Герой или убийца. Как челябинский сварщик расстрелял четверых, защищая семью

Глубокая ночь. Молодой мужчина поднимается с кровати. Жена и двое детей крепко спят. Сделав несколько шагов, он вдруг замирает как вкопанный: в дверном проёме — фигура человека с ножом. В течение минуты мужчина ждёт, когда морок рассеется. Потом выпивает стакан воды — становится чуть легче. Эта фигура часто теперь преследует его по ночам. Когда-то он убил этого человека выстрелом в лоб.

В праздничную новогоднюю ночь 2016-го в доме Александра Григорьева раздался шум — у порога дома что-то происходило. Он открыл дверь, и на него тут же налетели пять человек. Дали по голове, он потерял сознание. Затем ночные гости прошли в дом и избили жену, а после принялись издеваться над младшим братом. За избиениями в ужасе наблюдала девятилетняя дочь Александра.

Очнувшись, мужчина дополз до сейфа, достал охотничье ружьё и расстрелял налётчиков. Из пятерых в живых остался один. За убийство хозяину дома могли впаять 20 лет лишения свободы. Но следствие, во время которого были проведены десятки экспертиз и проверка на детекторе лжи, прекратило уголовное дело за отсутствием состава преступления. Впервые в истории России столь масштабное кровопролитие квалифицируют как действия, не выходящие за пределы необходимой самообороны.

Новость двухлетней давности сейчас обрела вторую жизнь — в соцсетях к трагическим событиям вновь приковано внимание. Тысячами тиражируется следующий текст: "Они пришли. Пять ублюдков. Четверо быдланов и одна самка… Саша очнулся. Саша открыл сейф. Саша достал карабин. Саша закинул пять патронов. Саша увидел, как в дом врывается один из них. Саша бахнул, и душонка быдла унеслась на вечную котельную в качестве топлива".

Но у этих "ублюдков" была своя жизнь, остались дети и родители. Вот с ними журналисты не нашли времени поговорить. С родственниками фактически никто из журналистов не встречался. А у них есть своя правда. Убедительная или нет — вам решать.

Село Миасское — райцентр с населением в 10 тысяч человек в получасе езды от Челябинска. Не захудалая деревня — здесь есть больница, школа и даже светофоры. Православный храм соседствует с мечетью, пережившей сталинские времена. Два с половиной года назад село всколыхнула новость о массовом убийстве. Но местных потряс не сам факт расправы — жители горой встали за своего односельчанина Александра Григорьева, убившего четырёх человек.

Первое января 2016-го года. Григорьевы продолжают отмечать праздник. По телевизору — новогодние передачи, стол накрыт. Александр, его супруга Татьяна, её подруга Наталья и младший брат Георгий расположились на кухне. Девятилетняя дочь спит в комнате. Ближе к 11 часам хозяин дома отправляется спать. В это время в соседнем селе разгорается другой конфликт.

В 10 км отсюда, в посёлке Курейный, тоже отмечают Новый год. Деревня маленькая, сто домов. Людей заселили сюда после взрыва в 1957-м на химкомбинате "Маяк": авария, долгое время замалчиваемая и прозванная в народе уральским Чернобылем. В деревушку не ходят автобусы. Ни школы, ни фельдшерского пункта здесь нет, а клуб давно превратился в заброшенную развалину.

32-летний Андрей, его друг и 26-летняя гражданская жена Катя, праздновавшие наступление Нового года, находились в состоянии наркотического опьянения — это потом покажет экспертиза. Помимо марихуаны компания употребляла спиртное. Этой самой Кате стала настойчиво названивать Наталья. Когда-то девушки работали вместе на хлебозаводе. Что нужно было Наталье, так и осталось невыясненным, но именно с этого и начинается ход событий, приведший к кровавой развязке.

— Вот эта Наталья позвонила Катерине. Та трубку не взяла, — говорит отец застреленного Андрея. С Александром Андреевым и его женой мы общаемся на лавочке возле дома. Мама погибшего плачет.

— Потом Катерина вышла, — продолжает отец. — Опять звонок, и тут трубку взял мой сын. А она телефон положила на стол, и наш-то услышал Герин голос (младший брат Григорьева. — Прим. ред.). Ну, слышит, что мужской голос, кто да чё. Вот так у них и пошло.

То есть можно предположить, что звонок стал причиной для припадка ревности. Родители погибшего утверждают, что следствие и пресса оболгали пятерых нападавших. Сын, по их словам, не мог принимать наркотики. Был работящим заботливым отцом и агрессию не проявлял. "Ну, напьётся и спит себе мирно", — утверждают односельчане.

