Жадный Демьян. Взлёты и падения главного придворного советского поэта

Согласно официальной версии, известной со слов самого Бедного, он родился в апреле 1883 года в Херсонской губернии в весьма бедной семье. Отец работал церковным сторожем и часто жил в городе. Ефим оставался с матерью, которая создала дома нечто вроде постоялого двора для заезжих. Расположение дома было удобным, так что постоялый двор пользовался популярностью. По словам литератора, мать его вела распутный образ жизни: беспробудное пьянство, беспорядочные половые связи с заезжими. Она была жестокой женщиной и постоянно его била. В свою очередь изредка приезжавший проведать их отец бил уже её.

Главным кумиром маленького Ефима Придворова был глава местных конокрадов. Тем не менее в этой атмосфере он выучился грамоте. И через некоторое время отец забрал его в город, подальше от разлагающего влияния матери. А затем его удалось устроить в Киевскую военно-фельдшерскую школу. Причем на "казённый кошт". То есть он не только не платил за обучение, но и жил на полном государственном пансионе всё время учебы. Позднее отца убили, и Бедный до конца жизни считал, что организатором убийства была мать, подговорившая двоих случайных любовников убить его.

После окончания школы он должен был несколько лет отслужить военным фельдшером в армии, но каким-то невероятным образом ему удалось оказаться в Петербургском университете. В университет можно было поступить, только имея за плечами гимназию, а никак не фельдшерскую школу. Так что сделать это можно было лишь при очень высокой протекции.

Поддержку ему оказал сам великий князь Константин Константинович, руководивший всеми военными учебными заведениями в империи. Во время одной из инспекционных поездок ему представили юношу, который считался одним из самых прилежных учеников. И который писал верноподданнические стихи. А великий князь сам был большим любителем поэзии. Так и произошло их знакомство, благодаря которому Придворов в конце концов оказался в университете, сдав гимназический экстерн.

Уже став знаменитым, Бедный очень любил рассказывать всем свою биографию, бравируя самыми отвратительными моментами. "Мать моя, товарищи, была *** ***ща", — сообщал он ошеломленным слушателям.

Впрочем, далеко не все верили в эти истории. Выдумывать себе тяжёлую нищенскую жизнь, полную лишений с детства, было популярнейшим трендом литераторов первых десятилетий ХХ века. Это сразу многократно повышало интерес к личности автора. Даже псевдоним он взял себе в соответствии с господствовавшими трендами. Литературу в начале века буквально заполонили Горькие, Приблудные, Голодные и прочие. Между тем главный редактор советских "Известий" Гронский, хорошо знавший Бедного ещё до революции, утверждал, что великий князь помогал молодому Придворову не просто так.

Будто бы он даже был его внебрачным отцом: "Многое в биографии и поведении Бедного до конца не ясно. Советую вам сходить к Вере Руфовне Придворовой. Поинтересуйтесь. Особенно происхождением Бедного. Вы, наверное, знаете, что Бедный был сыном Константина Константиновича Романова? Не удивляйтесь. Ведь ни для кого не было секретом, что на столе у Бедного стоял портрет Константина Константиновича. Когда я встречался с ним ещё до революции, он был тогда студентом-белоподкладочником в университете. Потом, когда Бедный примкнул к революционному движению, к нему приходил комендант императорского двора и просил вернуть всё, что у Демьяна было от К.Р. Бедный вернул… Всё это мне рассказал сам Демьян, когда ему пришлось решать вопрос о своей семье".

Впрочем, никаких убедительных доказательств этой версии нет, кроме слов Гронского. Лишь однажды в своей поэме "Горькая правда" Бедный сделал туманный намёк:

"От блеска почестей, от сонмища князей,

Как от греховного бежал я наважденья".

Однако этот отрывок можно трактовать двояко. Например, как то, что блеск почестей его никогда не интересовал (хотя здесь он, конечно, лукавил). Так или иначе, на тему связей с "сонмищем князей" в советское время он предпочитал благоразумно помалкивать.

Придворов пробыл студентом несколько лет, но так и не доучился. А потом началась война и как военного фельдшера его мобилизовали на фронт. Но уже в 1915 году необъяснимо отозвали в резерв без каких-либо видимых причин. По всей вероятности, вновь не обошлось без загадочной протекции. Но к этому моменту Ефима Придворова уже не стало. Появился Демьян Бедный.

