От героизма до предательства. Подлинная история генерала Власова

О раннем периоде жизни будущего генерала известно немногое. Андрей Власов родился в нижегородской деревне в 1901 году. Отец его, по некоторым данным, был унтер-офицером сверхсрочной службы. По другим — обычным крестьянином. В семье было 13 детей, Андрей был самым младшим из них. Тем не менее при помощи старших братьев ему удалось выучиться в Нижегородской семинарии. Затем Власов учился в местном университете на агронома, но отучился только один курс. Разгоралась Гражданская война, и его образование было прервано мобилизацией в РККА. Так и началась его армейская карьера.

В Красной армии, испытывавшей недостаток грамотных и образованных людей, Власов быстро проделал путь до командира роты, а затем был переведён на штабную работу. Возглавлял штаб полка, затем руководил полковой школой. В партию он вступил сравнительно поздно, только в 1930 году.

Власов был на хорошем счету и считался грамотным командиром. Не случайно именно его в конце 30-х отправили в Китай в составе группы военных советников Чана Кайши. Причём на протяжении нескольких месяцев Власов считался главным военным советником китайского лидера. В конце 1939 года он был отозван в СССР и назначен командующим 99-й дивизией.

Там Власов вновь зарекомендовал себя с лучшей стороны. Всего за несколько месяцев ему удалось навести такой порядок, что по результатам учений она была признана лучшей в Киевском военном округе и особо отмечена высшим начальством.

Власов тоже не остался незамеченным и был повышен до командующего механизированным корпусом, а также получил орден Ленина. Корпус дислоцировался в районе Львова и был одной из первых советских частей, вступивших в боевые действия с немцами.

Он неплохо зарекомендовал себя в первых боях, и уже через месяц Власов снова пошёл на повышение. Его экстренно перевели в Киев командовать 37-й армией. Её сформировали из остатков отступавших с запада УССР частей, и главной задачей было не позволить немцам занять Киев.

Оборона Киева завершилась катастрофой. В котле оказалось несколько армий. Однако Власову и тут удалось себя проявить, части 37-й армии смогли прорваться через окружение и выйти к советским войскам.

Генерала отзывают в Москву, где ему поручают командование 20-й армией на самом главном направлении немецкого удара — московском. Власов вновь не подвёл, в ходе немецкого наступления армии удалось остановить у Красной Поляны 4-ю танковую группу Гёпнера. А затем перейти в наступление, освободить Волоколамск и выйти к Гжатску.

Генерал-лейтенант Власов стал знаменитостью. Его портрет вместе с несколькими другими военачальниками был напечатан на передовицах крупнейших советских газет в качестве наиболее отличившихся при обороне Москвы.

Однако у этой популярности была и обратная сторона. Власова стали воспринимать в роли палочки-выручалочки, что в конце концов и привело к бесславному концу. Весной 1942 года 2-я ударная армия вклинилась в немецкую оборону, заняв Любанский выступ. Его планировалось использовать в качестве плацдарма для дальнейшего наступления на Ленинград. Однако немцы воспользовались благоприятными условиями и замкнули окружение в районе Мясного бора. Снабжение армии стало невозможным. Ставка приказала армии отходить. В районе Мясного бора удалось ненадолго пробить коридор, по которому вышли несколько частей, но затем немцы снова его закрыли.

Власов на тот момент занимал пост заместителя командующего Волховским фронтом Мерецкова и в составе военной комиссии был направлен в расположение армии, чтобы оценить обстановку на месте. Ситуация в армии была очень тяжёлой, не было ни еды, ни боеприпасов, организовать её снабжение также не было возможности. К тому же армия понесла в боях очень большие потери. Фактически 2-я ударная была обречена.

К этому времени тяжело заболел командующий армией Клыков, и его пришлось на самолёте эвакуировать в тыл. Встал вопрос о новом командующем. Власов предложил Мерецкову кандидатуру начальника штаба армии Виноградова. Сам он не желал брать ответственность за гибнущую армию. Однако Мерецков назначил именно его. В этом случае против Власова сыграл его послужной список. Он уже имел успешный опыт прорыва окружения, а также хорошо зарекомендовал себя под Москвой. Если кто-то и мог спасти гибнущую армию, то только человек с таким опытом.

Однако чуда не случилось. Вплоть до конца июня при поддержке 59-й армии предпринимались отчаянные попытки прорваться из окружения. 22 июня на несколько часов удалось пробить 400-метровый коридор, по которому вынесли часть раненых, но вскоре немцы закрыли его.

