Фантастический взлёт и сокрушительное падение шефа Смерша

Виктор Абакумов родился в 1908 году. Согласно официальной биографии — в семье чернорабочего и уборщицы. Отец умер вскоре после окончания Гражданской войны. В 13-летнем возрасте он попал в ЧОН — части особого назначения. Это были самые идейно выдержанные и бескомпромиссные коммунистические отряды, в которые отбирали только тех, кто готов был без раздумий убивать и умирать за коммунистическую идею. В отличие от обычных армейских частей, подчинявшихся наркомату по военным делам, отряды ЧОН подчинялись только партийным учреждениям. Также, в отличие от обычных солдат, которые именовались красноармейцами, служившие в ЧОН звались коммунарами.

Правда, служил Абакумов обычным санитаром. К тому же как раз тогда закончилась Гражданская война, так что воевали в основном с небольшими отрядами непокорных крестьян, не желавших бесплатно отдавать хлеб государству. Абакумов прослужил в ЧОН два года, был демобилизован и работал обычным упаковщиком в кооперативных организациях. В 19-летнем возрасте вступил в комсомол — тут и началось его очень быстрое продвижение. Уже в 1930 году он руководил комсомольской организацией на одном из столичных заводов. В начале 30-х было очень модно перебрасывать комсомольцев на работу в те отрасли, где не хватало кадров. Это называлось "комсомольская путёвка". Вот по такой путёвке он в 1932 году и попал в экономический отдел ОГПУ.

Поначалу карьера не задалась. Абакумова, который к тому времени уже был членом партии, едва не изгнали из неё с позором за вопиющую политическую безграмотность. В итоге начинающий чекист отделался относительно компромиссным наказанием — его перевели из числа членов партии в кандидаты в партию. Конечно, это было унизительно, но не настолько сильно, как полное изгнание.

Следом произошла ещё одна не очень красивая история. Оказалось, что к служебным обязанностям он относится не очень ответственно и использует конспиративные квартиры для встреч с многочисленными любовницами. Его непосредственный на тот момент начальник Шрейдер вспоминал об одном из таких случаев: "Через два месяца я решил проверить работу Абакумова. В день, когда он должен был принимать своих агентов, я без предупреждения приехал на конспиративную квартиру, немало смутив Абакумова, поскольку застал его там с какой-то смазливой девицей. Предложив Абакумову посидеть в первой комнате, я, оставшись наедине с этой девицей, стал расспрашивать её о том, откуда она знает, что такой-то инженер является вредителем… Она ответила, что ничего не знает, а рапорт составлял Виктор Семёнович и просил её подписать. Далее мне без особого труда удалось установить, что у неё с Абакумовым сложились интимные отношения с самого начала "работы". При проверке двух других "завербованных" Абакумовым девиц картина оказалась такой же".

На этом служба Абакумова в экономическом отделе закончилась. Шрейдер потребовал увольнения Абакумова за моральное разложение. Однако у молодого оперативника оказались весьма могущественные покровители. Из экономического отдела его убрали, но перевели инспектором в ГУЛАГ.

Кто был тем загадочным покровителем Абакумова, до сих пор так и не ясно. Среди чекистов того времени ходили слухи, что он как-то связан с Николаем Подвойским. Это был достаточно влиятельный большевик, один из непосредственных руководителей Октябрьской революции и один из очень немногих старых большевиков, благополучно переживших все репрессии. Шрейдер вспоминал, что за Абакумова очень просили и намекали на его связь с могущественным человеком: "Мне позвонил первый заместитель полпреда ОГПУ Московской области Дейч и порекомендовал мне "хорошего парня", который не сработался с начальником 5-го отделения. Хотя он "звёзд с неба не хватает", но за него "очень-очень просят". Кто именно просит, Дейч не сказал, но, судя по тону, это были очень высокопоставленные лица, а скорее всего, их жёны… Дейч добавил, что Абакумов чуть ли не приёмный сын одного из руководителей Октябрьского восстания — Подвойского".

Приёмным сыном он вряд ли был, однако какие-то близкие связи имел. В то время ОГПУ возглавлял Ягода, до революции некоторое время работавший в непосредственном подчинении как раз у Подвойского, который мог замолвить за Абакумова весомое словечко.

