Тайна Рейхстага: Злой рок знаменосца Победы

28 апреля 1945 года советские солдаты начали штурмовать Рейхстаг — главный символ власти фашистской Германии. А поздней ночью 1 мая на крыше Рейхстага было установлено штурмовое знамя 150-й стрелковой дивизии.

Имена сержанта Михаила Егорова и младшего сержанта Мелитона Кантарии, водрузивших знамя, знал каждый выросший в Советском Союзе. Но был и третий участник.

Лейтенант Алексей Берест был командиром водружавшей знамя группы, но его имя долгие годы было практически неизвестно.

Будущий покоритель Рейхстага родился в одном из сёл Сумской области в многодетной семье в 1921 году. Когда он был ещё подростком, его родители умерли. Осиротевший Берест скитался по улицам, беспризорничал, затем некоторое время воспитывался в детском доме. До армии успел поработать трактористом и снабженцем на одном из харьковских заводов. В 1939 году женился на Елене Котенко, а через месяц его призвали в армию.

С начала Великой Отечественной войны Берест служил в артдивизионе старшим телеграфистом. В 1944 году он окончил Ленинградское военно-политическое училище и был направлен политработником на фронт.

В апреле 1945 года занимал пост заместителя командира батальона по политической части. Алексей Берест служил в 756-м полку 150-й стрелковой дивизии, которая была главной ударной силой при штурме Рейхстага.

В середине апреля 1945 года в армейские части поступил приказ — изготовить красные флаги для последующего водружения над Рейхстагом в качестве символа победы.

28 апреля советские части заняли берлинский район Моабит. Перед наступавшими частями была поставлена задача переправиться через реку Шпрее и захватить Рейхстаг.

Бойцы пробились к цели 29 апреля. Утром следующего дня начался первый штурм. Хотя Гитлер покончил с собой и было очевидно, что Германия проиграла войну, но немецкие солдаты отчаянно сопротивлялись.

Здание было хорошо укреплено, и второй штурм начался при поддержке артиллерии и танков. К вечеру советским бойцам удалось захватить верхние этажи и загнать оборонявшихся в подвал.

Продвигаясь, бойцы устанавливали красные флаги и просто куски красной материи, чтобы помечать продвижение. По приказу командира полка Зинченко сержант Егоров и младший сержант Кантария под командованием лейтенанта Береста установили флаг 150-й стрелковой дивизии на крыше Рейхстага, на фронтоне главного входа в здание.

Однако там флаг был плохо заметен, и полковник Зинченко приказал перенести флаг на купол здания, где оно бы смотрелось более символично. Берест, Кантария и Егоров вновь отправились на крышу. Внутри здание было сильно повреждено из-за боёв. Немцы до сих пор стреляли. И всё-таки задачу они выполнили и вернулись в целости и сохранности. А Берест затем ещё отправился в подвал на переговоры с остатками гарнизона Рейхстага.

В конце 1945 года Берест получил отпуск и уехал на родину проведать сестёр. По пути он подхватил тиф и оказался в госпитале, где познакомился с молодой медсестрой Людмилой Евсеевой. Вместе с ней после выздоровления он вернулся в Германию.

Весной 1946 года началось представление участников штурма к высоким наградам. Все получили звезду, за исключением Береста, который был награждён только орденом Красного знамени.

Причина, по которой лейтенанта вычеркнули из списков, до сих пор не ясна. Его участие было даже чуть большим, чем у тех же Егорова и Кантарии, ведь он командовал их группой. По одной из версий, его вычеркнул из списка утверждавший награды маршал Жуков, не любивший политработников. По другой — кто-то из старшего офицерского состава.

Береста перевели из Германии на Черноморский флот. А в 1948 году он и вовсе был уволен из армии по решению офицерского суда чести за двоежёнство.

По версии обвинителей, Берест вступил в брак с Евсеевой после войны, не расторгнув довоенный брак с первой женой. Сам Берест утверждал, что его первый брак зарегистрирован официально не был.

Возможно, двоежёнство было только поводом, чтобы избавиться от беспокойного офицера. Берест считал себя несправедливо обделённым наградами за участие в штурме Рейхстага и периодически писал в различные инстанции с просьбой разобраться по справедливости.

После увольнения из армии Берест с семьёй перебрался в Ростовскую область, на родину жены. Он несколько лет работал заместителем директора машинно-тракторной станции, а в середине 1952 года стал директором Неклиновского районного пункта кинофикации.

Там он проработал всего несколько месяцев. Весной 1953 года он стал фигурантом уголовного дела. Приехавший в Неклиновский район ревизор обнаружил, что на киносеансах в синявинском Доме культуры зрителей больше, чем официально проданных билетов. Оказалось, что кассирша ДК пропускала часть зрителей без билетов, а деньги оставляла себе, не доводя до кассы.

Вполне возможно, что для Алексея Береста это не имело бы никаких последствий, если бы он не усугубил ситуацию. По одной версии, он выбросил ревизора из окна вместе со стулом из-за неуважительных высказываний о боевом опыте Алексея. По другой версии, он выбросил в это окно следователя.

Берест вместе с кассиршей и бухгалтером ДК тоже стал фигурантом уголовного дела. Они обвинялись в хищении 5,5 тысячи рублей (на тот момент средняя зарплата по стране за 5–6 месяцев).

Берест получил десять лет. Срок был сокращён по амнистии. Через 2,5 года он был освобождён.

После освобождения Берест работал на заводе "Ростсельмаш", затем экспедитором на базе снабжения столовой и заместителем директора там же.

В 60-е годы его имя постепенно стало возвращаться в публикации. В статьях, книгах и мемуарах, посвящённых штурму Рейхстага, его фамилия указывалась в числе остальных участников. Однако слава знаменосцев уже основательно утвердилась за Егоровым и Кантарией.

3 ноября 1970 года 49-летний Алексей Берест погиб. Он возвращался с маленьким внуком домой, когда увидел упавшего на железнодорожный путь ребёнка и приближающийся поезд. Берест успел оттолкнуть ребёнка, но поезд зацепил его. Через несколько часов он умер от полученных травм.

Он всего год не дожил до выхода на экран последней серии главной советской киноэпопеи о войне "Освобождение", в которой его роль сыграл Эдуард Изотов.

В настоящее время в честь Береста названо несколько улиц и школ, ему установлены памятники в разных городах. Однако его имя так и осталось в тени знаменосцев Михаила Егорова и Мелитона Кантарии.