Вольная интерпретация наблюдаемых фактов. Фельдшер — о евроремонте в больнице

Как это обычно бывает, в начале зимы появилась срочная необходимость сменить канализационные трубы. Согласитесь, не летняя это работа. Тем более что летом менять трубы было некогда — больница переживала евроремонт. Но пришла зима, и больничный двор, несмотря на слякоть и летящий снег, оперативно превратили в грязный котлован, где шустрые гастарбайтеры, ёжась от холода, начали изображать ударный труд.

Дорога к отдельно стоящему зданию скорой помощи, и без того убитая временем, стала полосой препятствий для не особо передвигающихся и по ровному асфальту "газелей". Чтобы выехать из гаража, требовалось или научить "газель" летать, или объехать всю больницу по кругу, что не прибавляло радости водителям, отчаянно сражающихся за экономию каждого литра бензина. Поэтому по договорённости с начальством Бюро ритуальных услуг, также располагающимся на территории больницы, для машин скорой открыли вторые ворота, через которые мимо морга и, соответственно, ритуальной конторы можно было напрямую заехать на площадку перед подстанцией, отчего у водителей сразу поднялось настроение.

— Давно пора. Можно вообще не закрывать. Толку каждый раз через центральные ворота заезжать? Я понимаю, когда больного в приёмное сдавать. А в остальных случаях зачем крюки наматывать? Нет, надо с начальством поговорить, чтобы всегда здесь открыто было.

Котлован на территории больницы Кузьминичне виден не был. Его скрывал главный больничный корпус, который она изо дня в день наблюдала из окна своей квартиры. Справа были видны ворота, через которые методично въезжали и выезжали машины скорой. Слева, в противоположном углу, она знала, что там располагался морг. Там тоже были ворота, обычно закрытые. Время от времени их открывали, чтобы пропустить чёрные машины с надписью "Бюро ритуальных услуг".

Эти машины навевали тоску, поэтому Кузьминична, взгрустнув, частенько вызывала себе скорую измерить давление, а раз в год правдами и неправдами укладывала себя в больницу проверить здоровье, а заодно поэкономить свою небольшую пенсию на оплате лекарств, коммуналки и питания. Вернувшись из стационара, она прежде всего опять набирала 03, чтобы рассказать приехавшим медикам о том, как её лечили в больнице и что теперь она принимает, дабы пореже обращаться на скорую за экстренной помощью.

— Я чего звоню-то, — Кузьминична набрала телефон закадычной соседки. — Ты себя как чувствуешь? В окно давно не смотрела?

— Нормально чувствую, — ровесница Кузьминичны, прижав трубку к уху, подошла к окну. — А что случилось?

— Ничего в последнее время странного не заметила?

— Не заметила, — соседка начала пристально обшаривать окрестности подслеповатым взглядом. — А что случилось-то?

— Скорые, — Кузьминична многозначительно помолчала. — Заметила, как скорые ездят? Не к добру.

— Это как? — всполошилась собиравшаяся через часок вызвать себе скорую соседка.

— В морг. Уже неделю всех в морг возят. Недавно все машины в главные ворота заезжали. Там приёмное отделение. И меня туда сколько раз возили, я же знаю. А тут неделю уже один–два раза через главные ворота в приёмное отделение едут. А всё остальное — в морг. Так и шныряют туда-сюда. Я уж грешным делом беспокоюсь, мор, что ли, какой прошёл? Или у скорой план какой-то по покойникам? Не знаю даже. Ведь так и шныряют туда-сюда. Аж страх берёт. Ну ладно. Ты звони если что.

Кузьминична, передохнув, снова взяла трубку телефона и возобновила трансляцию сарафанного радио.

— За неделю? Ни разу? Ни одна постоянная бабка? Да ладно врать! Не бывает! — коллега из соседнего городка недоверчиво слушал рассказ о полноценном четырёхчасовом ночном сне.

— Вот истинный крест! — друг уже начинал горячиться. — Неделю по ночам спим как сурки! Ни одной бабки. Да и днём тоже. Мор, что ли, какой прошёл? Прям не знаю даже!