24 июня была предпринята последняя, отчаянная попытка прорыва. Ситуация была очень тяжёлой, армия давно голодала, солдаты съели всех лошадей и собственные ремни и всё равно умирали от истощения, артиллерийских снарядов больше не осталось, техники почти не было. Немцы, в свою очередь, вели ураганный артобстрел. После неудавшейся попытки прорыва Власов отдал приказ спасаться, кто как может. Разбиваться на маленькие группы по 3–5 человек и пытаться скрытно выйти из окружения.

Что происходило с Власовым в следующие недели, до сих пор не установлено и вряд ли когда-то станет известно. Скорее всего, он пытался добраться до запасного командного пункта, где хранилось продовольствие. По пути он заходил в деревни, представляясь сельским учителем и прося еды. 11 июля в селе Туховежи он зашёл в дом, который оказался домом старосты посёлка, который сразу же сдал непрошенных гостей немцам. Накрыв им стол в бане, он запер их и сообщил об этом немцам. Вскоре их патруль задержал генерала. В некоторых источниках встречаются утверждения, что Власов сознательно собирался сдаться немцам, но это несколько сомнительно. Для этого не нужно было блуждать две с половиной недели по лесам, скрываясь от патрулей.

Власова несколько раз допросили, но скорее для вида. Потому как было очевидно, что долгое время пробывший в окружении генерал вряд ли хорошо ориентируется в текущей обстановке. Власова отправили в особый офицерский лагерь военнопленных в Виннице, который подчинялся ОКХ– верховному командованию сухопутных сил вермахта.

Не секрет, что между генералитетом и партией существовали трения, впоследствии вылившиеся в военный заговор против Гитлера. К тому же на оккупированных территориях каждый играл в свою игру. Какой-то единой политики на этом направлении у нацистов не было, Розенберг тянул в одну сторону, военное командование в другую, СС — в третью. Все конфликтовали друг с другом, и каждый был сам за себя.

Власов был далеко не первым генералом, попавшим в плен, и поначалу никого не заинтересовал. За исключением нескольких генералов из ОКХ, которые по своей инициативе решили прозондировать советских генералов на предмет будущего потенциального сотрудничества. Власова прорабатывал Штрик-Штрикфельд — бывший русский офицер из остзейских немцев, после революции осевший в Латвии и служивший переводчиком в армии. По итогам бесед с ним Власов согласился, что с коммунизмом надо бороться, а главным злом является Сталин. Штрикфельд предложил ему изложить меморандум на бумаге для подачи вышестоящему начальству.

Власов написал записку о необходимости создания русской армии, которая будет сражаться с коммунистическими силами на стороне немцев. Однако в ОКХ к меморандуму генерала отнеслись совершенно без восторга. Они прекрасно знали все расклады и понимали, что добиться создания такой армии будет просто невозможно, в первую очередь по идеологическим причинам. К тому же в середине 1942 года скорая победа ещё казалась немцам реальностью.

Вряд ли кто-то может сказать, что именно побудило Власова перейти на сторону немцев. Тяжёлые условия плена? Но Власов находился в особом лагере с особыми условиями, к высокопоставленным офицерам там было нормальное отношение. Трусость? Но Власов, по свидетельствам знавших его до войны, трусом не был. Идеологические причины? Сам Власов утверждал, что именно они побудили его встать на сторону немцев. Но до попадания в плен не было ни намёка на то, что Власов чем-то недоволен. Он был членом партии, не попал под репрессии, был на хорошем счету и вообще не имел никаких видимых проблем по служебной линии и ничто не намекало на его недовольство. Амбиции? Возможно, именно они послужили причиной решения Власова.

В середине 1942 года шансы немцев на победу выглядели вполне реальными. Зондирование со стороны отдельных представителей вермахта Власов мог ошибочно принять за сигналы, исходящие с самого верха. Что его кандидатуру могут рассматривать в качестве представителя некой будущей несоветской России или того, что от неё останется. Поэтому и решил проявить инициативу.

Мысль о создании армии выглядела безумием, но Власов дал понять, что согласен сотрудничать, и в сентябре 1942-го был переведён в Берлин в отдел пропаганды вермахта. Задачей сотрудников отдела, набранных из военнопленных, был анализ советских газет на предмет ценной информации.

