Цена — жизнь. Как советский разведчик спас Москву от разгрома

Два десятилетия после окончания Великой Отечественной войны Советский Союз не признавал Рихарда Зорге своим агентом. На интерес к разведчику со стороны руководства СССР повлиял фильм французского режиссёра Ива Чампи "Кто вы, доктор Зорге". По распоряжению Никиты Хрущёва в Главном разведывательном управлении Генштаба была создана специальная комиссия, которая изучила материалы по делу Зорге, и 5 ноября 1964 года ему посмертно присвоили звание Героя Советского Союза, а членов его группы наградили боевыми орденами.

В апреле 1941 года был подписан Пакт о нейтралитете между СССР и Японией. Со стороны СССР договор подписал Молотов, со стороны Японии — министр иностранных дел Ёсукэ Мацуока. Однако разведка доносила, что за спиной советского коллеги он говорил об обратном — что в случае войны между Германией и СССР Япония не останется в стороне. Поэтому для советских лидеров во время Великой Отечественной войны понимание, нападёт Япония на Советский Союз или нет, стало вопросом первостепенной важности.

Уже весной 1941-го Зорге и его команду занимал в основном вопрос о планах Германии в отношении Советского Союза. Сведения, которые он передал по поводу планов Гитлера, были чрезвычайно ценными, но, к сожалению, так и не были в полной мере использованы. Однако даже после 22 июня, когда СССР вступил в схватку не на жизнь, а на смерть, оставался ключевой вопрос: что будет делать Япония?

Вторую мировую войну Зорге и его небольшая резидентура встретили в Токио. Начало боевых действий открыло новые возможности. Зорге получил доступ в немецкое посольство, даже работал в его интересах. Правда, от оформления в штат он упорно отказывался: официальный выход на дипломатическую работу привлёк бы внимание "родной" контрразведки.

Темпы работы Зорге были просто безумными. Он систематически общался с сотнями людей, но ключевых источников было всего несколько. Главным немецким контактом был Ойген Отт, сначала военный атташе, а затем посол Германии в Японии. Из местных кадров наиболее ценным был Ётоку Мияги, официально художник, а неофициально аналитик и вербовщик. В отличие от Отта, он-то отлично знал, что происходит и на кого он работает. Мияги работал на советскую разведку с начала 30-х годов. Третьей ключевой фигурой в сети Зорге был Хоцуми Одзаки, японский журналист, ценный личными связями. Одзаки входил в неформальную группу экспертов-аналитиков вокруг премьер-министра Коноэ. Постепенно этот энергичный интеллектуал стал неофициальным советником министра, и теперь возможности Одзаки стало трудно переоценить. С Зорге он познакомился ещё в начале 30-х годов в Китае, и они легко сошлись на почве общих убеждений.

Как ни странно, лучшим источником сведений о настроениях в Японии довольно долго были не японцы. Дело в том, что посол Отт был в первую очередь военным, а уж потом дипломатом. В японской специфике, культуре и менталитете он ориентировался не очень хорошо. Поэтому словоохотливый и обаятельный Зорге казался ему настоящей находкой. Зорге охотно посвящал своего высокопоставленного приятеля во все тонкости, и тот, соответственно, выбалтывал нужные разведчику сведения.

Долгое время Отт выдавал сведения чисто военного характера. Он невольно информировал Зорге о боевых возможностях японцев, об их действиях в Китае. В это время Мияги анализировал открытые японские источники, и таким образом резидентура получала довольно объёмную картинку.

Через какое-то время в разговорах Отта начала проскакивать уже политическая информация. Стали вырисовываться контуры германо-японского альянса, и ключевым вопросом было то, против кого он направлен. По мнению Отта и спецпредставителя Риббентропа на Дальнем Востоке Стамера, речь шла о союзе против интересов Британии и США. Немцы чрезвычайно рассчитывали на Японию, но не в виде противовеса СССР. От дальневосточной империи ожидали, что она разрушит ту часть английской колониальной империи, до которой дотянется. Зорге сообщил в Кремль даже конкретную цель возможной японской операции — базу англичан в Сингапуре. В будущем Сингапур действительно стал одной из ключевых целей первых японских ударов. С Советским Союзом немцы рассчитывали справиться самостоятельно, но вот воткнуть шило в бок британскому льву они считали важным.

