Л – лицемерие, или Последний акт нобелевских академиков

Не надо искать хорьков и куниц там, где их нет. Не стоит размышлять над великой миссией Шведской академии, которая вручает Нобеля по литературе, эти люди сами вечно были на пафосе, который сам себе придумали.

А "хорьки и куницы" — это из стихотворения поэтессы Катарины Фростерсон. Она же член Академии. Она же — жена французского фотографа Жан-Клода Арно. И трудно поверить, что из-за этого мужчины с лицом и сальными волосами официанта курортного кабака вдруг обрушился уютный мирок прекрасной литературной жизни всей планеты.

Весь этот книжный междусобойчик. Из-за какого-то пошлого типа, который не умеет держать член в штанах.

А ведь начиналось так красиво, по-королевски, — в 1786 году, когда Густав III по кличке Театральный Король решил поддержать изучение шведского языка и основал академию. Правда, русские были слегка пораньше — за три года до того его собственная двоюродная сестра Екатерина II основала российскую академию в Санкт-Петербурге.

Театральным Королём его стали называть не из-за того, что он как-то особенно любил театр или актрис, просто он основал два театра в Стокгольме. А самое важное, чем занималась академия, — это издание нормативных словарей и справочников шведского языка. И на самом деле это единственное, чего она делала хорошего.

Потому что после того, как брат выдающегося русского промышленника Людвига Нобеля Альфред решил деньги от продажи оружия и взрывчатки пустить на благое дело, у членов академии поехала крыша на почве своей значимости. Понятно, что надувать чувство собственного величия удобней всего на чужие деньги. Чем, собственно, 18 членов академии, которые ротируются по принципу естественного убывания, и занимаются с 1901 года.

Правда, тратят они не совсем нобелевские деньги, а скорее процент по вкладу. Поэтому всё это время её размер зависит от экономической ситуации.

Не меняется только политический крен премии по литературе. Так как они традиционно "левые интеллектуалы", то выходит, что у одного из величайших писателей прошлого века — Борхеса — нет премии из-за того, что "он себя неправильно вёл", а у мадам Алексиевич с её беспомощными текстами — есть. Герберта Уэллса они заклеймили второсортным журналистом, а Карела Чапека — за то, что он оскорбил нацистское руководство Германии своим романом "Война с саламандрами". Мадам Алексиевич, впрочем, её тексты про гениального руководителя ВЧК Дзержинского почему-то простили. И так у них во всём.

И даже отдельные бунтари типа Сартра, который отказался от премии с громкими словами о независимости, несут с собой лицемерный дух, потому что он уже через несколько лет спросил, где можно получить деньги. Ему отказали.

Но все как-то подзабыли, что взрыватель-оружейник Альфред Нобель однажды написал одну пьесу. Она называется "Немезида", то есть — "Богиня возмездия".

Вот она и пришла, богиня. В виде парочки — поэтессы и фотографа. Бедный Театральный Король, если бы он мог знать, что какой-то прощелыга на приёме в академии с участием королевских особ будет лапать принцессу Викторию (её тут зовут крон-принцессой) за задницу. Да так, что охраннику принцессы пришлось его отгонять, а службе безопасности приказали остаток вечера не допускать, чтобы француз оказался с принцессой наедине. Это выяснилось буквально три дня назад.

Спустя месяцы после того, как в шведских газетах подробно расписывалось, как, пользуясь близостью к телу члена академии поэтессы Катарины Фростерсон, её муж перетрахал как самих академиков, так и их дочерей и прочих родственниц. Причём делал он это в шикарных квартирках , которые зачем-то принадлежат академии в самых дорогих столицах Европы. Ну не могли устоять интеллектуальные элитные дамы против кабацкого шарма Ж.-К. Арно.

При этом поэтесса, дама широких шведских взглядов, всячески покрывала его сексуальную активность. Его подвела болтливость (он сливал инфу о грядущих награждениях в течение семи лет), а также то, что в моду у левой интеллигенции вошло движение MeToo и некоторые дамы пошли жаловаться на него в шведскую газету Dagens Nyheter. Одна дама, внезапно поняв, что выглядит как дура со своими жалобами на то, что они делали с фотографом вместе, попыталась представить всё как изнасилование. Скажу сразу — не прокатило.

А всё остальное — вот этот лицемерный шик — внёс в работу академии такую неразбериху, что всё закончилось невручением в этом году премии вообще. Кстати, ровно сто лет назад её тоже не вручали. Самое удивительное, что в результате скандала сперва пострадала вовсе не поэтесса, чьему перу принадлежат такие строки:

"Бедро, плывущее отдельно, зеленоватый облик,
мужской член во влаге. Это само одиночество
и прихотливо тонкие, чёрные, мокрые локоны"

(пер. Е. Самуэльсон)

Сразу видно, что она посвящает произведение Арно — тут и про влажный член, и про его засаленные волосы. Так вот — она сделала так, что прежде всего пострадала секретарь академии, дама по фамилии Даниус. К этому моменту Фонд Нобеля вместе с прокуратурой затеял расследование. И вся эта мегакультурная институция потерпела репутационный ущерб, потому что вдруг оказалось, что это не институция даже, а какой-то ***ский цирк.