Между тем ситуация на фронтах менялась. Немцы основательно завязли в Сталинграде, и через некоторое время в ОКХ вспомнили про Власова и решили использовать его более эффективно. Пленному генералу отвели сугубо пропагандистскую роль (примерно такую же, какую играл позднее с советской стороны пленный Паулюс).

Решено было создать полувиртуальный Русский комитет во главе с Власовым, который публиковал бы воззвания с призывами прекратить сопротивление, переходить на сторону немцев и т.д. Листовки с его обращениями планировалось разбрасывать над советскими позициями. 27 декабря 1942 года было опубликовано "Смоленское воззвание", в котором Власов призывал переходить на его сторону, чтобы строить новую Россию. В ней содержались даже некоторые политические пункты типа отмены колхозов. Немецкое руководство одобрило воззвание, но рассматривало его как сугубо пропагандистскую акцию. О нём написали в газетах, также были напечатаны листовки на русском языке для забрасывания на советские территории.

Партийное руководство совершенно равнодушно отнеслось к Власову. Гитлеру и Гиммлеру не было до пленного генерала никакого дела, он их не интересовал. Главными лоббистами Власова стали военные, которые, возможно, видели во Власове потенциального руководителя будущего марионеточного правительства, если такое будет. По инициативе фельдмаршалов фон Клюге и фон Кюхлера Власов зимой и весной 1943 года совершил несколько поездок в расположение группы армий Север и Центр. Он не только встретился с видными немецкими военачальниками, но и выступил перед местными жителями на оккупированных территориях и дал несколько интервью коллаборационистским газетам.

Однако партии не понравилось, что военные играют в свою игру и пытаются заходить на их территорию. Русский комитет был распущен, Власову временно запретили публично выступать, военным сделали внушение. У нацистской партии не было никакого желания превращать Власова во что-то большее, чем пропагандистский фантом.

Тем временем о деятельности Власова стало известно в СССР. Сталин негодовал настолько, что лично правил газетную статью "Кто такой Власов?". В этой статье сообщалось, что Власов был активным троцкистом, который планировал продать Сибирь японцам, но вовремя был разоблачён. К сожалению, партия пожалела Власова и простила его, позволив поруководить армией. Но как оказалось, ещё в первые дни войны он был завербован немцами, а затем вернулся в Москву, некоторое время хорошо себя проявлял, чтобы избежать подозрений, а затем специально завёл армию в окружение и окончательно перебежал к немцам.

Власов оказался в затруднительном положении. В Москве о его деятельности уже узнали, в Германии же он оказался в подвешенном состоянии. Партийное руководство, включая Гитлера, и слышать не хотело о создании отдельной армии, чего добивались военные. Когда фельдмаршал Кейтель попытался прозондировать почву, Гитлер чётко дал понять, что он не позволит пойти дальше обычных пропагандистских акций.

На следующие полтора года Власов стал тусовщиком. Покровители организовывали ему встречи с видными деятелями, смотревшими на "русский вопрос" не так радикально, как вожди. В надежде, что, заручившись их поддержкой, удастся повлиять на Гитлера и Гиммлера хотя бы косвенно, Власову даже организовали брак с вдовой эсэсовца.

Но всё, чего удалось добиться его покровителям, это создание "школы пропагандистов" в Дабендорфе. На большее партия не давала разрешения.

За полтора года Власов завёл знакомства в разных сферах. По мере того как обстановка на фронтах становилась для немцев всё хуже, к Власову стали присматриваться уже в СС. Позиции вермахта слабели, а после военного заговора в июле 1944 года окончательно ослабли. Но Власов сумел найти новых покровителей в лице СС.

Немцы уже тонули и были готовы ухватиться за любую соломинку. Гиммлер, прежде и слышать не желавший ни о каких русских армиях, вызвал к себе Власова. Их встреча состоялась в сентябре 1944 года. Власов заверил вождя СС, что он обладает большим авторитетом среди советских генералов и лучшей фигуры для дела не найти. От Гиммлера Власов уехал с разрешением на создание Комитета освобождения народов России — своеобразного полувиртуального правительства в изгнании.

В ноябре 1944-го состоялось первое заседание КОНР, на котором был оглашён Манифест освободительного движения — политическая программа организации. В том же месяце началось формирование РОА — Русской освободительной армии, до этого существовавшей только в форме пропагандистского фантома.