В это с трудом верит избитая нападавшим супруга Александра Григорьева Татьяна.

— Этот конфликт-то ни с чего начался, — поясняет она.

Мы говорим с ней на той же кухне, где её семья отмечала праздник в ту ночь, не подозревая о том, что вот-вот грянет кровавая драма. С Александром девушка знакома с самого детства. Когда ей исполнилось 18, парень сделал предложение и увёз её с собой в Севастополь, где служил на флоте. Потом ребята вернулись на родину, и теперь семейная пара растит двоих детей. Об этом Таня рассказывает легко, а вот детали кровопролития вспоминать явно не хочет. Она вообще редко соглашается на интервью, но с нами разговорилась.

— С этой Наташей мы раньше подругами были, теперь не общаемся, — добавляет Татьяна. — Она была замужем за старшим братом Александра, у них трое детей, но они разошлись. Всех их теперь воспитывают Сашины родители, потому что у Натальи проблемы с алкоголем. Она леченая была, а в тот день раскодировалась и начала пить. Зачем она звонила этой Кате, я не знаю.

Компания из Курейного, разогретая алкоголем и травкой, приняла роковое для себя решение поехать выяснить отношения. Ревнивый Андрей позвал ещё двоих друзей, впятером они сели в такси и поехали в Миасское. Водитель поначалу отказывался везти компанию, но его уговорили, мол, невысокую девушку посадим на колени.

Между тем биография этой девушки была далеко не безоблачной — она отбыла семь лет в колонии за убийство. Екатерина зарезала мужчину в ходе конфликта. Когда её посадили, она уже имела маленького ребёнка от гражданского мужа Андрея. Пока девушка мотала срок, парень воспитывал дочь и терпеливо ждал супругу.

— У них такая любовь убийственная была. Дождался её, вот они с дочкой, — показывает фотографию мама Андрея Наталья Андреева. — Девочка же всё помнит, тоже дома была в тот день. Говорит: "Баба, я их не отпускала". А они: "Сейчас приедем". И всё.

В результате девочка осталась без родителей. Теперь семиклассницу воспитывают бабушка и дедушка. "Сколько протянем", — вздыхает отец погибшего Александр Андреев.

Местные жители считают, что погибших оклеветали (якобы они постоянно дебоширили и держали в страхе всё село). Люди уверяют, что это не так.

— Хорошие были ребята, ну, напивались иногда. Но никто из них не сидел, кроме Екатерины, загремевшей по малолетке, — говорят сельчане.

Однако из материалов уголовного дела следует, что Андрей Андреев был судим, но отделался условным наказанием, его друг Мякотин имел срок за нанесение побоев, а двое других — Свинолупов и Бакиев — неоднократно привлекались по административке.

Итак, после перепалки по телефону компания вызвала такси. В машине, как выяснило следствие, распределили роли. Девушка должна была постучать в окно — отвлечь внимание на себя. Остальные обсуждали, кто чем будет бить. Один вооружился ножом, другой — палкой.

— Я спал. Проснулся оттого, что похолодало, пошёл за дровами, — Александр Григорьев стоит на пороге дома, в том самом месте, где на него набросились нападавшие. — Открыл дверь, здесь стояла толпа, темно, не видно было, просто куча людей. Не успел ничего сказать: кто такие, что случилось. Меня просто вытягивают за футболку и начинают на этом месте избивать. По голове ударили, я потерял сознание. Потом уже выяснилось, что это был деревянный брусок.

После удара Александр остался лежать на снегу возле дома. Невменяемая компания уже обрабатывала младшего брата Георгия, который вышел на шум. Жена Александра, которую до этого ударили по лицу, выбежала на улицу, умоляя нападавших занести её мужа домой — в сорокаградусный мороз он мог быстро замёрзнуть.

— Я попытался встать, опять получил по голове, — продолжает своё повествование Александр. Парень крепкий, спортивный, работа сварщиком тоже требует физической выносливости. Весь дом построил своими руками. Видно, что может дать сдачи, но объясняет: в ту ночь силы были уж слишком неравны.

— Я снова потерял сознание, потом очнулся. Жена кричала: "Он замёрзнет, он замёрзнет". Двое подошли, меня дотащили волоком и бросили в коридоре. Когда дверь открылась, я увидел, как брат лежал, уже не двигался. Они его…

Здесь Александр останавливается, дыхание прерывается так, что говорить он не может. Отворачивается и откашливается. — Сейчас, подождите, — Александр переводит дух.

