"Гадюка", "Мышка" и "Дора": Самое несуразное оружие рейха

Реактивный истребитель, ручной противотанковый гранатомёт, баллистическая ракета, технически совершенные образцы обычного вооружения — нацисты располагали действительно высокотехнологичными вооружёнными силами. Однако часто немцы увлекались и пытались воплотить в металле просто-таки несуразные проекты.

Постоянные налёты союзных бомбардировщиков создавали немцам море проблем. Люфтваффе явно не справлялось с потоком "Летающих крепостей", сыпавших на немецкие города сотни тысяч тонн бомб. В попытках управиться с этой напастью пытливая мысль работала без перерыва и порождала самые удивительные проекты.

Одной из таких гениальных затей стала попытка построить ракетный перехватчик вертикального взлёта. Идею предложил ещё в 1939 году знаменитый Вернер фон Браун. Тогда она заглохла, Министерство авиации отнеслось к планам учёного без вдохновения, замысел сочли фантастическим. Но в 1944 году про задумку чудо-истребителя вспомнили. С предложением создать перехватчик вышел конструктор Эрих Бахем, технический директор компании "Физелер". Проект понравился Гиммлеру, и разработка получила путёвку в жизнь. Перехватчик назвали "Гадюка" (Natter). Конструкция содержала множество удивительных инноваций: предполагалось, что полётом "Гадюки" сможет управлять лётчик с минимальной подготовкой (что в условиях огромных потерь люфтваффе сложно переоценить), а изготовлять её корпус планировали из дерева, без затрат дефицитного алюминия.

Каждый самолёт предполагалось использовать один раз. Благо деревянный корпус не стоил почти ничего. Спасать планировали только лётчика и двигатель. Самолёт должен был взлететь, выпустить по бомбардировщикам союзников пакет неуправляемых ракет, а затем спикировать на бомбардировщики для тарана. Перед тараном пилот по задумке катапультировался вместе с двигателем. Быстро стало понятно, что это слишком эксцентрично даже для немцев. Финальная версия "Гадюки" всё же должна была только стрелять ракетами, после чего лётчик должен был катапультироваться с парашютом. На отдельном парашюте падал ценный двигатель.

В декабре 1944 года начались испытания без пилота, но первые попытки запустить "Гадюку" принесли одно расстройство. Первый прототип не взлетел вообще, второй — исчез в облаках и улетел неизвестно куда. Однако уже через несколько дней успешно стартовала "Гадюка" с манекеном внутри — манекен и двигатель благополучно приземлились на парашюте. Окрылённые конструкторы посадили внутрь уже живого лётчика, и 28 февраля 1945 года ракетный перехватчик с обер-лейтенантом Лотхаром Зибертом на борту взлетел ввысь…

…И рухнул оземь с полуторакилометровой высоты. Фонарь кабины самопроизвольно открылся, пилот потерял сознание, машина разбилась вдребезги. Как ни странно, нашлись ещё добровольцы, и ближайшие три запуска прошли успешно. Благо простота конструкции позволяла в буквальном смысле строгать "Гадюки" в огромном количестве. За считаные месяцы "Наттеров" удалось произвести аж 36 единиц, и десяток машин даже поставили на боевое дежурство под Штутгартом. Однако произошло это уже в апреле 1945 года, и танки союзников приехали на стартовые площадки раньше, чем прилетели бомбардировщики. Три "Наттера" попали в руки американцев, одну "Гадюку" захватила РККА.

Баллистические ракеты "Фау" стали тем вундерваффе, производство которого нацисты довели до конца, но лучше бы этого не делали. Ракеты получились чрезвычайно дорогими, сложными в производстве, а толку от них было немного. Однако ракетчики не собирались останавливаться на достигнутом и планировали совершенствовать конструкцию дальше. Для начала к старой доброй "Фау" просто приделали крылья. Однако этот вариант оказался недостаточно радикальным. Немцы всерьёз озаботились созданием более дальнобойной ракеты. Итогом этих разработок стала ракета А-9.

