Откровения ОМОНа. Силовики — о нюансах работы на московских митингах

Случайный человек на столичную базу ОМОНа не забредёт. Она находится на берегу Москвы-реки. Идти по лесной дороге — направо-налево, вверх-вниз и в чащу. Вокруг никого. Только природа и облезлые, без окон дома заброшенного посёлка 50-х годов прошлого века. Иначе говоря, этот запрятанный в зелени секретный уголок идеально подходит для учений и тренировок бойцов спецназа.

За кованым забором, воротами и КПП раскинулся небольшой плац. Рядом пара отремонтированных зданий с кабинетами начальства. Там же сидят психолог и терапевт, хранится спецоборудование, имеются учебные классы и место для принятия пищи. Неподалеку есть ещё тир, площадка для мини-футбола, турники, стенки-препятствия и причал с катерами.

— Омоновцы приезжают сюда тренироваться несколько раз в неделю. Они как и спортсмены, должны постоянно держать себя в тонусе, ведь от отточенности их движений зависят жизни людей. Всё должно быть отработано до уровня инстинктов. Это контролируется: раз-два в году у них обязательные допподготовка и переэкзаменовка, — репортёров Лайфа с улыбкой встречает майор Росгвардии Анна В. (все имена изменены в целях безопасности). Она работает, конечно, не "в полях", а в столичном аппарате главка. — Сегодня мы посмотрим с вами учения двух наших подразделений — щитовой штурмовой группы и водолазов-сапёров.

Во время учений и после Лайфу удалось поговорить с бойцами ОМОНа неформально, откровенно и без церемоний. Они удивили открытостью и свободой суждений.

— Очень обидно слышать, как нас ругают, что ОМОН то, ОМОН сё. Мы не враги нашим добропорядочным гражданам любых политических убеждений. Нам нечего стыдиться. Мы просто строго по инструкции выполняем свою тяжёлую работу, — вот основная мысль этих ребят.

Командиру штурмового подразделения Андрею С. 47 лет. Он одновременно и опытнейший боец, работающий "в полях", и тренер, отвечающий в тылу за подготовку новобранцев. Сразу после службы в ВДВ поработал в милиции, потом в СОБРе и ОМОНе. Помните легендарного киллера Александра Солоника? Так вот, рискуя жизнью, его задерживал как раз Андрей.

— Ворвались неожиданно в окно, молниеносно обезоружили и деморализовали. За ружьё, которое лежало в полуметре от Солоника, он просто не успел схватиться, — вспоминает молодость ветеран ОМОНа. — Почему мне не сиделось в полиции? Изначально тянуло служить именно в спецподразделениях. Романтики хотелось. И ни секунды не жалею. В 90-х платили нам, конечно, постыдно мало — 18 тысяч рублей. На семью не хватало. Ушёл на гражданку, подался в охрану к олигарху, который платил четыре тысячи долларов в месяц. Как говорится, почувствуйте разницу... Потом воспитывал сына. В итоге на девятый год на гражданке заскучал и не выдержал. И в 2017-м восстановился в ОМОНе, благо платить стали хорошо. Без надбавок и премий в среднем омоновец получает 45 тысяч рублей. Служить к нам приходят не за деньгами, а за идеей.

Попасть в штурмовые группы непросто. Строжайший отбор. Для начала нужно обязательно отслужить в армии. Потом пройти психологические проверки, гарантирующие, что принятый на службу боец ни в коем случае не сорвётся на провокации, не поддастся эмоциям или панике. Наконец, надо сдать спортивные тесты. Кросс три километра — менее чем за 11 минут. Челночный бег. Спарринг на ринге. Не менее 20 подтягиваний, 60 отжиманий, 60 раскачиваний на пресс, 60 "крокодильчиков". И это всё непрерывно, без отдыха. Уже принятых на службу новобранцев учат стрелять из пистолета, автомата, пулемёта и снайперской винтовки. Учёба перманентна и не заканчивается никогда. Плюс — теоретическая гуманитарно-правовая подготовка.

— Наш рабочий день обычно выглядит так, — продолжает рассказ Андрей С. — В Росгвардию приходит обращение от полиции: "От ОМОНа срочно нужна силовая поддержка. Выделите столько-то людей". Тут же выдвигаемся. Это может быть задержание опасных преступников, штурм захваченного террористами здания, освобождение заложников. Работаем мы не только на земле, но и на воде, в поездах и самолётах. Помимо этого мы ещё обеспечиваем безопасность мероприятий — как санкционированных, так и несанкционированных.

