"Домик детства". Как волонтёры учат сирот жить после детдомов

Татьяна Пуш — волонтёр в самарской региональной общественной организации волонтёров Самарской области "Домик детства". Она вместе с остальными членами "Домика" буквально учит вчерашних выпускников детдомов заново ходить. Для многих то, что еда есть не всегда, и то, что на неё надо зарабатывать, становится новостью. Причём в 18 лет.

Кто-то начинает конфликтовать с законом, другие опускаются на дно социальной лестницы. Задачей "Домика детства" как раз является то, чтобы не дать подросткам там оказаться. Помочь им подняться.

Помещение, в котором толпятся родственники отбывающих наказание в колонии, со стороны больше напоминает бытовой вагончик, однако не лишённый некоторых удобств: убогого, но относительно чистого туалета и тепловой пушки на входе. Внутри, впрочем, тесно и многолюдно, и мы с директором региональной общественной организации волонтёров Самарской области "Домик детства" Антоном Рубиным, в принципе, счастливчики, которым удалось расположиться на жёсткой, покрашенной синей скамье. От скуки мы пытаемся смотреть новости в телефоне (однако интернет здесь так себе), аккуратно рассматривать людей — некоторых мы уже узнаём в лицо.

Приехать сюда нужно не позже девяти утра, отдать два заявления на передачу и короткое свидание, дождаться сначала, когда у тебя заберут продукты — положенные 20 килограммов, успеть выпить кофе и вернуться к тому моменту, когда перед тобой распахнётся металлическая дверь, пропускающая "на зону", пережить тщательный личный досмотр. И на два часа оказаться запертыми в ещё более узком помещении. И здесь, через два стекла, через устройство, напоминающее банальный домофон, наконец мы можем поговорить с нашим подопечным Вовкой. Для государства Вовка — преступник, которому место за решёткой. Для нас Вовка — выпускник детского дома и, конечно, тот ещё дурак, но верим, что в его жизни не всё ещё потеряно.

Через два часа в сопровождении охраны под металлический стук многочисленных дверей мы с Антоном снова окажемся на свободе, будем стоять у машины, дышать изо всех сил воздухом, который и правда после выхода из исправительного учреждения кажется совсем другим, грустно шутить о том, что выпускников детских домов можно водить к нам на свидания строем, и придумывать планы на то, как Вовка наконец окажется по эту сторону решётки и мы непременно сможем его вернуть в нормальную жизнь. И я, конечно, в очередной раз подумаю о том, что когда-то я представляла себе волонтёрство совсем не так.

Центр постинтернатного сопровождения при региональной общественной организации волонтёров Самарской области "Домик детства", который придумали и воплотили в жизнь Станислав Дубинин и Антон Рубин, — явление далеко не всем понятное. Сюда за помощью приходят вполне взрослые люди — выпускники детских домов. Те, кого государство вырастило, многим дало профессию, жильё. И кажется, теперь обязательств перед бывшими "казёнными детьми" не имеет. Однако неумолимая статистика показывает, что к 30 годам только 10 процентов выпускников детских домов вливаются в нормальную жизнь. Остальные к этому времени оказываются в местах не столь отдалённых, спиваются, выходят на панель или умирают. А девочки успевают проложить новый виток в спирали социального сиротства — пополнив казённые учреждения уже собственными детьми.

— Ты понимаешь, их же воспитывают как котят, — рассказал мне Станислав Дубинин во время первого визита в ЦПС. — Кормят, дают крышу над головой, стирает прачечная, убирают специально обученные люди. Их ничему не учат и от них ничего не требуют. Зато они уже знают, что придёт спонсор и задарит подарками, которые можно не беречь. А потом они выходят в обычный мир, в котором просто не знают, как жить.

Стас — сам бывший воспитатель детского дома. Собственно, первыми подопечными "Домика детства" стали его бывшие воспитанники. Потом по законам сарафанного радио подтянулись остальные.

Наташа пришла в ЦПС сама. На шестом месяце беременности. И попросила о помощи, поскольку была на тот момент без работы и денег, несколько раз пережившая побои отца будущего ребёнка и с мучительным страхом, что малыша отберут органы опеки. Подобное в её жизни уже случалось — она родила первенца совсем юной девочкой. Её уговорили отдать малыша в дом ребёнка. Временно. Наташа педантично ходила его навещать, пока однажды не узнала, что уже лишена родительских прав, а мальчик усыновлён.

Здесь, в "Домике детства", Наталью учили готовить самые простые блюда — суп и кашу, собирали вещи для неё и её будущего малыша, искали кроватку и коляску. Волонтёры отвезли Наталью в роддом и забрали её оттуда вместе с новорождённой дочерью домой. Приезжали с визитами, учили вести быт, ругали за беспорядок, помогали собрать справки и оформить все положенные пособия. Учили общаться с ребёнком, играть и развивать. Помогли и самой Наташе оформить инвалидность. В этом году Наташа, благодаря программе "Путёвка в профессию. Поддержка безработной молодёжи в Самаре", которую финансирует фонд "Арконик", получила профессию пекаря. Устроила дочку в детский сад и вышла на работу. Очень тяжёлую, а потому сейчас задача волонтёров и всех, кто был рядом с ней всё это время, — ещё раз ободрить и поддержать, когда сил не остаётся совсем. Потому что для Наташи и её дочери это шанс на новую и, возможно, счастливую историю.