Прерываемся на перекур. При всей его сдержанности и самообладании он явно до сих пор не в состоянии изгнать из памяти события и образы той кровавой ночи. Трагедия цепко держит в своих руках сурового челябинского сварщика.

— Женщина вообще по голове каблуком била, — продолжает свой рассказ мой собеседник. — Тут не о чем было размышлять, зомби какие-то пришли, ни слова, ни полслова о том, в чём дело. Я думал, брата вообще уже убили, он признаков жизни не подавал. Увидел это всё, боль перестал чувствовать. На карачках добрался до сейфа, там ружьё было. Просто брал патроны и заряжал.

У Александра имелась официальная лицензия на оружие, все документы были в порядке. С пятизарядным ружьём 12-го калибра марки Mossberg он иногда выбирался на охоту.

— Стою с ружьём, — показывает Александр на коридор, где застрелил первого нападавшего. — Один заходит и на меня с ножом кидается. Что мне оставалось делать? Я как держал ружьё, так и выстрелил.

Следствие установило, что погибший — 34-летний Свинолупов — действительно держал в руке нож в момент нападения. Татьяна с дочкой спряталась в комнате за диваном. А подруга Наталья, из-за которой, собственно, и завязался конфликт, убежала сразу же после начала драки. Выстрелив в Свинолупова внутри дома, Александр бросился на крыльцо, где избивали брата.

— Они продолжали, на выстрел вообще не отреагировали. Я закричал, чтобы перестали, чтоб уходили. Я стрелять-то в принципе не хотел. Думал, напугаю, и всё, а они на меня кинулись. Вот тут говорят, в воздух надо было. Я бы ничего не успел сделать. У меня отберут ружьё и всех перебьют. По ногам тоже не мог, там брат лежал.

Из четверых нападавших, избивавших брата, спастись сумел один — Даниил Мякотин. Получив ранение в кисть, он скрылся с места событий. Александр же, бросив ружьё, побежал звонить в полицию и скорую. Когда оперативники зашли в дом, его жена и дочка так и продолжали укрываться за диваном.

— Конечно, каждого шороха боялись, потому что думаешь: сейчас дверь откроется — и они зайдут. Очень страшно было, — вспоминает Татьяна.

Медики закутали девочку в папину рубашку, чтобы она не видела тела погибших, и вывели вместе с мамой из дома. Александр в это время уже писал явку с повинной, а вовремя сбежавшего Мякотина везли в челябинскую больницу. Его кисть была почти полностью отделена от руки и висела на одной коже. Несмотря на адскую боль, он уже успел сжечь все свои вещи, а позже заявил следователям, что не принимал участия в избиении и якобы просто проходил мимо.

Жена и брат Александра тоже нуждались в помощи медиков. У них были выявлены травмы головы, сотрясение мозга, ссадины и кровоподтёки.

Александра поместили в изолятор, а потом в СИЗО, затем завели уголовное дело по статье "Массовое убийство". Сварщику грозил 20-летний срок лишения свободы. Зная об обстоятельствах кровавой ночи, жители села решили вступиться за Григорьева и начали собирать подписи в его поддержку. История получила широкое освещение в СМИ. В итоге глава Следственного комитета Александр Бастрыкин поручил челябинским коллегам "рассмотреть возможность избрания в отношении подозреваемого более мягкой меры пресечения. Например, в виде домашнего ареста". На следующий же день Александра выпустили под подписку о невыезде.

— То, что уголовное дело находилось под личным контролем Александра Бастрыкина, сыграло большую роль в объективности расследования, — говорит адвокат Александра, опытный юрист с 30-летним стажем Алексей Пешков. — Каждый мало-мальски важный процессуальный документ сразу передавался в Москву и ложился на стол Александра Ивановича. Личный контроль в данном случае был именно личным контролем. Глава СК знал всё не хуже следователя.

Спустя девять месяцев следователи пришли к выводу, что состава преступления нет и что Александр Григорьев не превысил пределы необходимой самообороны. Это решение можно назвать прецедентным, хотя в России и не действует прецедентное право: впервые за всю историю страны уголовное дело о массовом убийстве закрыли ещё на стадии следствия, до судебного разбирательства. Следователи провели десятки экспертиз. Александр, его жена и брат прошли проверку на полиграфе.

— Если кто-то сейчас думает, что я где-то там обманул: я через столько экспертиз прошёл... Я столько в кино не видел аппаратов, сколько ко мне подключали.