На одном из последних митингов вижу двух ребят с рыболовными удочками. "Зачем вы здесь?" — спрашиваю. Они в ответ смеются. Прикол, что ли, для них... Неужели вы думаете, у меня есть к ним какие-то негативные чувства? На работе я аполитичен. А дома... Вот смотрел недавно отечественный комедийный сериал о коррупции "Домашний арест". С одной стороны, смешно, с другой — слёзы наворачиваются.

Мне абсолютно непонятна неприкрытая ненависть протестующих к нам! В коррупции нас не обвинить. Мы честно выполняем свою работу. Любой перегиб с нашей стороны рассматривается под лупой. В случае чего будет скандал, из-за которого сотрудника уволят и накажут по всей строгости. Все это у нас понимают. При задержаниях мы применяем ровно тот минимум сил, который необходим. Задерживаемый не сопротивляется — просто возьмём под руку и уведём. Будет драться — придётся отвести руку за спину и так удерживать. Боль человек почувствует, только если будет вырываться. Если не будет, никакой боли нет. Я лично учу новобранцев, как ни в коем случае не нанести травм при задержании, — объясняет Андрей.

Александру П. нет и 30 лет. Но за плечами уже громадный опыт. Только за последний месяц — две опасные операции. На Ленинградском вокзале в туалете заперся неадекватный мужчина, изрезал себя ножом, норовил покромсать других, выдвинул какие-то абсурдные требования. Александр успел обездвижить сумасшедшего прежде, чем тот успел нанести себе и другим вред. Другой случай словно из голливудского боевика: вооружённая банда по-ковбойски лихо сливала топливо из вагонов поездов. Александр в группе других омоновцев задерживал преступников прямо в их логове.

— Я шёл в ОМОН именно за этим. Вот вы журналист, вам нравится, чем вы занимаетесь? Да? И я так же. Всегда стремился в ОМОН, ещё со старших классов, — признаётся Александр. — По поводу митингов. Неужели вы думаете, мне нравится на них работать? Митингующие мне не враги. Могу сказать, я вижу среди них приятные лица и явно неплохих людей. Тем обиднее их отношение.

Какие-то личности разжигают ненависть к нам из-за применения нами физической силы. Но, понимаете, у нас очень узкий свод правил, когда мы имеем право применять спецсредства и силу, а когда нет. Мы не можем из личной неприязни кого-то ударить палкой по горбу. Мол, ты не понравился... Нет, нет и нет. На рукоприкладство у ОМОНа нет права. Тех сотрудников, кто может сорваться, отсеивают психологи. То есть садистов и маньяков у нас в принципе быть не может.

— Однако что получается в итоге? — искренне расстраивается Александр. — Любое применение нами силы намеренно записывается на видео и подаётся публике так, чтобы выставить нас в дурном свете. Почти всегда опускается предыстория момента: за что задержали, за что применили силу, не было ли провокаций. Другой момент. Отдельные горячие головы из протестующих только обрадуются условному разбитому носу. Они размажут кровь по всему лицу, бросятся на нас и будут кричать на камеру: "Караул, бьют, снимайте на видео!" Будьте внимательнее. Это я уже к журналистам обращаюсь. Публикуйте полное видео, а не вырезанный из контекста обрывок.

Помимо применения силы на митингах и шествиях оппозиции у протестующих к омоновцам есть ещё одна претензия: почему бойцы скрывают свои лица? Отвечает майор Росгвардии Анна В.:

— Наши бойцы не от народа его прячут. Ребята же участвуют в задержаниях опасных преступников, борются с особо опасными преступниками и бандформированиями. Учитывая современные технологии, когда каждого можно вычислить по лицу, раскрывать себя просто опасно. Да и боятся омоновцы не за себя, а прежде всего за семью. Но сейчас времена изменились. Теперь наши сотрудники даже больше опасаются деанонимизировать себя именно перед протестующими. Вспомните призывы в Сети мстить ОМОНу и нашим семьям. Кто-то пишет это ради циничной шутки. Но другой возьмёт и воплотит его угрозы в жизнь.

Или проще. Школьники (сами знаете, как их много среди митингующих) вычислят, что их однокашник — сын омоновца. Мальчика же могут затравить! Всё это страшно...

Лайфу остаётся добавить, что Анна В., Андрей С. и Александр П. будут работать и на следующих московских санкционированных и несанкционированных митингах.