Впрочем, тот факт, что Наташа работает, — уже большое достижение, и это понимают все. В детском доме прикладывать усилий не приходится даже для учёбы. Во-первых, часто всем абсолютно нет дела до твоих оценок; во-вторых, нередко воспитателю в группе проще самому сделать задание, написать его в группе на доске, чтобы все перенесли буквы и цифры себе в тетрадь. Вот и вся домашняя работа. Кроме того, воспитанника детского дома запрещено привлекать к любой работе — будь то приготовление еды или чистка снега. Зато спонсоры несут и несут детям дорогие телефоны, замысловатые игрушки и тонны конфет.

— Саша, а что вы с этими подарками делали? — спрашиваю я у одного из мальчишек.

— Ну, телефон могли просто об стену разбить. Всё равно звонить особо некому, да и спонсоры новые купят. Конфетами — плевались и кидались. Ой, их на Новый год килограммов по десять на человека дарили. Что с ними делать-то ещё?

Потом детство заканчивается. Привычка быть сиротой — остаётся. Только оказывается, что этот билет больше не оплачивается чужой добротой, сколько ни предъявляй. И многие решают, что, если не дают, самим-то почему просто не взять? Особенно то, что лежит плохо.

— Подсудимый, вы можете объяснить, зачем вы украли велосипед? — спрашивает судья.

Выпускник детского дома по имени Сергей разводит руками и признаётся:

— Каникулы в техникуме были, стипендию не платят, я кушать хотел. Что мне ещё делать-то было?

Мысль о том, что можно пойти заработать, ему в голову не пришла, и мы долго и терпеливо объясняем, почему именно. Сергей в детском доме практически всю жизнь, парню было два года, когда у него на глазах отец убил мать. Не злой, но легко идущий на поводу у других, он обвинялся в двух эпизодах: попытка угона старенькой машины и кража велосипеда. Сергея, кстати, до суда оставили на свободе, и он, конечно, ударился в бега, и дело запахло реальным сроком. А потому в полицию мы ходили сдаваться вместе с ним. Месяц до приговора он провёл в СИЗО, и, собственно, судья учла особенности выпускников детских домов и, засчитав срок, проведённый за решёткой, выпустила парня на свободу, пожелав волонтёрам удачи в его социализации. Когда Серёжка появился после месяца отсидки перед другими выпускниками, мало кто верил, что это надолго. Кто-то даже заключал пари — сколько месяцев парень проведёт на свободе, прежде чем окажется втянут в новую криминальную историю. Прошло почти три года — Сережка всё ещё с нами, и он вполне законопослушный гражданин. Хотя к воровству его подбивали.

— Нет, мне перед волонтёрами будет стыдно. И потом — второй раз со мной в суд никто не пойдёт, — отбился он.

— А вот сейчас, например, зима или весна? — спрашивает Саша, невысокий, кучерявый парень девятнадцати лет. Мы шагаем по мартовской улице, ещё лежит снег, но уже теплеет и есть проталины.

— А ты сам как думаешь? — спрашиваем мы.

— А я не знаю, — пожимает плечами Саша. — Ну так на календаре ещё зима, или весна уже наступила?

Саша — выпускник коррекционной школы-интерната. Там с ребятами занимаются педагоги, но Сашка всё равно не знает, куда отнести март, и мы упрямо учим месяцы: зимние, летние, весенние и осенние. Сашка быстро запоминает и удивляется, что так просто. И ещё учим тому, чем дочка отличается от внучки, например. И в чём разница между растительным и сливочным маслом, поскольку в детском доме об этом не говорили никогда.

В Центр постинтернатного сопровождения Сашка первое время приходил, садился в уголке и молчал. Настолько тихо, что однажды, уходя, его даже забыли в помещении, хорошо — успели опомниться и открыть дверь. Потом оказалось, что он отлично вышивает. Затем он постепенно начал втягиваться в обучение кулинарии, но очень долго отказывался один ходить по магазинам со списком продуктов, поскольку просто не знал, как они выглядят. Что такое кабачки? Как может выглядеть томатная паста? Что скрывается за написанным на листочке словом "баклажан"? Не обходилось без казусов: был послан за продуктами для варки щей, но вместо пяти морковок купил пять литров молока. Не смог прочитать того, что сам же написал на листочке. А о том, что для щей никакого молока не нужно, парень просто не знал. В детском доме Сашка был с рождения и после выхода из него, как и многие ребята, пошёл учиться не туда, куда хотелось, а туда, где были места и общежитие. Собственно, выпускников практически никогда не спрашивают, кем они хотят стать. Им просто сообщают, где и на кого они будут учиться. Так, Сашка, например, получал профессию переплётчика, которая в современном мире мало кому была нужна. А мы учили его регулярно стирать вещи, мыть посуду, беречь деньги и многому другому. Сашка, кстати, оказался парнем хозяйственным, потом первым хватался за любое дело и поучал других.

Сейчас получил свою квартиру в отдалённом районе и регулярно отчитывается волонтёрам о методах ведения хозяйства. Справляется, кстати, неплохо. Долгов по коммунальным платежам нет, хотя живёт сейчас на пенсию по инвалидности. Говорит, рецепты наши очень пригодились, когда умеешь готовить — жить уже намного проще и дешевле.

Сейчас у Центра постинтернатного сопровождения есть половина частного дома, который снимается на частные пожертвования. Здесь учатся готовить, разводят огород, работает столярная мастерская и строчат швейные машины. И это важно, потому что, когда Лену послали нарвать зелени для салата, она принесла морковной ботвы. Не знала. Другое дело, что та же самая Лена, выпускница детского дома и мама двоих детей, признавалась мне лето назад:

— Я же первый раз на Волге! Никогда здесь не была.

От её дома до заветного пляжа — пять остановок на метро. От её детства до нормальной жизни — годы и годы работы, в том числе и новых волонтёров, которые обязательно придут на твоё место, чтобы кто-то снова вырывался из тех девяноста процентов, которые не вписываются в наш мир.