Трио Зорге — Одзаки — Мияги и множество мелких информаторов вместе позволяли получить объёмную картинку японских военных приготовлений. Кропотливое сопоставление мелких сообщений дало возможность определить примерную численность японских сухопутных войск и их группировку. Пока что она не позволяла считать, что японцы готовятся напасть на СССР.

Для советских лидеров чёткое знание планов Японии стало одним из главных вопросов. Эти знания Зорге продолжал черпать из немецких источников. В частности, ему удалось переговорить с атташе Германии по морским делам, и тот сообщил любопытные сведения. Дело в том, что в Японии существовал чрезвычайный антагонизм между армией и флотом. К 1941 году позиции флота по комплексу причин оказались сильнее, а флотским война с СССР была неинтересна.

В это время Одзаки обхаживал своих друзей в окружении премьер-министра. Его вывод был однозначным: никакой войны с СССР, Японию интересует южное направление. Сухопутчики связаны войной в Китае, США остаются непонятной величиной. Япония, конечно, не против того, чтобы СССР развалился, но лучше бы, если бы всю работу сделали немцы. Что интересно, Мацуока продолжал водить Отта за нос, уверяя, что Япония так или иначе выступит в поход на Сибирь. Реплики японского дипломата были довольно обтекаемые, но немецкий посол услышал в них то, что хотел услышать. А вот Зорге его оптимизм поставил перед дилеммой. Два источника говорили нечто принципиально разное. Однако данные Одзаки казались (и были) надёжнее — он-то брал сведения из первых рук.

В это время немецкое посольство пыталось всё-таки нажать на Токио, чтобы спровоцировать войну. Но японцы выступили бы в поход только против уже агонизирующего Советского Союза — если бы немцы взяли Москву.

Оставалось подтвердить данные из кабинетов. И вот тут у советской резидентуры возникли проблемы. Было ясно, что японские войска вовсю совершают какие-то перемещения. Но куда и сколько? Слухи ходили разные, в одни части поступала тёплая одежда, в другие — противомоскитные сетки, множество тонн грузов и тысячи солдат ежедневно грузились на суда.

В конце концов даже энергичному Отту стало ясно, что войны против России не будет. Зорге, получавший от него данные чуть ли не в реальном времени, ухватился за эту информацию. Тем более что Одзаки продолжал присылать самые что ни на есть оптимистические депеши. А Мияги ухитрился установить, куда именно отправляются части японской гвардии: они двигались на юг, в Индокитай. Зато в Маньчжурии на границах с СССР резко снизилась активность по строительству и ремонту дорог. Дело ясное.

Зорге обобщил эти сведения и выдал в Москву блестяще точный отчёт. Война не начнётся, пока СССР не начнёт рушиться сам, эти данные подтверждаются источниками в немецком дипломатическом ведомстве, в японских правительственных кругах и сообщениями о военных перевозках. Японцы будут готовы вступить в войну не раньше весны 1942 года.

Эти сведения были получены Москвой в самый трудный момент. На фронт обрушивалась катастрофа за катастрофой, и любые подкрепления были необходимы как воздух. Данные резидентуры Зорге позволяли со спокойной душой снимать с Дальнего Востока войска, ожидавшие японского удара.

В октябре 1941 года резидентура Рихарда Зорге была разгромлена. Он сам и Одзаки были казнены в 1944 году. Большинство его товарищей, включая Мияги, умерли в тюрьме. Однако для хода войны это уже имело мало значения. Пока полиция распихивала по камерам членов группы Зорге, дивизии Дальневосточного фронта грузились в эшелоны. Им предстояло пойти в бой в момент, когда немцы уже подходили к Москве. До конца 1941 года на запад уехали 12 стрелковых дивизий, танковые и моторизованные части, более двух тысяч орудий, более двух тысяч танков. Они стали увесистой гирей, склонившей чашу весов на сторону СССР. И совершить эту переброску удалось благодаря разведчикам, которым предстояло вскоре заплатить за свои усилия неимоверную цену.