Ещё будучи студентом киевской школы фельдшеров, Придворов писал верноподданнические стихи. Однако талант его оказался явно недостаточен, чтобы его заметили в литературных кругах. Находились патриотические поэты куда талантливее. Как, впрочем, и оппозиционные. Поэтому литературный взлёт Бедного всегда шёл рука об руку с политикой.

В начале 10-х он прибился к большевикам. Их полулегальные газеты стали площадкой для первых его стихов и басен. Уже тогда выделился и обособился особый стиль Бедного. Это была не поэзия в том виде, в каком её привыкли воспринимать читатели и слушатели, а стихотворные агитки. Бедный писал по заказу и всегда на злобу дня, высмеивая действующий режим, меньшевиков, кадетов и всех остальных, кого заказывали "литературно замочить" большевики.

Стихи Бедного были демонстративно безыскусными и лубочно-примитивными, но зато легко запоминающимися. Нельзя сказать, что за ними стоял гений или даже выдающийся литературный талант. Но это было и не нужно, потому что Бедный приглянулся самому Ленину.

Сам Ленин совершенно не интересовался искусством и ничего в нём не понимал. Даже во времена расцвета советского культа личности Ленина, когда он официально считался гениальным специалистом по любым вопросам, с сожалением признавалось, что Ильич "совсем не имел времени на искусство". Музыка его "расстраивала", Большой театр он пытался стереть с лица земли, несмотря на возражения соратников, оперу и балет считал реакционным и помещичьим искусством.

Искусство немного интересовало его исключительно в качестве инструмента пропаганды. Поэтому он и обратил внимание на Бедного. Ленин по происхождению и воспитанию не был пролетарием, с живыми рабочими практически не пересекался, но был уверен, что именно такой грубовато безыскусный и частушечно-псевдофольклорный слог Бедного идеален для рабочих. Это именно то, что они поймут и примут. Так Бедный и оказался штатным партийным литератором, или "поэтом-большевиком", как он любил себя называть. Не случайно в 1923 году Троцкий наградил его орденом Красного Знамени с формулировкой: "Меткий стрелок по врагам трудящихся, доблестный кавалерист слова".

После прихода к власти большевиков Бедный оказался глашатаем уже не заштатной революционной партии, а правительства огромной страны. Он переезжает в кремлёвскую квартиру. Веривший в его талант Ленин велел выделить Бедному специальный вагон со всеми удобствами, не уступавшими генеральским, на котором он разъезжал по фронтам. Он выступал перед красноармейцами со своими агитками, иногда скабрезными и сальными, иногда пафосными и популистскими.

В первые годы 20-х Бедный считался ведущим литератором-пропагандистом. Его частушки, песни, стихи, басни и поэмы издавались миллионными тиражами. Луначарский сравнивал его с самим Горьким. Что последнему было явно не по вкусу, хотя в своё время он и советовал большевикам обратить на него внимание, Бедного он себе ровней не считал. Впрочем, были у Бедного и критики, но не из числа "старорежимных" деятелей, а из пролеткультовцев. Литераторы, претендовавшие на звание пролетарских писателей, обвиняли Бедного в том, что он лжепролетарий и только подражает воображаемым рабочим, которых он никогда не знал.

И действительно, образ его жизни был предельно далёк от аскетического. Он жил в Кремле, имел прислугу, разъезжал по курортам, имел личный автомобиль Ford, при том что тогда на всю страну число личных автомобилей можно было сосчитать по пальцам. Когда в 1925-м у Бедного пытались забрать его личный ж/д вагон, он дошёл до самого Сталина и добился, чтобы вагон ему оставили, не навредив его гордости.

В конце 20-х важность Бедного для пропаганды стала таять. Времена изменились, Сталин провозгласил литераторов инженерами человеческих душ. Они должны были помогать создавать нового советского человека. Бедный на эту роль не годился, он всегда шёл на поводу у толпы, у её инстинктов, он апеллировал к ним. Но он не мог преобразовать её в нужном власти ключе.

Хотя Бедный всегда безошибочно выбирал политических покровителей, сначала Ленина, потом Сталина, и хотя по-прежнему выполнял агитационные партийные заказы на злобу дня, в нём всё меньше нуждались.

К тому же Бедный постоянно наседал на Сталина с просьбами материального характера. При этом, когда что-то просил, он одновременно устраивал глумливую комедию. Дескать, мне нужно то-то и то-то, но вовсе не для себя, сам-то я аскет и бессребреник, это мне нужно только лишь для революционного творчества.