В системе Главного управления лагерей он пробыл недолго и вскоре вернулся, но не в экономический отдел, а сразу в секретно-политический, который считался гораздо более ответственным и важным.

Дальше в его карьере начались настоящие чудеса. Несмотря на постоянные чистки, в том числе и внутри НКВД, у Абакумова не только не возникает никаких неприятностей — он ещё и постоянно идёт вверх.

Сразу же после прихода Берии он назначается главой НКВД Ростовской области. Это произошло в декабре 1938 года. Вскоре Абакумов, которому едва перевалило за 30, внезапно становится заместителем наркома государственной безопасности. А в июле 1941 года, сразу же после начала войны, он возглавляет военную контрразведку, став начальником Управления особых отделов, которое спустя два года было преобразовано в Смерш.

Трудно найти разумное объяснение тому, как 33-летний Абакумов всего за три года проделал путь от простого оперативника в звании младшего лейтенанта госбезопасности до одного из самых влиятельных деятелей госбезопасности. Причём получил под свой контроль военную контрразведку не в мирное время, а сразу после начала войны.

Это ещё можно было бы объяснить тем, что Абакумов невероятно талантливый и способный работник, настоящий гений. Но в том и дело, что таким работником его назвать нельзя. Коллеги за глаза пренебрежительно именовали его "фокстротчиком", намекая на безудержное влечение к женскому полу и развлечениям. Из партии его чуть не выгнали как политически безграмотного. В конце концов, даже его родственные связи по тем временам были весьма сомнительны. Протодиакон московского храма Святителя Николая в Кузнецах отец Иаков приходился Виктору Абакумову родным братом. Иметь в столь близком родстве священнослужителя (духовенство тогда ещё считалось реакционным и контрреволюционным) было достаточно рискованно для карьеры.

Отцом жены Абакумова был знаменитый в 20-е годы Николай Смирнов, выступавший под псевдонимом Орнальдо. Его сеансы массового гипноза и различных фокусов пользовались в раннем СССР такой популярностью, что существует версия, что именно он вдохновил Булгакова на создание знаменитой сцены в варьете в "Мастере и Маргарите".

Тем не менее объяснение восхождения Абакумова есть. Фактически ему просто повезло. После падения Ежова Берия привёл в НКВД своих людей. И непосредственным начальником Абакумова в отделе оказался Богдан Кобулов — ближайший и самый доверенный человек Берии, его правая рука. Кобулов только пришёл в отдел и искал, на кого можно опереться. Абакумов, видимо, оценив момент, удачно подвернулся под руку.

После переезда в Москву Берия привёз в НКВД целый личный клан из людей, с которыми работал уже давно. Однако Сталин дал ему понять, что не стоит перевозить в Москву всю Грузию, имеет смысл обратить внимание и на местных работников. Дабы соблюсти приличия, Берия подыскал несколько сотрудников среднего уровня из прежнего аппарата для дальнейшего возвышения. В этот негласный список по совету Кобулова попал и Абакумов, которого он счёл надёжным человеком после личного знакомства. С этого момента Абакумова и стали стремительно продвигать наверх. За первые пять лет службы он так и не продвинулся дальше обычного оперуполномоченного. За следующие три года с момента прихода Берии он вырос до заместителя министра. 1937 год он встречал в звании младшего лейтенанта госбезопасности (на тот момент соответствовало армейскому старшему лейтенанту), а в 1941 году он был уже комиссаром государственной безопасности 3-го ранга (эквивалент армейского генерал-майора).

Война вознесла Абакумова очень высоко и приблизила его к Сталину. Будучи руководителем Особых отделов, Абакумов в первые дни военных неудач регулярно докладывал о настроениях и разговорах высшего командного состава. Это сделало его даже более ценным, нежели Меркулов или Берия, потому что Сталину было не совсем понятно, в чём же причина неудач. Столько готовились к войне, а получили такой сокрушительный удар. Это немцы так хороши или советские военачальники так плохи? А может, они сознательно вредят?