Всего было сформировано три дивизии. Одна из них вообще не имела оружия, другая не имела тяжёлого вооружения, располагая только стрелковым. И лишь 1-я дивизия РОА численностью около 20 тысяч человек была боеспособной и полностью укомплектованной.

Формально РОА не входила в состав вермахта, а считалась союзной армией. Финансирование осуществлялось из немецкой казны в виде кредитов, которые будут возвращены когда-то в будущем.

Вопреки популярным представлениям, РОА вообще не действовала на оккупированных территориях, поскольку к моменту её создания советская армия уже была у немецких границ. Вероятно, это стало следствием распространённой ошибки: в СССР власовцами стали называть вообще всех служивших немцам, начиная от шофёров и поваров из числа "хиви" вплоть до деревенских полицейских, которые не имели никакого отношения к РОА.

Однако в начале и середине войны немцами создавались небольшие отряды (обычно размером рота/батальон и совсем редко — полк), т.н. восточные батальоны/роты, которые зачастую привлекались для антипартизанских операций. Значительная часть их личного состава позднее была переведена в РОА. Например, бывший советский комиссар Жиленков, до того как попасть к Власову, занимал видный пост в РННА — Русской национально-народной армии численностью несколько тысяч человек. Которая как раз действовала против партизан на оккупированных территориях.

Некоторое время командовал РННА бывший советский полковник Боярский, позднее также ставший близким к Власову человеком. Чаще всего восточные батальоны и роты входили в состав немецких дивизий, при которых были созданы и управлялись немецкими офицерами. Личный состав этих частей иногда носил использовавшиеся позднее РОА кокарды и нашивки, что порождает дополнительную путаницу. Однако эти части, появившиеся ещё тогда, когда Власов был советским генералом, подчинялись немцам и Власов не имел на них никакого влияния.

РОА комплектовалась из числа участников ранее созданных немцами восточных батальонов и отдельных расформированных частей типа РННА и РОНА. Советские военнопленные, завербованные в лагерях, составляли меньшинство. Белоэмигрантов также было очень мало, отношения с ними не сложились из-за того, что они считали власовцев "теми же большевиками, только против колхозов". Таким образом, можно подвести итог в этом запутанном вопросе. РОА не действовала на оккупированных советских территориях, но часть личного состава этой армии ранее успела послужить в немецких восточных батальонах на советских территориях.

Боевой путь новоиспечённой армии вообще оказался весьма короток. За пять месяцев своего существования части РОА лишь дважды приняли участие в боях с советскими войсками. Причём в первом случае это участие было крайне ограниченным. В феврале 1945-го три взвода добровольцев из Дабендорфской школы приняли участие в сражении на стороне немцев с 230-й дивизией РККА.

А в начале апреля 1-я дивизия РОА воевала вместе с немцами в районе Фюрстенберга. После этого все части РОА были отведены в тыл. Даже в условиях неминуемого конца нацистское руководство не слишком доверяло новоиспечённым союзникам.

По большому счёту, РОА так и осталась пропагандистской, а не реальной боевой силой. Одна боеспособная дивизия, лишь раз принявшая участие в боевых действиях, вряд ли могла оказать на ход войны хоть какое-то влияние, кроме пропагандистского.

Власов рассчитывал добраться до расположения американцев, поскольку ожидал новую мировую войну между СССР и США. Но добраться до них он так и не сумел. 12 мая 1945-го он был по наводке арестован советским патрулём. Впрочем, американцы всё равно выдали бы его в СССР. Во-первых, он был символической и примелькавшейся фигурой. Во-вторых, РОА в военном отношении не была сколько-нибудь значимой силой, так что даже как потенциальный союзник американцами на случай новой войны не рассматривалась бы. В-третьих, договорённость о выдаче советских граждан была достигнута на конференции союзников, избежать этой выдачи удалось лишь единицам.

Власов и все его сподвижники из числа советских граждан были доставлены в Москву. Первоначально предполагалось провести открытый процесс, однако курировавший его Абакумов опасался, что утечка взглядов подсудимых вызовет какие-нибудь нежелательные последствия в обществе, и предложил разобраться по-тихому. В конце концов решено было провести закрытый суд без каких-либо публикаций в прессе. Окончательное решение принималось в Политбюро. Вместо открытого процесса над изменниками 2 августа 1946 года в советских газетах была дана скупая заметка, что накануне по приговору советского суда были признаны виновными в государственной измене и казнены Власов и его ближайшие сподвижники.