Тот единственный старт. Блеск и нищета "Бурана"

Рубеж 60-х и 70-х стал для советской космонавтики временем разочарований. Советский Союз блестяще выиграл гонку к орбите, но американцы оказались первыми на Луне. А в 1972 году президент США Никсон объявил о начале работ по программе "Шаттл" — создавались многоразовые космические челноки.

Своеобразный символизм: первый полёт шаттла состоится ровно через 20 лет после старта Гагарина — 12 апреля 1981 года. Хотя с этой программой не всё шло гладко (два из пяти построенных шаттлов впоследствии погибли в катастрофах вместе с экипажами), пока шла разработка, космические челноки выглядели исключительно перспективным направлением и действительно регулярно доставляли грузы на орбиту.

К тому же в Советском Союзе полагали, что челнок может быть использован в военных целях — для доставки на орбиту разведывательных спутников и даже в качестве космического бомбардировщика с ядерным оружием. А отдавать американцам монополию на оборонные технологии в СССР не собирались. Также надёжный многоразовый космический корабль мог стать ответом на неудачу в лунной гонке, а мощная ракета под него дала бы эффект сразу по всем направлениям: вывод мощных спутников в космос, экспедиции к Луне, а может, и дальше; доставка крупных грузов на орбитальные станции. Так что Брежнев дал добро и работы стартовали.

Проект был настолько сложным и амбициозным, что ради него пришлось свести в одно объединение сразу несколько конструкторских бюро под крылом НПО "Энергия". Проект возглавил Валентин Глушко. Этот человек стоял у истоков советской ракетной программы. Глушко разрабатывал и баллистические ракеты для нужд военных, и участвовал в разработке первого искусственного спутника Земли — cловом, его роль в прорыве человечества в космос была едва ли ниже, чем у самого Королёва. Теперь Глушко намеревался создать лучший в мире космический комплекс. Планер "Бурана" разрабатывали специалисты во главе с Глебом Лозино-Лозинским — ветераном уже скорее не космической, а авиационной промышленности: прославился он разработкой МиГов.

Первый вариант "Бурана" очень сильно походил на шаттл по основным конструктивным решениям. Однако это было ошибкой: СССР в каких-то областях превосходил США, а в каких-то отставал, так что первоначальная версия "Бурана" оказывалась неизбежно ухудшенной версией. Другой вариант ракеты — без крыльев — имел несколько преимуществ, но при спуске неизбежно нагревался до 1900 градусов, что делало очень сомнительным многократное использование аппарата.

После нескольких не слишком удачных вариантов конструкторы определились с обликом будущего корабля. В будущем "Буране" использовались многие прежние наработки. В частности, именно ради "Бурана" отказались от развития проекта "Спираль" — это был орбитальный самолёт оригинальной конструкции, и полученный при его проектировании опыт был использован для нового космического корабля.

Предстояло создать сверхтяжёлую ракету-носитель, получившую название "Энергия", и сам орбитальный корабль — собственно "Буран", а кроме того — стартовые и посадочные комплексы и разнообразное вспомогательное оборудование. Это было действительно колоссальное строительство: в изготовлении отдельных узлов и обеспечении работ участвовали 1286 предприятий и организаций по всей стране.

Само собой, сразу пускать "Буран" в космос никто бы не стал, поэтому конструкторы заранее озаботились созданием двух макетов "Бурана" — для испытаний разных узлов и систем и подготовки к сборке. На Земле вообще отрабатывалось всё, что только возможно: на макетах проверяли не только нормальное функционирование систем, но и все возможные нештатные ситуации. Специальные "летающие лаборатории" создали для отработки спуска. Заодно на макете прогоняли перевозку орбитального корабля самолётом.

"Буран" был уж слишком дорогостоящей и сложной программой, чтобы позволить себе потерять корабль из-за какой-то непредвиденной случайности. К тому же "Буран" должен был нести очень многочисленный экипаж — до десяти человек, так что на конструкторах лежала громадная ответственность за жизни людей. Первые полёты предполагалось проводить в беспилотном режиме: засовывать живых космонавтов в не до конца протестированную ракету никто не собирался. Конечно, такой подход требовал времени и ресурсов, но, если вспомнить две опустошительные катастрофы шаттлов, он выглядел единственно правильным. Словом, "Энергия — Буран" должен был стать шедевром космической промышленности, в который вложили бы все накопленные за десятилетия знания, — самым мощным, самым надёжным и самым безопасным космическим аппаратом.

Одной из изюминок предполагалось сделать ракету, способную запускать разнообразные космические аппараты, а не только сам "Буран". Пока одна группа специалистов корпела над орбитальным кораблём, другая команда пахала над "Энергией" — универсальной ракетой-носителем. Ещё никто не знал, что это будет последняя ракета, разработанная в Советском Союзе, пока конструкторы видели только возможность собрать самую мощную ракету из существующих. Над "Энергией" работали с предельным усилием. Работу возглавлял Борис Губанов.

Этот зубр советского ракетостроения работал над стратегическими ракетами ещё в начале 50-х годов и к моменту начала работы над "Энергией" успел побывать на первых ролях в разработке баллистической ракеты Р-36М (она же пресловутая "Сатана" по классификации НАТО).