Однако Управление особых отделов по-прежнему организационно входило в НКВД и подчинялось Берии. Признаком явного повышения статуса Абакумова стал приказ от 19 апреля 1943 года, согласно которому на базе Управления создавался Смерш, руководителем стал именно он. К тому же Смерш выводился из состава наркомата внутренних дел и переподчинялся непосредственно наркомату обороны, который тогда возглавлял сам Сталин.

Всего было три организации под названием Смерш. Первой была армейская контрразведка, её и возглавлял Абакумов. Отдельный Смерш был у флота. И, чтобы Берия не обижался, ему тоже дали свой Смерш в рамках НКВД, но откровенно второстепенный по сравнению с абакумовским.

По долгу службы Абакумов имел прямой выход на вождя, регулярно ходил к нему с докладами и уже к середине войны фактически вышел из-под какого-либо контроля Берии, превратившись в самостоятельную фигуру. В мае 1943 года Абакумов это наглядно продемонстрировал, лично арестовав достаточно крупного подчинённого Берии, комиссара госбезопасности Ильина, при этом даже не предупредив самого Берию, что было почти кощунственно. Причём Ильина несколько лет продержали на Лубянке, не позволяя чекистам допрашивать его в их же собственной тюрьме. Абакумов если и не обошёл своих покровителей в иерархии, то стал как минимум равным им.

После войны начинается очередная реформа госбезопасности, по итогам которой почти все значимые функции перешли от Министерства внутренних дел к Министерству госбезопасности, которое теперь контролировало правительственную связь, внутренние и пограничные войска, ранее находившиеся в ведении МВД. Однако разведку у ГБ забрали, передав в новый Комитет информации при Совете министров, которым руководил Молотов.

Главой МГБ вместо по-прежнему близкого к Берии Меркулова стал Абакумов, находившийся в зените своей славы.

Почти сразу же начались разборки между влиятельными кланами, так что работы хватало. Сначала было "Авиационное дело", очень больно ударившее по влиятельному Маленкову, который курировал авиацию. Однако Маленкову не дал утонуть Берия. А вскоре неожиданно умер Жданов. Оставшихся без патрона людей Жданова уничтожили в ходе громкого "Ленинградского дела".

Во всех этих делах принимал активное участие и Абакумов. Но не по собственной инициативе, а скорее "по долгу службы". Особенно в "Ленинградском деле", потому как один из главных подсудимых — Алексей Кузнецов — был приятелем самого Абакумова.

Берия начал постепенно опасаться своего бывшего ставленника, который становился всё сильнее. Меркулов позднее на суде вспоминал, что Берия просил его стараться не конфликтовать с Абакумовым и по возможности сохранять подчёркнуто хорошие отношения, потому что он стал слишком силён и опасен. Однако сам Абакумов не предпринимал никаких попыток атаковать Берию, хотя компромат собирал.

Он оказался во главе МГБ в период ожесточённой борьбы за влияние на Сталина между Берией, Маленковым и Ждановым и свою собственную кампанию начать не мог. Хотя после войны он и был влиятелен, но не входил в состав Политбюро или ЦК, в отличие от остальных.

Став министром, Абакумов оказался весьма требовательным к подчинённым руководителем. Но некоторым старым привычкам не изменил. Он всё так же бегал за женщинами. Позднее, уже после его падения, ходили слухи, что он порой инкогнито наведывался на танцы и в рестораны и однажды его даже слегка побили в драке.

По некоторым признакам можно было заранее предположить, что Сталин начал терять расположение к Абакумову. Если в первые послевоенные годы он встречался с министром ежемесячно, то в 1950-м вызвал к себе Абакумова всего шесть раз. А за половину 1951 года вообще только дважды. И это на фоне возникающих одного за другим крупных политических процессов.

В ту пору самой популярной темой были сионисты. Созданный — в том числе и при поддержке СССР — в 1948 году Израиль наотрез отказался от левого пути, выбрав в качестве стратегического союзника Америку. С этого момента вместо троцкистских извергов роль главных врагов трудящихся стали играть сионисты и буржуазные националисты.

В ноябре 1950 года был арестован врач Яков Этингер. До 1949 года он работал в Лечсанупре, которое лечило самых высокопоставленных номенклатурных деятелей. В МГБ стало известно, что Этингер был недоволен увольнением и резко высказывался в адрес власти.