Она имела две ступени и по плану улетала на пять тысяч километров всего за полчаса. Изюминкой этого оружия была первая ступень, которая по замыслу отстёгивалась от боевой части и падала в воды Атлантического океана на парашюте. Там её должны были выловить подводники. Но и это не стало финалом изобретательского зуда: разрабатывалась пилотируемая межконтинентальная ракета. Пилот требовался для наведения на цель. Убедившись, что ракета летит куда надо, он должен был прыгать в ту же самую Атлантику на парашюте и опять-таки ждать подводников.

Судьба А-9 была ещё более печальной, чем у "Гадюки". В августе 1943 года под бомбёжкой погиб конструктор двигателя, а после этого конструкторов во главе с фон Брауном бросили на другие разработки, проект заглох. Однако идея пилотируемых дальних полётов с опасным грузом на борту приходила на ум не только ему.

В 1934 году австрийский конструктор Эйген Зенгер предложил построить межконтинентальный бомбардировщик-ракетоплан. В тихой и ещё пока независимой Австрии у такого проекта не было ни малейшего шанса, а вот Гитлер смелые планы оценил. В 1939 году Зенгер получил в своё распоряжение ресурсы рейха. Программу, широко размахнувшись, рассчитывали на десятилетие.

Своё детище конструктор называл Silbervogel, "Серебряная птица". Проект был чрезвычайно затейливым. По задумке ракетоплан разгонялся по трёхкилометровым рельсам на специальной тележке с салазками, оснащённой собственным реактивным двигателем. После разгона до полукилометра в секунду он отстыковывался от тележки, взлетал по инерции, включал собственный двигатель и покидал атмосферу, причём скользил между атмосферой и космическим пространством как камень блинчиком по поверхности воды. Теоретически таким способом он мог бы отбомбиться по любой точке земного шара…

…Но тут любителей побомбить со звенящих высот Урал и Манхэттен ждало некоторое разочарование. Дело в том, что для разворота требовалось терять скорость, что резко снижало радиус действия. Тогда решили отказаться от разворотов… Но в таком случае приземлиться "Зильберфогель" мог только где-нибудь в Новой Зеландии или вообще упасть в океан. Можно было взять больше топлива и вернуться в Германию с противоположной стороны — но для этого требовалось снять бомбы.

Однако Зенгер не боялся трудностей и лёгких путей не искал. Он начал экспериментировать с топливом, разрабатывать смеси с порошками бериллия, магния, лития или бора, жидким озоном, наконец, дошёл до проекта ядерной силовой установки. Фюрер смотрел на эти упражнения со всё возрастающим скепсисом: ему требовалось супероружие как можно скорее, тем более на дворе стоял уже 1942 год. Однако неугомонный австрияк продолжал теоретические разработки и в 1944 году принёс на утверждение проект бомбардировки мегаполисов. Ограничив дальность и предусмотрев даже возвращение домой, он предлагал сбросить 15 тонн бомб до Москвы или 5 тонн до Урала. А, выписав пилоту билет в один конец, он мог сбросить 12 тонн тротила на Нью-Йорк. Затея впечатляющая, невероятно высокотехнологичная… Но баснословно дорогой аппарат в этом случае безвозвратно терялся, а полдюжины "Летающих крепостей" или тяжёлых "Петляковых" могли в рутинном режиме привезти в ответ столько же. В 1945-м русские захватили остатки стартовой катапульты и чертежей, но в итоге проект Зенгера не получил развития. Впрочем, австрийский мечтатель не был в обиде: после войны он благополучно работал по специальности и даже возглавлял Международную астронавтическую федерацию в Париже.