Уволенная секретарь собрала в свою поддержку огромный митинг на площади. Чего уже не мог стерпеть очередной, он же крайний, король Густав, который сказал, что он нарушит правило Густава III и теперь членов академии можно выносить из академии не только вперед ногами, но и гораздо раньше по необходимости. К этому моменту из 18 членов академии осталось только 11. Отдельно заметим, что поэтесса-свингерша никуда не ушла. Оставшиеся назвали ушедших вдогонку "несчастными лузерами".

Но уже понятно, что король сверг полубогов (в их собственных глазах) и превратил их в членов скучного комитета по выдвижению. Пьеса Нобеля "Немезида" близится к последнему акту. Звучит тревожная музыка воссоединившейся группы ABBA.

Но лицемерие-то никуда не денется — вся эта кампанейщина на мотив MeToo — вдруг вспоминать, что происходило сколько-нибудь лет назад, и бежать в газету жаловаться. Нет ничего плохого во внезапном пробуждении достоинства, кроме хорошего. Странно только, что это делается вдруг по мановению невидимой руки.

Это прекрасно рифмуется с тем, что три дня назад польского режиссёра Романа Поланского исключили из Киноакадемии США, той самой, которая вручает "Оскара" и на манер шведской считает, что она и есть самая главная в отрасли.

На самом деле он давно уже не рискует совать нос в США, с тех самых пор, как в 1977-м году ему вменили пять пунктов за секс с 13-летней Самантой Гайли (ныне Геймер): изнасилование под наркотой, извращения, содомия, акт непристойности с ребёнком моложе 14, предоставление несовершеннолетней наркотиков. В 1978-м он сбежал во Францию, где и жил всё это время, избегая стран, которые могли бы выдать его в США.

Он уже давно член Французской киноакадемии (премия "Сезар"), которая не собиралась его исключать. Потому что, если честно, Полански — это режиссёр такого уровня, что стоит 99 процентов всех режиссёров, которые состоят в любой академии. И тут вдруг мановением невидимой руки под лепет о MeToo спустя 40 лет после его бегства его изгоняют из Американской академии, которая в 2002 году давала ему "Оскара" за фильм Pianist. Ему даже не сделали обычную скидку за холокостное детство. А актёры, которые ещё вчера были готовы ему носить тапочки в зубах, сегодня рассуждают о том, какой он ужасный человек и как с ним было гнусно работать.

Кстати, на эту тему уже не просто рассуждают, а подают в суд, — два дня назад стало известно, что топчут уже любимца девочек-подростков Джонни Деппа. Начали-то с того же самого — с MeToo, а теперь оказывается, что он совершенный гад и создавал "токсичную обстановку" на съёмочной площадке. Видимо, тем, что поил всю эту шоблу вином на 30 000 долларов в месяц, как он это обычно делает, — именно поэтому, кстати, он в глубокой финансовой заднице находится. Вот от этого всего веет каким-то махровым лицемерием.

Примерно как и у нас — в случае первого скандала на гребне MeToo-моды. Просто у нас дым пожиже и труба пониже, в кино — особенно. Поэтому решили ходить с думских козырей — внезапно несколько журналисток вспомнили о неподобающем поведении депутата Слуцкого. Конечно, это личное дело девушек, как и чего вспоминать, — кто кинет в них камень первым?

Но ведь какая штука: где возникает MeToo — там везде стоит махровый аромат лицемерия. На этой пробной волне, как вы помните, целые редакции — в основном прогрессивного толка — начали объявлять бойкоты — то ли самому депутату Слуцкому, то ли Комитету по этике, то ли всей Госдуме вместе со станцией метро "Охотный Ряд" — в общем хоре всё смешалось. Хотелось бы узнать о судьбе бойкота, господа. Пока мы видим, что из этих редакций тут же уволились несколько парламентских корреспондентов (в основном, кстати, девушек почему-то), очевидно, решив, что связи с Госдумой и доступ к тушке законодательной власти им важней, чем работа в собственной редакции.

Да и редакции сами как-то скромненько притихли после громких заявлений. Потому что коллеги не привыкли отвечать за базар — самое простое объяснение. А ещё, если пробежаться по соцсетям, окажется, что пострадавшие от депутата Слуцкого совершенно случайно забыли отписаться от его аккаунтов. Или хотя бы забанить, чтобы не маячил перед глазами. А почему так? Потому что, как пишут в ваших интернетах, "Л — лицемерие." А вы говорите, Шведская академия, литература, Пастернак и black tie.