. Малóй понял, но по-своему.

Было мне лет шесть. В тот день мне предстояло важное дело: моя верующая бабушка решила причастить "кая́нного". Моя "баушка", как она сама себя называла, на всю жизнь останется примером народной мудрости, но вот с памятью, вернее, даже не с памятью, а с подбором имён у нашей "народной мудрости" бывали проблемы. Детей у неё было шестеро, двое из которых умерли в младенчестве, внуков — тоже шестеро, и вся эта родня (плюс жёны и мужья) топталась летом у неё на даче. Так что когда она кого-то звала, то она смотрела на тебя в упор и звучало это примерно так: "Женьк, Андрюшк, Кольк, Дениск, Ленк, да тьфу ты господи, ну ты — дурак большой, иди сюда, каянный!" Вне зависимости от того, кто ей требовался, именно этого-то имени она никак и не могла вспомнить в нужный момент.

Так вот, привезла она меня тогда с дачи, уложила спать, вечером пришла мама, которой почему-то о планах причастия известно не было, и наварила мама щей из кислой капусты (страшная гадость). Поутру меня разбудили, чтобы успеть к заутренней, а пока бабушка туда-сюда, тут-то в меня, в сонного и плохо соображающего, впихнули тарелку щей и на меня надели свитер. Мамочка проявила заботу.

Привозит меня бабушка в храм Николы в Хамовниках, а по дороге рассказывает о том, что на исповеди перед причастием надо правду говорить. А мне-то что, я врать-то и не собирался.

К тому моменту я уже несколько раз бывал в церкви, и было мне всегда там страшно скучно и душно. Правда, прихожане всегда норовили поощрить маленьких детей за посещение церкви и мои карманы после таких походов всегда были полны конфет. Как приличный ребёнок, я всегда отказывался, но мне их всё равно пихали.

Итак, я стоял и страдал совершенно безвинно, думал про себя, а есть ли на свете такие бабушки, которые детей в церковь ходить не заставляют?

Отмучившись часа два, я наконец-то дождался того момента, когда к батюшке выстроилась очередь верующих на исповедь и причастие. Я уже ликовал внутри, так как понимал: ещё совсем немного и свобода! Сзади стояла бабушка.

Подходит моя очередь, и первый вопрос священника:

— Отрок, а ел ли ты сегодня?

— Да, спасибо, — отвечаю я. — Ел уже.

— А что ел? — спрашивает батюшка.

— Щи из кислой капусты, — отвечаю я. — Мама налила.

— А где твоя мама?

— Мама дома, я здесь с бабушкой, — продолжаю я говорить правду и только правду.

— Что же вы ребёнка щами-то накормили? — спрашивает батюшка мою бабушку. — Нельзя ему святых даров сегодня.

"Вот, каянный!" — шипела бабушка всю дорогу домой.

А я, кстати, поначалу слишком несерьёзно воспринял неудавшееся причастие. И только дома я узнал, что на следующее утро придётся снова идти в церковь. Да ладно, если бы просто пройтись до церкви, так ведь и стоять там ещё два часа!

А потому я с утра взял ситуацию под контроль: не только ничего не ел, но и пить на всякий случай отказывался. Кто его знает, какие они там ещё новые правила придумают, сейчас чаю попью, а там, глядишь, и на третий день ни свет ни заря вставать придётся.

Но на этот раз всё шло без сучка без задоринки. Два часа ожидания, очередь на исповедь и причастие, тот же самый батюшка, я подхожу и сразу говорю, что ничего не ел, не пил, он меня узнаёт и спрашивает:

— А слушаешься ли ты папу, отрок?

— А папа с нами не живёт, — отвечаю я.

— А маму? — не отстаёт батюшка.

— Маму слушаюсь.

— А вот всегда ли ты слушаешься маму, ну задумайся, спроси сам себя честно, — продолжает священник.

Задумался я. Дело-то, конечно, понятное — в принципе, я был послушный мальчик, но даже самый что ни на есть паинька периодически не слушается.

— Нет, не всегда, — подумав, честно ответил я, и даже стало мне мою маму жалко, что я её не всегда слушаюсь.

— Надо всегда слушаться и не врать в церкви, — резюмировал батюшка, но всё-таки причастил.

Прошёл месяц, или два, или три, но опять меня повела бабушка в церковь. Алгоритм тот же. Батюшка тот же. Вопрос тот же:

— Слушаешься ли ты, отрок, маму?

— Нет, не слушаюсь, — честно признаюсь я, вспоминая мою последнюю исповедь, наказ батюшки не врать в церкви и понимая, что слушаюсь я маму всё-таки по-прежнему не всегда.

— Как же ты, отрок, можешь маму-то не слушаться? — говорит священник. Знаешь ли ты, отрок, что американцы — а они любят проводить социологические опросы по всяким поводам — подсчитали, что дети, которые слушаются родителей, в два раза чаще чувствуют себя счастливыми, когда вырастают, чем те дети, которые родителей не слушались?

Ну, тут я, как сейчас помню, честно говоря, подрастерялся: американцы какие-то, социологические опросы — слова-то всё чудны́е! При чём здесь американцы? В общем, хотел парень нормально исповедь пройти, во всём честно и сразу на этот раз признался, и опять какой-то облом.