В конце концов над Бедным стали понемногу сгущаться тучи. В 1930 году непосредственно ЦК раскритиковал в пух и прах два новых фельетона Бедного, опубликованных в "Правде". Бедный по привычке нажаловался Сталину в своём фирменном стиле, но неожиданно получил развернутую и гневную отповедь: "Когда ЦК оказался вынужденным подвергнуть критике ваши ошибки, вы вдруг зафыркали и стали кричать о "петле". На каком основании? Может быть, ЦК не имеет права критиковать ваши ошибки? Может быть, решение ЦК не обязательно для вас? Может быть, ваши стихотворения выше всякой критики? Не находите ли, что вы заразились некоторой неприятной болезнью, называемой зазнайством? Побольше скромности, т. Демьян… В чём существо ваших ошибок? Оно состоит в том, что критика недостатков жизни и быта СССР, критика обязательная и нужная, развитая вами вначале довольно метко и умело, увлекла вас сверх меры и, увлёкши вас, стала перерастать в ваших произведениях в клевету на СССР, на его прошлое, на его настоящее".

Бедный растерялся и занервничал. Поэт решил, что самое лучшее — это перестроиться на хвалы вождю и начал писать подчеркнуто верноподданнические стихи, прославляющие Сталина. Но это ему не помогло. В 1932 Сталин распорядился выселить его из кремлёвской квартиры, причём Бедный устроил натуральную истерику из-за того, что его переселили в "крысиный сарай с фанерными перегородками". Бедный, как обычно, утверждал, что он аскет и может жить где угодно, но вот творить он в этой "заднице" не может.

В 1933-м, к 50-летнему юбилею, Бедного наградили орденом Ленина. Он воспринял это как знак закончившейся опалы и через некоторое время начал выпрашивать у Сталина дачу: "Тяжело отразилось на моём здоровье следующее обстоятельство: с осени 1931 года по сей день я не имею ни зимнего, ни летнего здорового отдыха, томясь безвыездно в городе. Чего бы я хотел? По существу, немногого: чтобы мне сделали то, чего я не имею возможности сделать сам, никакой возможности. В лучшем случае, хозотдел ВЦИКа мог бы убрать к чёрту мой нескладный сруб и поставить для меня более пристойную деревянную дачу комнат в 4–5 с необходимыми жилпостройками <… > Дорогой Иосиф Виссарионович, я был бы удручён, если б вы на секунду подумали, что моё письмо диктуется хоть тенью "личного" интереса. У меня нет тут ничего личного. Это, если хотите, у поэта чисто профессиональная потребность".

Вслед за "чисто профессиональной потребностью поэта" у Бедного появилась новая потребность. В своём непревзойдённом стиле он начал выпрашивать у Сталина новую машину: "т. Ежов на мои вздохи, что дача — "мечта", от которой меня клещами не оторвать, но 40-километровая досягаемость её для моего разбитого (а теперь уже ушедшего в капитальный ремонт) фордика весьма слабовата, сказал мне категорически: ты получишь новую машину. Прошли май, июнь, идёт июль. Ежов — по причинам, известным ему, а не мне, — прячется от меня, как чёрт от ладана".

Видимо, Бедный, давно уже не бедный, просто надоел Сталину своими бесконечными "поэтическими потребностями" и ему выключили режим максимального благоприятствования. В следующем, 1936 году его комическая опера "Богатыри" была в пух и прах разгромлена за "оплёвывание прошлого".

После жёсткой критики Бедный не на шутку перепугался и попытался оправдаться перед секретарём Союза писателей Ставским, который докладывал наверх: "Демьян Бедный, признавая, что он сделал огромную ошибку, объясняет её своим непониманием материала и своей глупостью <…> Демьян указывал на то, что у него начался приступ сахарной болезни. Говорил о том, что он не хочет умирать с клеймом врага партии <…> Дальше, прося не заносить в стенограмму, Демьян говорил, что его врагом является его библиотека. Об этом ему указывали, но он этого не понимал. Он заявил, что библиотеку свою сожжёт".

