Альтернативная история Первой мировой

Провоевав четыре года, Россия вышла из войны после захвата власти большевиками. Несмотря на то что страна находилась в составе коалиции будущих победителей, никаких бонусов она в итоге не получила. Конечно, история не знает сослагательного наклонения, но предположить, что произошло бы, если бы Россия в одностороннем порядке не вышла из конфликта, всё же можно.

После вступления в войну США её исход в пользу Антанты был предопределён. Соответственно, Россия находилась бы в стане победителей и могла претендовать на территории проигравших. Приоритетом для России, конечно, были черноморские проливы — Босфор и Дарданеллы, вековая цель российской внешней политики. Кроме того, Россия претендовала бы на Восточную Пруссию, немецкие и австро-венгерские земли с польским и украинским населением и на турецкую часть Армении.

Очевидно, что контроль над этими территориями превращал бы Россию в абсолютно доминирующую на континенте державу, что явно было не на руку вчерашним союзникам — Англии и Франции, которые становились бы беззащитны перед столь мощной континентальной силой.

Не исключён вариант, при котором на мирной конференции, когда обсуждались условия мира, Россия оказалась бы под жёстким давлением со стороны всех бывших союзников, которые попытались бы вынудить её отказаться от части территориальных приобретений. Такое давление уже случалось после Русско-турецкой войны 1877–1878 годов. Тогда, оказавшись под крайне жёстким нажимом со стороны ведущих европейских держав, Россия была вынуждена подписать куда более мягкие для турок условия мира, отказавшись от значительной части приобретений.

Если бы это удалось после Первой мировой, условия мира были бы значительно мягче для проигравших, потому что никто из победителей не захотел бы нарушать баланс сил и чрезмерно усиливать конкурентов. Это в значительной степени изменило бы ход истории, без версальской обиды нацистское движение в проигравшей Германии имело бы куда меньше шансов на успех.

Если бы это не удалось, холодная война началась бы на 28 лет раньше. Чрезмерно усилившаяся Россия стала бы мишенью номер один для европейской коалиции, как это уже было в период Крымской войны. Скорее всего, дело не дошло бы до открытой войны, однако о "кровавом царизме" и жестокостях режима было бы написано и сказано очень много. Вероятно, оказывалась бы поддержка радикальным революционерам. Горячей точкой стала бы Польша. В годы войны полякам делались намёки на будущую широкую автономию со стороны российских властей в обмен на лояльность. Если бы после войны автономию не дали, усиленная немецкими и австрийскими территориями Польша, скорее всего, стала бы источником постоянных проблем. Если бы автономия была получена, полякам хотелось бы большего при негласной поддержке других держав.

После Февральской революции единственный шанс избежать захвата власти большевиками и выхода из войны заключался в военной диктатуре. Уже летом 1917 года это начали понимать не только правые политики, но и умеренные центристы. Однако главный кандидат в диктаторы — генерал Лавр Корнилов — был перехитрён Керенским и не решился на радикальные действия.

В случае если бы военная диктатура всё же состоялась, Россия, скорее всего, не смогла бы добиться всех территорий, которые изначально желала получить. Но на этот раз не в силу противодействия бывших союзников, а в силу внутренних проблем.

Введение диктатуры означало бы начало репрессий против радикально левых кругов, которые перешли бы к тактике террора и герильи. Нестабильность новой власти, занятой укреплением своих позиций внутри страны, а также отсутствие высококлассных профессионалов в новом правительстве, подбираемом в соответствии с безусловной лояльностью, а не профессиональными качествами, вряд ли позволила бы вести ожесточённые дипломатические баталии и торговаться за каждый клочок земли.

Кроме того, даже если бы диктатуре удалось удержаться у власти, воевать в полную силу, как раньше, было бы уже невозможно из-за революционного слома государственного аппарата, чисток в армейском генералитете и распропагандированности солдат, а также необходимости использовать армию против радикалов в качестве главной опоры режима. Скорее всего, Россия смогла бы лишь номинально поддерживать своё участие в войне, не проводя никаких крупных наступательных операций. Это стало бы зацепкой для союзников на мирных переговорах. Кроме того, новая власть должна была бы добиться признания от других держав и уже по этой причине была бы куда более сговорчивой при послевоенном разделе мира.

В этих условиях вряд ли удалось бы получить что-то большее, чем турецкая часть Армении и часть Восточной Пруссии. В польском вопросе, вероятно, также пришлось бы пойти на значительные уступки.

Ленин был одним из немногих европейских социал-демократов, кто в годы войны отстаивал тезис о перерастании империалистической войны в гражданскую. Соответственно, не выйти из войны он не мог. Не получилось мира без аннексий и контрибуций, настоял на позорном Брестском мире.

Однако существовал один вариант, при котором из войны могли бы не выйти даже большевики. Это революционная война. К слову, такой вариант поддерживали ближайшие союзники большевиков — левые эсэры и многие большевики. По сути, это та же война, но с революционными целями. То есть не захват территорий и не ослабление соперника, а смена правительств и политических режимов. Принести революцию на штыках в Германию хотели многие левые радикалы.

Однако сделать это было не так просто. В период Временного правительства большевики, дабы подорвать его силы, развернули мощнейшую пропаганду дезертирства, на фронт посылались толпы агитаторов и целые вагоны окопных газет с призывами бежать из армии. После полугодовой обработки армии подобными лозунгами ситуацию было уже не повернуть назад, кроме как через расстрелы и заградительные отряды.

Если бы это чудом удалось и революционные русские полки смогли в одиночку навязать немцам выход из войны, власть была бы передана местным коммунистам, а Ленин объявил бы о мире без аннексий и контрибуций в одностороннем порядке.

Правда, сделать это без участия союзников было бы непросто, а союзники вряд ли согласились бы на такие условия. Скорее всего, ситуация переродилась бы в полный хаос в Германии. Красные немцы воевали бы с белыми немцами, каждую из сторон активно поддерживали бы свои союзники, периодически вступая в бои на их стороне. Скорее всего, в конфликт вступили бы польские отряды Пилсудского, гражданская война перекинулась бы на территории Австро-Венгрии и России, после чего большевики встали бы перед выбором: перебросить полки для сохранения своей власти в Россию и предать красную часть Германии или рискнуть и потерять власть в России. В любом случае после Октябрьской революции при любом развитии событий были возможны только самые кровавые варианты.