Проходит ещё месяца три. Я уже первоклассник вовсю и прекрасно знаю, что на все вопросы старших можно ответить либо правильно, либо неправильно. Бабушка опять засобирала меня причащаться. У неё, видимо, было какое-то внутреннее расписание, по которому она определяла, когда "каянный внук" ещё может бороться с нечистым на внутренних резервах организма, а когда пора уже подкрепиться духовной силой. А тут меня же ведь ещё и в октябрята приняли — в общем, по бабушкиным прикидкам, пора мне было на святое причастие в храме Николы во Хамовниках. Два часа ожидания и переминаний с ноги на ногу. Очередь. Батюшка. Тот же. Меня не узнал. Исповедь. Вопрос: "А слушаешься ли ты маму, отрок?"

— Да даже и не знаю, как ответить правильно, — говорю я, честный советский октябрёнок.

— А почему же так, чадо моё?

— Да я один раз сказал вам, что слушаюсь, а оказалось, что соврал и не всегда слушаюсь, а врать нельзя. А когда в другой раз честно сказал, что не всегда слушаюсь, так вы мне сказали, что надо слушаться, потому что американцы слушаются. Вот я и не знаю, какой правильный ответ!

— Ступай к причастию, — сказал мне батюшка. — И, отрок, не умничай больно в храме Божьем!

С тех самых пор я сделал для себя вывод, что и к православию, и к другим верованиям относиться надо просто с уважением и неверующим не стоит умничать, когда речь заходит о религии.

Но ведь официально в идеологии СССР правил атеизм! Совершенно верно, правил! Но вот только в годы развитого социализма профессиональные атеисты и борцы с "опиумом для народа" проявляли и к религии, и к "служителям культа", и к их точке зрения и взгляду на жизнь максимум уважения и пиетета. И поучиться этому чувству меры и уважения к оппоненту было бы не вредно в наши дни и сверхпродвинутым блогерам и суперагрессивным борцам за чистоту и нравственность.

А что мы имеем сегодня? Как правило, ор и хамство в общественных местах, и зачастую с демонстрацией по ТВ; в лучшем случае — уничижительные посты в ФБ и ВК. Вот недавно опять наткнулся на рассказ крайне передовой и демократичной особы о её суровой встрече с кошмарной постсоветской реальностью. Да и вы, наверное, тоже видели такого рода тексты. Они все сделаны примерно так:

1. Вот иду (сижу, еду, лечу) я такая хорошая (хороший).

2. Рядом бабушка (дедушка, таксист преклонного возраста или явно рождённый ещё в СССР гастáрбайтер).

3. Я — такой хороший (хорошая) — жалею явно тяжело работающего и перебивающегося с хлеба на воду человека (покупаю у него пучок редиски, букетик ненужных мне васильков, обещаю таксисту чаевые, а то и просто так, за здорово живёшь дарю этому бедолаге аж 50 рублей — но делаю это благородно и не унижая человеческого достоинства близкого моего).

4. А потом начинается разговор, где облагодетельствованный мной старик/старуха/попрошайка/гастарбáйтер вдруг нагло берётся утверждать, что в СССР лучше жилось, и хвалить всё советское. Я — такой хороший (хорошая) пытаюсь ему на пальцах объяснить элементарные вещи, но все мои наполненные умной иронией возражения остаются непонятыми этим недалёким посредственным человеком.

5. Далее следует вывод: эти глупые бедные несвободные люди сами виноваты в своём тяжелом настоящем и в беспросветном будущем.

Рискну в этой связи рассказать ещё одну личную историю. Итак, если в моей религиозной семье особой пропаганде меня не подвергали, то вот в школе как раз наоборот — мне довелось познакомиться с официальным атеизмом. Собрали как-то нас — свеженьких пионеров — перед Пасхой на классный час и рассказали, что религия — опиум и что верующим надо объяснять, что они неправы. Классная была не слишком убедительна, но помножьте это на пионерский задор и...

Другими словами, узнав на классном часе, что верующим надо правду рассказывать, я на следующее утро, когда бабушка встала на молитву перед иконами, встал рядом с ней и, как учили, принялся доказательно объяснять, что рая нет. Ничего не сказала мне бабушка, а вот мама вечером позвала "на поговорить".

— Алёша, — сказала мама (а Алёшей меня по жизни, кроме неё, до сих пор никто никогда не называет), — ты же понимаешь, что наша бабушка старенькая и вскоре может уйти из жизни?

— Конечно понимаю, — отвечаю я.

— Алёша, а ты бабушку нашу любишь?

— Конечно люблю, — отвечаю я.

— А наша бабушка хороший человек?

— Конечно!

— Ну тогда ты должен понимать, что ей на душе легче сейчас от веры в Бога, от веры в то, что попадёт она в Царствие Небесное. И если ты бабушку любишь, то должен уважать и то, во что она верит.

Другими словами, уважаемые прогрессивные блогеры и дорогие защитники моральных ценностей, как бы яростно вы ни спорили друг с другом, но у нас всех одно советское прошлое. Давайте возьмём из него лучшее — а это и скромность, и уважение друг к другу, и дружелюбие, и человечность, и умение спорить без надрыва и перехода на личности. И, пожалуй, не стоит пытаться объяснять бабушкам и дедушкам, что они ошибались? Во-первых, бесполезно, ничего никогда не объясните! Ну, а в главных, просто пожалейте их, им и так досталось, дайте этому поколению хоть уйти из жизни в душевном равновесии и без ощущения того, что жизнь была посвящена ложным идеалам.