Камера для генсека. Как Горбачёв предал Эриха Хонеккера

29 июля 1992 года

В аэропорту Тигель его уже ждали — специальная группа БНД, Федеральной разведки Германии, которая уже вовсю хозяйничала в Берлине. Четверо холёных мордоворотов с профессиональной гримасой лёгкой брезгливости.

— Герр Хонеккер? — спросил старший из них. — Следуйте за нами, у нас есть ордер на ваш арест.

Щёлкнули наручники, и оперативники тут же подхватили старика под руки и потащили к огромному чёрному "мерседесу" с тонированными стёклами, который подъехал прямо к трапу самолёта. Двери лимузина распахнулись, и уже через мгновение генеральный секретарь Социалистической единой партии Германии (СЕПГ), лидер Германской Демократической Республики оказался зажат на заднем сиденье между потными телами мордоворотов. Двигатель утробно зарычал, и машина рванула с места — по шоссе, ведущему вдоль старого канала прямиком к старой Моабитской тюрьме Берлина.

Эрих Хонеккер мысленно усмехнулся: круг замкнулся. Антифашист, прошедший застенки гестапо в Моабитской тюрьме, шесть десятилетий спустя снова оказался в той самой камере-одиночке — но теперь уже по воле коммунистов.

"Я снова вижу тюремный комплекс Моабит изнутри, — записал позже Хонеккер в своём дневнике. — В 1935 году гестапо доставило меня сюда из своего главного здания на Принц-Альбрехт-штрассе. Тогда я находился здесь под предварительным заключением полтора года. Как долго буду в этот раз? Те же самые коридоры, те же самые проходы. До сих пор слышу окрики надзирателя: "Г-3 на допрос!"

Появившись на свет в 1912 году в семье простого шахтёра из городка Нойнкирхен, что в земле Саар, Эрих Хонеккер не получил стандартного систематического образования, но с юных лет твёрдо уверовал в коммунистическую идею. Впрочем, в те годы все молодые люди бредили политикой — унизительное поражение Германии по итогам Первой мировой войны толкало молодёжь в правые или левые партии. И уже в 14 лет Эрих стал активным членом Коммунистического союза молодёжи Германии.

Уже в 1930 году старшие товарищи отправили Эриха учиться в Москву — в Международную ленинскую школу, открытую при Коминтерне. Причём в Советском Союзе Хонеккер не только учился, но и в составе интербригады работал на строительстве Магнитогорского металлургического комбината.

В 1934 году он вернулся в Германию и сразу же включился в кампанию против вхождения формально независимого Саара в состав Третьего рейха. Компанию коммунисты проиграли, и Хонеккер был вынужден бежать во Францию.

Впрочем, ненадолго — через несколько месяцев Хонеккер с фальшивым паспортом прибыл в Берлин. В багаже он вёз разобранный печатный станок, чтобы в подполье создать типографию для печати антифашистских листовок. Но затем кто-то сдал типографию, и вскоре Хонеккер был арестован гестапо. Держали его в знаменитой берлинской тюрьме Моабит.

После полутора лет предварительного заключения ему вынесли приговор — 10 лет тюрьмы. Для отбывания наказания он был переведён в тюрьму Бранденбург, где и сидел до самой весны 1945 года.

Интересно, что в марте 1945 года Хонеккер за хорошее поведение был отправлен на строительные работы в берлинской женской тюрьме Барминштрассе. Во время одного из авианалётов Хонеккеру удалось бежать из-под стражи — причём от гестапо он спрятался в квартире начальницы тюрьмы Шарлотты Грунд-Шануэль. По её совету Хонеккер вернулся на стройку, причём надзирательнице удалось скрыть от гестапо факт побега.

Вторично его освободили уже советские солдаты, но Хонеккер не забыл свою спасительницу — уже после войны Эрих женился на Шарлотте, которая была на 9 лет старше его, и этот поступок едва не стоил ему карьеры: многим товарищам по партии не понравилось, что молодой коммунист фактически освободил нацистскую надзирательницу от заслуженной кары.