В мае 1987 года "Энергию" испытали, запустив с любопытным грузом на борту. Полезной нагрузкой стал аппарат "Полюс" (он же "Скиф-ДМ") — макет боевой лазерной орбитальной платформы, которую разрабатывали в ответ на программу "Звёздных войн" Рейгана. Пуск оказался полууспешным: только отделившись от ракеты, "Полюс" сразу потерял ориентацию и через 52 минуты полёта рухнул в Тихий океан. Однако это была уже самостоятельная проблема аппарата — сама "Энергия" сработала точно как надо и вытащила на орбиту восьмидесятитонный аппарат.

Любопытно, что сведения о новом корабле просачивались в ЦРУ. Но американцы были уверены, что Советы изготавливают орбитальный перехватчик.

Первый полёт "Бурана" намеревались провести в беспилотном режиме. С одной стороны, это позволяло исключить риск для экипажа, с другой — давало возможность оттестировать всю автоматику. "Буран" набили датчиками, камерами и приборами, а заодно и дублирующими системами безопасности на случай, если придётся спасать аппарат.

К этому пуску страна шла 12 лет. 29 октября 1988 года должно было стать моментом истины для всей космической программы Союза.

Всего за 51 секунду до старта начались неполадки, и запуск отменили. Однако руководитель госкомиссии В. Догужиев не стал метать гром и молнии и, наоборот, заявил, что безопасность прежде всего и запуск должен состояться только тогда, когда все проблемы точно будут устранены. 15 ноября всё было готово. За "Бураном" следила целая сеть станций: Евпатория, Симферополь, Джусалы, Байконур, Уссурийск… Ещё четыре пункта слежения были на кораблях в океане. В воздухе находился истребитель. Кроме лётчика в кабине сидел телеоператор.

Этот запуск тоже мог сорваться: за полчаса до старта Владимиру Гудилину, руководившему работами, вручили штормовое предупреждение. Он и сам прекрасно всё видел: тучи, сильный ветер, мокрый снег, наледь. Гудилин отлично помнил о недавнем крушении "Челленджера" из-за погодных условий. Здесь, конечно, не было людей, зато была сверхтяжёлая и сверхдорогая ракета. Волновал даже не столько взлёт — при порывистом ветре будет крайне трудно аккуратно посадить "Буран". Однако после короткого совещания Гудилин и конструкторы решили всё же запустить "Энергию-Буран", только изменив траекторию захода на посадку, чтобы подстроиться под ветер.

Под мерзким моросящим дождём "Энергия" ушла в небо. Почти сразу она пропала с глаз стоявших на земле людей: плотные облака мешали разглядеть, что происходит с ракетой и "Бураном". Слышен был только рёв двигателей.

"Энергия" взлетела идеально. Затем "Буран" отделился и начал собственную работу. С видеокамеры на борту уже подавалась картинка в ЦУП. Автоматика работала благополучно. "Буран" вышел из зоны досягаемости наземных станций и тут же был "подхвачен" станциями теплоходов.

После прохода по орбите и нескольких сеансов связи "Буран" начал готовиться к посадке. Параметры для манёвров рассчитывала автоматика. За время полёта погода лучше не стала, а посадка была делом более сложным, чем взлёт. "Буран" со скоростью 27 тысяч км/ч вошёл в атмосферу над Атлантическим океаном. На высоте в 50 километров его засекли локаторы.

Трудно не восхититься точностью расчётов: на посадку "Буран" начал заходить тютелька в тютельку. Всё это наблюдали с борта МиГа, сопровождавшего посадку. В этот момент "Буран" взбрыкнул и совершил не ожидаемый никем маневр. Вместо того чтобы сесть с юго-востока, корабль начал заходить на посадку с северо-востока.

Поразительно, но это "восстание машин" оказалось не ошибкой, а, наоборот, результатом точного обсчёта данных бортовым компьютером. На глазах у изумлённых цуповцев "Буран" начал заходить на посадку самостоятельно, повинуясь командам автоматических систем управления посадкой. Ещё сильнее изумился управляющий МиГом Магомед Толбоев: он-то маневрировал, исходя из расчётных данных, и самовольничающий космический челнок пронёсся прямо у него под носом. "Буран" выпустил шасси и чрезвычайно мягко коснулся посадочной полосы.

Это был потрясающий успех: в очень плохих погодных условиях он отработал всю заданную программу и самостоятельно выполнил все манёвры с изяществом танцора. Казалось, что впереди у нового аппарата самое блестящее будущее. Отзывы западной прессы на полёт "Бурана" были чуть ли не более восторженными, чем советский взгляд на события.

Но эти планы полетели в мусорную корзину. Экономические неурядицы подкосили всю страну. Ассигнования на космос резались ударными темпами. В начале 90-х годов "Буран" и уже готовый второй корабль законсервировали. Больше ни "Буран", ни "Энергия" никогда не поднимались на орбиту.

Конструктор "Энергии" Борис Губанов ушёл из НПО "Энергия" в 1993 году. В 1999-м он скончался. Лозино-Лозинский был осыпан наградами, но ничего, подобного "Бурану", уже не создал. Валентин Глушко не дожил до окончательного краха своего детища: он скончался в 1989 году. Больше к строительству многоразовых космических кораблей в России с тех пор так и не возвращались.