Дело вёл следователь по особо важным делам Михаил Рюмин. Ему пришла в голову идея сплести из него целый гигантский заговор и таким образом сделать карьеру. Всё просто: Этингер работал в Лечсанупре, а за последние годы умерло несколько крупных деятелей партии. Наверняка их неправильно лечили врачи-вредители (такие обвинительные приговоры уже были обкатаны ещё до войны). Нужно только надавить на Этингера, чтобы он выдал сообщников. Рюмин выяснил, что арестованный консультировал врачей по вопросу лечения Щербакова — одного из любимцев товарища Сталина, умершего в 1945 году.

Рюмин поделился идеей с Абакумовым. Тот лично несколько раз допросил Этингера и посоветовал Рюмину отступиться от этой нелепой идеи и добиться от врача показаний по антисоветской агитации, что гораздо более перспективно. Однако Рюмин никаких показаний не добился, а во время допросов так усердствовал, что Этингер умер прямо в тюрьме.

Но копавшийся в архивах Рюмин внезапно набрёл на настоящее сокровище — письмо врача Лидии Тимашук, несколько лет назад писавшей в Лечсанупр (он подчинялся МГБ), что его врачи неверно поставили диагноз Жданову, который вскоре умер. Тогда на письмо не обратили особого внимания. Теперь это была бомба, которая при правильном использовании вознесла бы Рюмина на самый верх карьерной лестницы.

Но для этого следовало подсидеть Абакумова, иначе все лавры достались бы ему. Рюмину надо было найти влиятельных союзников, чтобы выйти с письмом на Сталина. Таким союзником оказался Маленков, видевший у этого дела перспективу, поскольку оно могло поколебать в том числе позиции Берии, и без того непрочные в последние годы. Потому как Лечсанупр был под контролем МГБ, а там всё ещё командовали его выдвиженцы и Абакумов.

Абакумов не был человеком Берии — в том смысле, что не входил в ближайший круг его доверенных людей. Но он был выдвиженцем Берии, своей карьерой был обязан ему и Кобулову. Поэтому при желании дело можно было обернуть и против него, даже с учётом того, что в последние годы Берия напрямую уже не руководил спецслужбами.

На встречи с Рюминым выезжал доверенный помощник Маленкова Суханов, который передавал шефу содержание бесед и инструктировал Рюмина о дальнейших действиях. Летом 1951 года Абакумова свалили по тому же методу, как в своё время свалили Ежова (и в его низложении тоже играл немалую роль Маленков). Его подчинённый написал на него донос.

Рюмин через Маленкова донёс до Сталина письмо со сведениями о вредительской деятельности министра госбезопасности Абакумова. Письмо Рюмина рисовало следующую картину: он нутром догадался, что Этингер — опасный сионист и член сионистской террористической группы врачей, залечивающих до смерти высокопоставленных пациентов по заданию иностранных разведок. Однако когда Этингер начал раскалываться в умелых руках Рюмина, пришёл Абакумов, объявил всё это чушью и велел Рюмину не допрашивать его в этом направлении. После чего Этингер отказался от своих показаний, но через некоторое время опять начал к ним возвращаться. Абакумов, понимая, что Этингер готов расколоться, специально ухудшил условия его содержания — и тот умер, так и не успев сообщить Рюмину правду.

Сталин, ознакомившись с письмом, организовал комиссию по расследованию. Которая сразу же нашла массу нарушений в работе Абакумова (одним из основных было то, что Абакумов будто бы требовал от подчинённых не разрабатывать террористическую линию в делах сионистов и еврейских националистов, потому что считал её ерундой). Уже через несколько дней после письма Рюмина Абакумов был снят со своего поста и арестован. Рюмин взлетел сразу же до начальника следственной части по особо важным делам, а через несколько месяцев стал заместителем министра госбезопасности.