Сверхтяжёлый танк "Маус" стал просто-таки иконой стиля немецкого танкостроения. Монстр, стоящий в танковом музее подмосковной Кубинки, благодаря массовой культуре теперь знаком любому школьнику. В реальности "Маус" стал ответом на угрозу, которая так никогда и не проявилась. В 1942 году немцы пришли к выводу, что не за горами появление нового поколения советских тяжёлых танков. Ради борьбы с ними конструкторы фирмы Фердинанда Порше начали разработку чудовища, которое даже задумывалось стотонным. Ради получения непобедимого сверхтяжёлого танка будущий "Маус" увешивали бронёй и вооружением.

Рост массы заставлял искать нетривиальные решения. По проекту только башня весила 47 тонн (как весь советский тяжёлый танк ИС-2). "Маус" получил очень мощное 128-мм орудие главного калибра (предполагалось даже смонтировать на нём 15-сантиметровое орудие), а заодно — вторую пушку в той же башне в качестве дополнительного вооружения. Помимо всего этого арсенала на танк одно время собирались установить огнемёты. Гигантский танк очень медленно шёл к воплощению в металле, тем более что заводы, где его собирались строить, бомбили союзники. Однако постепенно детище Порше выползало из тумана войны.

Трудностей было много: требовалось переделать подвеску, дооборудовать танк системой для подводного вождения (стандартный мост его бы просто не выдержал). Под новый, 1944 год весивший 180 тонн "Маус" начали испытывать. Как ни странно, он оказался довольно совершенной машиной и не так уж плохо вёл себя на полигоне. Правда, тогда же "Маус" продемонстрировал свою очевидную проблему. Во время испытаний "Мышонок" заехал в болотце, в котором и застрял намертво. Вытащить "Мыша" из западни удалось, но проблемы с проходимостью были слишком очевидно неустранимы: хотя конструкторы сделали всё для рационального распределения веса, на грунт танк давил со страшной силой.

К 1945 году "Маус" удалось построить в двух экземплярах, но времени у немцев не оставалось уже ни на что. Весной 1945 года один "Маус" оказался в районе Цоссена, где располагался немецкий Генеральный штаб. В ночь на 22 апреля в городок ворвались советские танки, а штабисты спешно покинули его как раз в момент захвата. "Маус" пытались завести и использовать по прямому назначению, но поединка Голиафа с толпой Давидов не вышло: сверхоружие в самый ответственный момент прозаически сломалось. Экипаж подорвал свою намертво заглохшую машину, а изумлённые советские солдаты стали решать, что делать с этим чудом техники. Ещё один танк нашли на полигоне в Куммерсдорфе. В суматохе битвы за Берлин о "Маусе" забыли.

Однако в июне 1945, когда в руках у русских находилось уже два подорванных сверхтяжёлых танка, начали подготовку по перевозу чуда техники в СССР. Для того чтобы снять башню с "цоссенского" танка, пришлось использовать сразу десяток трофейных тягачей. Из двух подорванных танков собрали один относительно целый. На полигоне "Мышонка" несколько раз обстреляли в целях испытаний, а затем оттащили в музей, где он пребывает и поныне. Гигантский танк оказался никому не нужен, хотя в Советском Союзе ещё несколько лет вели разработку собственных тяжеловесов для противостояния гипотетическому "Железному капуту". "Маус" не стал символом военной мощи рейха, он стал символом бессмысленной гигантомании.

Хотя вермахт обычно ассоциируется с танками и самолётами, одним из ключевых козырей немцев была мощная и разнообразная тяжёлая артиллерия. Именно град артиллерийских снарядов прокладывал путь вермахту через укрепления Франции и Бенилюкса в начале войны, парализовал советские контрудары в 41-м, позволял противнику наносить тяжелейшие потери советским и союзным солдатам и брать штурмом города и укреплённые позиции. Самые прочные форты в итоге поддавались огню сверхтяжёлых орудий. Скажем, Брестскую крепость в 1941 году и здания восставшей Варшавы в 1944 обстреливали из сверхмощных мортир типа "Карл", которые причиняли тяжелейший урон. На батареи Севастополя в 1942 году обрушили тысячи снарядов большой мощности, включая 21-, 30,5- и даже 42- и 60-см калибра. Словом, в необходимости тяжёлой артиллерии невозможно было сомневаться.