В 1947 году Шарлотта умерла. Через год Хонеккер женился на соратнице по Союзу немецкой молодёжи Эдит Бауман, которая вскоре родила ему дочь Эрику.

Но и на этот раз семейного союза не получилось — вскоре Хонеккер сошёлся с Маргот Файст, главой Пионерской организации ГДР, которая родила дочь Соню. В итоге Эрих ушёл жить к Маргот, что тоже вызвало немало возмущённых вопросов у товарищей по партии.

Но всё обошлось. Вскоре Маргот Хонеккер стала министром образования ГДР — причём ещё до того, как муж возглавил страну.

В 1955 году Эрих Хонеккер по рекомендации Вальтера Ульбрихта, лидера ГДР, снова поехал на учёбу в Москву — на этот раз в Высшую партийную школу. Вернувшись в ГДР, он сразу же был включён в состав Политбюро ЦК СЕПГ.

Хонеккер отвечал за вопросы безопасности, и во время кризиса 1961 года стал одним из организаторов строительства Берлинской стены.

Операция была проведена блестяще: в ночь с 12 на 13 августа 1961 года солдаты Народной армии и Народная полиция ГДР перегородили колючей проволокой 193 улицы, блокировали 4 линии метрополитена. Всего за 4 дня тысячи строителей, мобилизованных по всей ГДР, построили монолитную бетонную стену высотой 3,2 м, которая разрубила Берлин на две части.

Хонеккер был в восторге:

— Стена простоит ещё сто лет, пока не будут устранены причины, обусловившие её возведение!

Спустя всего 30 лет именно создание Берлинской стены и станет одним из главных пунктов обвинений в его адрес.

Но сам Хонеккер себя преступником не ощущал.

— Жертвы Стены? — спрашивал он следователей. — Что ж тут такого, что на границе стреляли? На всех границах при их незаконном пересечении стреляют!

Он даже гордился тем, что принёс в жертву идее коммунизма национальные приоритеты немцев.

3 мая 1971 года в Берлине произошёл незаметный государственный переворот — по приказу Хонеккера сотрудники немецкой службы госбезопасности "Штази" заблокировали в загородной резиденции 78-летнего Вальтера Ульбрихта, добиваясь, чтобы генеральный секретарь ЦК СЕПГ написал бы заявление об отставке "по собственному желанию". В конце концов Ульбрихт сломался. И уже на следующий день все берлинские газеты сообщили об отставке товарища Ульбрихта — в связи с "состоянием здоровья".

Ульбрихта проводили с почётом и даже формально оставили его на некоторое время руководить Госсоветом ГДР. Новым же партийным лидером стал сам Эрих Хонеккер.

У руля ГДР он находился почти два десятилетия, и именно 60-е и 70-е годы стали временем наибольшего расцвета ГДР, которая превратилась в настоящую "витрину социализма" — и по достижениям в экономике, и в науке, и в спорте. Даже сегодня немцы говорят, что жизнь на Востоке имела свои преимущества — правда, по-настоящему оценить их смогли лишь после исчезновения ГДР.

Приход к власти Горбачёва и объявленный курс на перестройку Хонеккер встретил настороженно:

— Если сосед решил переклеить в своей квартире обои, нам не обязательно тут же следовать его примеру.

Опытный политик, он быстро понял, что любая попытка радикального реформирования советского строя неизбежно приведёт к его краху.