Абакумов сидел закованным в кандалы, в полностью изолированной камере. И не под собственным именем, а под порядковым номером (заключённый № 15). Также были арестованы его жена и трёхмесячный ребёнок. Рюмин уже сконструировал в своей голове дело о сионистском заговоре в МГБ, главным фигурантом которого должен был стать Абакумов. Этот заговор был ответвлением от знаменитого и громкого "Дела врачей", которое раскручивалось одновременно.

Суть заключалась в том, что Абакумов покровительствовал сионистскому заговору в МГБ с целью помогать врачам-убийцам умерщвлять высокопоставленных советских деятелей по заказу иностранных разведок. Однако бывший шеф МГБ прекрасно знал, как создаются подобные дела, он сам раскрутил не одно такое политическое дело. Поэтому наотрез отказывался давать нужные показания. А при отсутствии показаний дело сразу же превращалось в "висяк", потому что никаких улик следователи обычно не имели и выстраивали всё исключительно на показаниях подследственных, добываемых всеми возможными путями: от шантажа и жестоких пыток до задабривания и обещаний отпустить, сохранить жизнь или уменьшить срок.

Время шло, но Абакумов упорно отказывался давать нужные признания. В отличие от тщедушного Ежова, он был сильным и физически крепким, так что какое-то время мог выносить побои. Изредка ему позволяли писать письма, и он жаловался Берии на пытки и издевательства, просил убрать от него Рюмина.

Однако у Берии и у самого были серьёзные проблемы в связи с "Мингрельским делом", по которому проходили его ставленники в Грузии. К тому же он не горел желанием рисковать и заступаться за Абакумова, которого сам слегка опасался в годы его руководства МГБ. Вдобавок он знал, что Абакумов, будучи министром, аккуратно собирал на него компромат "по женской линии". Хотя он и не предпринимал серьёзных атак на Берию, это не могло понравиться последнему.

Несговорчивость Абакумова в конце концов привела к тому, что он победил Рюмина. Сталин ждал год, но, не дождавшись показаний от Абакумова, изгнал Рюмина из МГБ за то, что тот не справился с делом первостепенной государственной важности. А без показаний Абакумова трудно было приговорить. Вдобавок заключение, постоянные допросы и избиения подорвали здоровье заключённого. Врачи настаивали на том, что обращаться с ним теперь надо очень осторожно, иначе он умрёт и унесёт свои тайны в могилу.

Но первым умер Сталин. "Дело врачей" сразу же закрыли. Однако тогда получалось, что никакого сионистского заговора в МГБ не существовало и надо было освобождать и Абакумова. Но в этом не был заинтересован никто. Берия мог бы выручить бывшего ставленника, но ему это было не очень выгодно. Тем более что Маленков, Хрущёв и Булганин могли решить после этого, что Берия готовит на них атаку. Абакумов был слишком опасен, чтобы его отпускать. Оказавшись на свободе, много знавший Абакумов мог внести дисбаланс в сталинское окружение, захватившее и поделившее власть.

Коалиция сталинских соратников продержалась недолго, через несколько месяцев арестовали и Берию. Однако Абакумова и теперь никто не собирался отпускать. Наоборот, после ареста Берии появился удобный предлог для его уничтожения. Ведь Абакумов в своё время был выдвиженцем Берии, хотя с начала 40-х они уже и не были близки. Но тут важен был предлог — этого было достаточно, чтобы объявить его членом "банды Берии".

Кроме того, Абакумов сам дал обвинителям все карты в руки, активно участвуя и в "Авиационном", и в "Ленинградском" делах. В итоге его обвинили в фальсификации "Ленинградского дела" против честных коммунистов по заказу Берии. Вообще-то, главным вдохновителем дела был скорее Маленков, но он был на коне, а Берия — в тюрьме.

Уже были расстреляны и Берия, и Кобулов, и даже Рюмин, свергнувший Абакумова, а тот всё сидел в тюрьме. Только в декабре 1954 года, после трёх с половиной лет заключения, Абакумов предстал перед закрытым судом по обвинению в фальсификации "Ленинградского дела". Он был признан виновным, лишён всех наград и званий и сразу же расстрелян. Его супругу и маленького сына освободили и не подвергали преследованиям. Однако им насильно сменили фамилию, и сын шефа МГБ прожил всю жизнь под девичьей фамилией матери — Смирнов.