Настоящий. Фельдшер – о загулах работящих мужиков

— У-у-у-у! Как всё запущено!

Фельдшера с интересом разглядывали правое предплечье больного, отёкшее до размеров бедра. Больной икал, наполняя комнату запахами всевозможных алкогольных напитков, неравными пропорциями смешанных в желудке.

— Да чего его спрашивать? Он же лыка не вяжет, придурок! — жена стояла в сторонке, искренне готовая набить морду своей второй половине.

— Тогда, может, вы нам скажете, когда рука так распухла?

— Да мне-то откуда знать? Эта тварь уже неделю дома не ночует. Час назад заявился уже таким, как есть. У-у, скотина. — Женщина замахнулась на мужа, но не ударила, а, как бы отчаявшись, просто махнула рукой. — Всю жизнь пьёт да шляется, не понять где.

Старший по бригаде ещё раз осмотрел руку. Вид отёчного, воспалённого до синюшности, с сочащимся из мелких язвочек гноем предплечья вызывал тошноту. Чуть ниже локтя имелась какая-то небольшая рваная рана, похожая на укус.

— Кто укусил? Когда? Помнишь? — Пьяный всё так же молча икал, поочерёдно переводя взгляд с одного фельдшера на другого, а потом на жену.

С грехом пополам измеренная температура была под сорок.

— Собирайте его. — Второй фельдшер всадил в ягодицу бедолаги хорошую дозу анальгина. — В больницу поедем.

— Десять лет вот так живём. С первого дня, как поженились. — Женщина говорила уже спокойно, почти как повесть читала. — То ничего, ничего. Работает. Работящий он. Руки золотые. Краснодеревщик он. Из дерева одним рубанком что хочешь сделает, хоть ракету на Марс. Заказы так и сыпятся. Потом вдруг то у друзей зависнет, то ещё где. И понеслось. То три дня в загуле, то неделю. И дома может не ночевать. Потом приходит. Отоспится — и снова работать. В отпуск меня по курортам возит, за границу сколько раз ездили. Хороший он. Добрый. Меня любит.

— А пьёт зачем, раз такой хороший?

— Да вот… — Женщина как-то удручённо вздохнула и ушла от ответа.

— Может, закодировать? — Фельдшер посмотрел на спящего на носилках мужчину.

— Не даст. Говорит, сам справлюсь.

— Справляется? — фельдшер усмехнулся.

— По-разному. — Женщина тоже попыталась улыбнуться. — Руку ему не отрежут?

— Не должны вроде. Интересно, кто его так укусил? Или это не укус? И ведь не вчера случилось. Так за один день не разносит.

— Укус. — Хирург осмотрел предплечье. — Сто процентов укус. Дней пять-шесть. Тебя кто укусил, милейший?

Проспавшийся в машине "милейший" уже перестал икать и более адекватно изобразил на лице задумчивость.

— Кто?

— Да! Укусил кто? Кошка? Собака? Может, женщина какая? — хирург коротко рассмеялся.

— Там все были, — мужик начал что-то припоминать. — Кажись… собака. Или женщина. — Больной пьяно захихикал над собственной шуткой.

— Идите домой. — Хирург настойчиво направлял женщину к выходу. — Всё мы ему сделали, спит. Идите. Завтра придёте.

— Я вам сейчас скорую вызову. — Взволнованная женщина суетилась, ища в бездонной дамской сумочке телефон.

— Не, не, не… — подвыпивший мужчина замотал головой. — Не надо никого вызывать. Я сам дойду. Тут недалеко.

— Спасибо вам. — Взволнованная женщина перестала рыться в сумочке и прижала к себе пятилетнего сына. — Если б не вы.

— Да делов-то. — Морщась от боли, мужик неуклюже левой рукой перевязывал правое запястье остатками рукава собственной рубахи.

— Как это "делов"! Она ж Саньку б моего покусала, если б не вы. Развелось собак! — Женщина с испугом посмотрела в сторону пустыря, куда убежала бросившаяся на её сына бездомная дворняга. — Давайте я всё-таки вас провожу до травмпункта. Или такси поймаю.

— Не, не, не… — мужчина опять замотал головой. — Я сам.

— Хорошо, что нормальные мужики ещё остались. Настоящие! Защитники! Нам бы с Санькой такого папу. Да, Санька? — Женщина, уходя, потянула сына за собой. — Спасибо! У вас дети есть? — не дождавшись ответа, женщина продолжила: — Вашим детям, мне кажется, с отцом повезло.

Рука болела и опухла. Сколько он уже пьёт? Пора останавливаться. Дружки спали, когда он вышел из их затхлой квартиры и направился к себе домой, в который раз укоризненно бормоча себе под нос:

— Дети… Где ж их взять? Сказала бы сразу, дура…