— Меня тошнило от "общеевропейского дома", о котором трещал Горбачёв, — годы спустя вспоминал Хонеккер. — Его советник, этот Яковлев, который, по крайней мере, был откровенен, сказал, кто, по его мнению, во всём виноват: "Маркс. В 1917 году с приходом марксиста Ленина во всём мире началась катастрофа". Есть ли совесть у этого Горбачёва? Я всё ещё хорошо помню этого мелкого буржуа от перестройки, когда он мне объяснял свою стратегию и ту роль, которую должна сыграть его жена Раиса. Помню и о том, как он боязливо жаждал одобрения и любви со стороны других генеральных секретарей. Престиж был ему всегда важен. Однажды, когда он сомневался в себе, я попытался его успокоить. Правда, аплодисменты с Запада были ему дороже.

В начале октября 1989 года Горбачёв прибыл в Берлин для празднования 40-летнего юбилея Германской Демократической Республики. Но визит был не только праздничным — как раз в это время Горбачёв принял решение об отставке престарелого лидера ГДР. В то время весь "социалистический лагерь" уже трясло в предсмертных конвульсиях, а в ГДР экономика вообще находилась в стадии коллапса. Десятки тысяч граждан бежали их страны через Венгрию на Запад, в городах шли многотысячные митинги за демократизацию.

Но Хонеккер был уверен, что кризис ещё можно повернуть вспять — достаточно лишь закрыть границы и разогнать несколько демонстраций. Он даже приказал выдать солдатам боевые патроны.

Однако Горбачёв прекрасно понимал, что подавление "немецкой весны" обрушит весь его авторитет на Западе и поставит под сомнение курс реформ. Поэтому он мастерски применил свой коронный приём, сделав вид, что будто бы он вообще не слышал слов Хонеккера. В то же время он отдал приказ командующему советскими войсками в Восточной Германии не покидать мест постоянной дислокации и не принимать участия в местных событиях.

Это стало сигналом и для армии ГДР. И многие немецкие генералы отказались подчиняться приказам Политбюро.

И вот, пока Хонеккер судорожно пытался восстановить рычаги управления страной, советские кураторы по приказу Горбачёва тайно провели переговоры с другими членами Политбюро ЦК СЕПГ. По решению Горбачёва, новым лидером ГДР должен был стать Эгон Кренц — бывший председатель Пионерской организации имени Эрнста Тельмана и руководитель Союза свободной немецкой молодёжи.

Бывший член Политбюро Гюнтер Шабовски вспоминал:

— Надо было тщательно проработать, чтобы при голосовании мы оказались в большинстве. Если бы мы обратились к ненадёжным людям, Хонеккер узнал бы — и тогда он отдал бы "Штази" приказы о нашем аресте. Уверен, его бы ничто не остановило, а его авторитет в "Штази" был достаточно прочным.

18 октября 1989 года состоялось последнее в истории заседание Политбюро ЦК СЕПГ. И в тот момент, когда Хонеккер должен был перейти к повестке дня, председатель Совета министров ГДР Вилли Штоф без всяких объяснений заявил:

— Предлагаю, чтобы товарищ Хонеккер оставил пост генерального секретаря партии.

Решение за отставку было единогласным.

Для Хонеккера это был тяжёлый удар. И Штоф, и Шабовски, и Кренц были не просто друзьями, это были люди, обязанные Хонеккеру своей карьерой, которые каждый день уверяли его в своей поддержке и опоре. И именно они первыми предали его.

— Он сидел как парализованный, осознав, что его предали не враги, но самые близкие люди, на чью поддержку он так рассчитывал, — вспоминал Гюнтер Шабовски.

Уже 9 ноября была разрушена Берлинская стена, а вместе со Стеной в небытие канула и сама ГДР.

И, как это водится, товарищи по партии отправленного в отставку лидера принялись разоблачать его в коррупции. Затем подключилась прокуратура ГДР, предъявившая целый букет обвинений: в государственной измене, злоупотреблении властью и, разумеется, в коррупции и хищении социалистической собственности в особо крупных размерах.