После разгромной критики Бедного ликовала вся советская богема. Бедный относился к тому типу людей, которые бахвалятся и глумятся над поверженным, чувствуя себя на стороне победителей. Как по заказу, так и от чистого сердца, он издевался, глумился и насмехался над буржуями, монархистами, попами, верующими, эсерами, меньшевиками, белогвардейцами, троцкистами, зиновьевцами, опальными поэтами и писателями, кулаками, интеллигентами и всеми прочими, кто хоть раз попадал под каток партии. Но стоило товарищу Сталину недоумевающе поднять бровь, как Бедный начал хвататься за сердце, падать в обмороки, трясти справкой о диабете, заклинать, что он просто дурак и ни в чём не виноват. Разумеется, другие литераторы, не любившие Бедного за его спесь, не упустили случая порадоваться его унизительному падению. Госбезопасность докладывала о богемных разговорах в связи с разгромом Бедного:

"Сатирик Романов: Хорошо сделали, что хлопнули. Демьян берёт своим орденом, связями и грубятиной. На этот раз дело не вышло".

Писатель Олеша: "Демьян заелся, Демьяну дали по морде".

Поэт Лебедев-Кумач: "Нужно убрать ту матерщину со сцены и из поэзии, которую разводит Демьян и делает эту матерщину официальным языком советской поэзии".

Актёр Поль: "Очень рад, что по Демьяну ударили: он так было зазнался, что два пальца подавал".

Писатель Булгаков: "Редкий случай, когда Демьян, при его характере, не будет злорадствовать — на этот раз он сам пал жертвой, — а не подхихикивать над другими. Пусть теперь почувствует сам".

Режиссер Эйзенштейн: "Я не видел спектакль, но чрезвычайно доволен хотя бы тем, что здорово всыпали Демьяну. Так ему и надо, он слишком зазнался".

В общем, ликование было всеобщим, слишком уж одиозной была личность Бедного в творческих кругах. Конечно, при наличии большого таланта Бедному наверняка простили бы его отвратительные повадки. Но в том и дело, что большого таланта в нём никто не видел. Многие считали его выскочкой, случайно попавшимся в удачное время на глаза не разбиравшемуся в искусстве Ленину со своими агитационными частушками.

Бедный в ответ написал поэму "Борись или умирай", в которой сравнивал себя с новым Данте, спустившимся в фашистский ад. Однако некоторые моменты произведения при желании позволяли провести определённые параллели с Советским Союзом и даже намекали на недавнюю историю с разгромом Бедного. Свою поэму он принёс прочитать Мехлису, который отдал её на рецензию самому Сталину.

Тот был краток и категоричен: "Отвечаю письмом на имя Демьяна, которое можете ему зачитать. Новоявленному Данте, т.е. Конраду, то бишь... Демьяну Бедному. Басня или поэма "Борись или умирай", по-моему, художественно посредственная штука. Как критика фашизма, она бледна и неоригинальна. Как критика советского строя (не шутите!), она глупа, хотя и прозрачна. Так как у нас литературного хлама и так немало, то едва ли стоит умножать залежи такого рода литературы ещё одной басней, так сказать... Я, конечно, понимаю, что я обязан извиниться пред Демьяном-Данте за вынужденную откровенность".

В конце концов в 1938 году Бедного исключили из партии и из Союза писателей под предлогом его морального разложения. Литературная деятельность для него фактически была закрыта. Но он ещё легко отделался, в то время многие расставались с жизнью, а Сталин всё же пожалел Бедного, над которым в последнее время потешался.

После исключения из партии он попал под надзор НКВД. Чекисты доносили об озлобленности бывшего придворного поэта: "Озлобленность Д. Бедного характеризуется следующими его высказываниями в кругу близких ему лиц: "Я стал чужой, вышел в тираж. Эпоха Демьяна Бедного окончилась" <….> После решения об исключении его из партии Д. Бедный находится в ещё более озлобленном состоянии. Он издевается над постановлением КПК: "Сначала меня удешевили — объявили, что я морально разложился, а потом заявят, что я турецкий шпион". Несколько раз Д. Бедный говорил о своём намерении покончить самоубийством".

Однако до этого всё же не дошло. Лишённый возможности печататься, Бедный жил тем, что распродавал свою богатую библиотеку, которой гордился, и антикварную мебель. С началом войны его снова стали печатать в ведущих газетах, в некоторых случаях под новым псевдонимом Боевой. На этот раз он писал патриотические стихи и басни. Но Демьян был уже не тот, и время не то. Значительного отклика его новый образ не получил, в число главных фронтовых поэтов ему так и не удалось попасть.

Через две недели после окончания войны, 25 мая 1945 года, Демьян Бедный скончался в возрасте 62 лет. Несмотря на опалу, ему были оказаны соответствующие посмертные почести: некролог в центральных газетах от имени правительства и ведущих советских литераторов, церемония прощания в зале Союза писателей. Однако похоронили его всё же не в Кремлёвской стене, а на Новодевичьем кладбище.