Однако немцы не были бы собой, если бы не довели идею до некоторого абсурда. К артиллерийским курьёзам, безусловно, относится пара суперпушек — "Дора" и "Густав".

По Первой мировой войне немцы отлично помнили все трудности разрушения прочных бетонных и каменных укреплений. Нацисты знали, что в новой войне во Франции, Бельгии и Нидерландах их будут ждать такие линии укреплений, каких ещё не было на свете. Поэтому вскоре после собственного прихода к власти Гитлер заказал фирме Круппа сверхмощное орудие для уничтожения крепостей любой прочности. Проект суперпушки представили в 1937 году, и работа закипела.

Пушку назвали "Дора". Получившееся орудие поражало воображение. Её калибр превосходил даже морские орудия — 807 миллиметров. В гильзе мог поместиться человек. Снаряд весил семь тонн, больше любой авиабомбы. Саму "Дору" обслуживали 250 солдат в качестве непосредственного расчёта, ещё две с половиной тысячи составлял вспомогательный персонал. Колоссальное орудие перемещалось по железной дороге и стреляло с рельсов.

Однако к штурму шедевров фортификации на Западном фронте "Дора" просто и прозаически опоздала. В 1940 году немцы сокрушили укрепления союзников более простыми средствами. Испытания велись до осени 1941 года, когда вермахт уже воевал в глубине СССР. Напрашивались два варианта применения осадных пушек — Ленинград и Крым. Поразмыслив, немецкие генералы решили отправить суперорудие на юг.

В апреле 1942 года, когда "Дору" начали монтировать под Бахчисараем, вермахт уже долго и без особого успеха осаждал Севастополь. Для финального штурма стянули колоссальную артиллерийскую группировку всех калибров. Однако "Дора" должна была стать изюминкой этого собрания. Район действий "Доры" оцепили, сам факт прибытия строго засекретили. "Дора" должна была разрушать укрепления и береговые батареи. И по мере сил артиллеристы пытались это сделать. Проблема в том, что точность стрельбы оказалась ниже всякой критики.

Долгое время считалось, что "Дора" добилась только одного попадания, которое уничтожило хорошо укрытый в скалах склад боеприпасов под Севастополем (так называемый "Белый утёс"). Однако рассекречивание документов советских архивов позволяет точно сказать, что это неправда. Никакого взрыва складов с боеприпасами в день, когда якобы произошло событие, советские документы не фиксируют. Боевой путь "Доры" увенчался круглым нулём в графе "попадания". Часто в качестве результата стрельбы "Доры" показывают разрушенную башню форта "Максим Горький" (30-я батарея), но в реальности пятью выстрелами "Дора" дала три недолёта и два перелёта, батарею же разбили сосредоточенным огнём 21-см орудий, бомбами с воздуха и накладными зарядами, которые сапёры притащили на себе.

В целом из 53 выпущенных снарядов цель не поразил ни один. Севастополь немцы взяли, но многочисленный расчёт и сложные механизмы огромной массы сработали вхолостую. После падения приморской крепости немецкие военные растерянно отмечали, что следов успешного применения грандиозной пушки найти не удаётся.

Немцы собрали даже две пушки этого типа, однако после Севастополя их так и не применили в бою. В Сталинграде уникальное орудие использовать не стали, а в апреле 1945 года сверхорудия подорвали, чтобы они не достались странам антигитлеровской коалиции. Огромная гора металла и полнокровный полк обслуги только даром переводили ресурсы рейха.

В безумных прожектах рейх только растратил уйму необходимых ему средств и сил. Металла и людей, потраченных на ту же "Дору", хватило бы на сотни противотанковых орудий с расчётами. К счастью, Гитлер и его окружение были людьми впечатлительными и неготовыми отказаться от гигантомании в пользу практичных решений.