Берлинские газеты публиковали сенсационные репортажи об обысках в резиденции Хонеккеров, где якобы был обнаружен "золотой запас партии". Правда, как выяснилось потом, у Хонеккера была изъята только коллекция охотничьих ружей — лидер СЕПГ был страстным охотником, и все коллеги, начиная с Леонида Ильича Брежнева, дарили ему только дорогое оружие. Что же касается денег, то на счетах семьи Хонеккер обнаружили всего 218 тысяч марок — сущий пустяк. Конечно, для рабочего это была крупная сумма, но для любого западногерманского политика — просто копейки.

От тюрьмы и позорного судилища Хонеккера спасла необходимость в срочной госпитализации — у него нашли рак почки.

В январе 1990 года в известной берлинской клинике Шарите Эриху Хонеккеру удалили опухоль. По выходе из больницы его сначала арестовали, но вскоре отпустили — по звонку из советского посольства.

Правда, выяснилось, что после больницы Хонеккеров вышвырнули на улицу: новое руководство Объединённой Германии, словно наслаждаясь местью, объявило, что дома прежних партийных руководителей будут отданы под санатории для пенсионеров. В итоге советские дипломаты перевезли его в советский военный госпиталь под Потсдамом, а в марте 1991 года Эриха Хонеккера переправили в СССР.

Маргот же улетела в Чили, где вместе с мужем-чилийцем жила их дочь Соня. В Сантьяго она попросила политического убежища — именно власти ГДР в своё время дали приют многим чилийцам, изгнанным хунтой Пиночета.

После провала путча ГКЧП ситуация вокруг Хонеккеров ещё более ухудшилась. Влияние Горбачёва упало до нуля, а власти ФРГ открыто требовали выдачи "диктатора". И уже в декабре 1991 министр юстиции РСФСР Николай Фёдоров официально объявил о готовности выдворить 79-летнего Хонеккера из пределов России.

В тот момент Хонеккер нашёл приют в Посольстве Чили в Москве, где он провёл более полугода.

Канцлер Гельмут Коль надавил и на правительство Чили, в итоге дипломаты отказали ему в убежище. Формальным поводом для выдворения Хонеккера стали обвинения в симуляции болезни — дескать, новое обследование поставило под сомнение прежний диагноз. На волне скандала чилийские власти отозвали своего посла, а новый дипломат распорядился выставить старика на улицу.

Как только Хонеккер покинул посольство, его посадили в самолёт и отправили в Берлин. Вечером того же дня он оказался уже в камере тюремной больницы изолятора Моабит, где его в молодости пытали гестаповцы.

Те, кто ожидал увидеть сломленного и раздавленного старика, были удивлены — Эрих Хонеккер был не намерен сдаваться.

"Процесс должен продлиться два года, — писал Хонекккер. — Пока я жив, я буду защищать себя. Это моя обязанность прежде всего перед гражданами ГДР. Сейчас каждому стало понятно, что КПСС под руководством Горбачёва сдала империалистам и Советский Союз, и все страны Варшавского договора. Сейчас всё начинается снова, возможно, третья мировая война уже идёт".

Вот ещё несколько цитат из тюремного дневника Хонеккера, который он вел в тюрьме в 1992 году и который был издан в виде книги "Последние записи. Для Маргот" в 2012 году.

"Исторический" судебный процесс над последним главой ГДР так и не состоялся — 29 мая 1994 года Эрих Хонеккер скончался.

Вместо него за решётку сел его преемник Эгон Кренц — в 1997 году в результате так называемого "процесса Политбюро" последний генсек ЦК СЕПГ был приговорён к шести с половиной годам тюрьмы за причастность к "гибели людей у Берлинской стены". Отбывал наказание он в тюрьме Моабит. Там же сидели и остальные члены Политбюро, преданные "советскими товарищами".

Маргот Хонеккер с тех пор жила в Чили. Она умерла в мае 2016 года — за несколько месяцев до того, как немецкий Союз ассоциаций жертв коммунистической тирании призвал выдать её Германии для "справедливого наказания".