Выживший нападавший Мякотин от проверки на полиграфе категорически отказался. Если бы его уличили во лжи, ему бы грозило уголовное дело, а так доказательств того, что он действительно участвовал в обвинении, следствие не обнаружило.

Сейчас Даниил Мякотин не общается ни с родственниками погибших, ни с журналистами. Он по-прежнему живёт в Курейном, работает в единственном на всё село продуктовом киоске, который когда-то давно открыли его родители.

— Я не хочу говорить об этом. — Даниил стоит за прилавком, когда мы пытаемся поговорить с ним о подробностях той трагедии. Левую руку прячет в кармане. Когда начинает закрывать киоск, чтобы нас выпроводить, мы замечаем на кисти шрамы. — Выйдите, пожалуйста.

Много писали о том, что погибшие до инцидента не отличались спокойным нравом — избивали односельчан и держали в страхе весь посёлок. Подтверждения этому мы не нашли.

— Да Андрюшка вообще тихий был, всегда поможет, если надо, — говорит соседка погибших Людмила Вавилова. — Мы тоже пытались ведь подписи собирать, чтобы наказали его (Григорьева. — Прим. ред.). Узнали, что они как-то там в Интернете это делают. Ну, а мы чё, деревня маленькая, и Интернет-то этот ладом не знаем. Собрали маленько подписей, но родным не до этого было, они похоронами занимались.

У Кати родственников не осталось, и поэтому хоронили её вместе с Андреем его родители. Из их дома вынесли два гроба — отец и мать убитого до сих пор не могут оправиться. Во-первых, от потери сына, во-вторых, от того, что люди говорят о его смерти.

— Что только нам не говорили. И что наркоманы они, и пьяницы, и я волчица, зверя воспитала, — сквозь слёзы еле выговаривает Наталья Андреева. — Четверых в одну кучу положили рядышком, как собак. И мы приехали, нас даже не пустили. На телефончик сфотографировали, как будто на опознание. Они до утра лежали и прям примёрзли, Андрюшка примёрз вот лицом, мороз был под сорок градусов. Потом отодрали, забросили в машину, и всё.

Родные погибших не отказываются от намерения довести дело до суда, они продолжают писать жалобы и требуют от Следственного комитета вновь возбудить уголовное дело.

В нескольких километрах от Миасского бригада рабочих ремонтирует трубы для котельной. Александр Григорьев работает на прежнем месте электрогазосварщиком, у него высший разряд. Когда он попал в СИЗО, ребята на работе собирали подписи в его поддержку, а руководство продолжало все три месяца, пока он находился в заключении, выплачивать зарплату.

— Когда фильм про нашего Сашку ждать? — улыбаясь, спрашивает сослуживец Григорьева Михаил Боровинских. Мужики вообще не ставят под сомнение правоту действий своего товарища.

— Мужчина обязан защищать семью, — говорит Михаил. — Если он этого не делает, то кто он тогда вообще?! Ты хоть загрызи их там на последнем вздохе, но семья чтоб жива осталась. А ты — уж *** с ним, как-нибудь.

— Любой мужик на его месте поступил бы так же, — вступают в беседу остальные. Потом, вспомнив, что мы из Москвы, слегка поправляются.

— Хотя, — косит глазом Михаил, — у вас там, говорят, вообще мужики с мужиками живут, так что, как там любой, не знаю, но мы так воспитаны.

В доме Григорьевых готовят сына Святослава к школе, он идёт в первый класс. Старшая Лера только пришла от бабушки. Дом ещё не достроен, но жить можно.

"Потихоньку доделаем", — говорят молодые супруги. После трагедии Александр хотел было продать своё жильё и куда-нибудь переехать: слишком тягостной казалась атмосфера в доме, где произошла трагедия. Но после того, как дело закрыли и убийство признали самообороной, Александр ожил.

"Где-то свыкся, — пожимает плечами он, — что-то осознал". Рассказывать о том дне ему и сейчас крайне непросто, но он фактически заставляет себя проговаривать всё снова и снова. На формальный, не самый, признаюсь, толковый журналистский вопрос, как поступил бы, случись подобное снова, отвечает без тени сомнения: "Так же".

— Многие говорили, что нужно было бросать всё и бежать в полицию. Вы видели, кого туда вообще набирают, на них форма висит. Они, что ли, меня защищать станут? Когда убивают на твоих глазах родных, и ты понимаешь: вот секунда, и всё, — не представляю, как можно по-другому поступить. Просто я воспитан так, что должен защищать свою семью. Кроме меня, защищать их некому.