Как Европа отменила миссию и повергла в ужас исследователей космоса с обеих сторон

Это (теперь, судя по всему, БЫЛ) совместный российско-европейский проект по исследованию Марса. От Европы — марсоход "Розалинд Франклин", оснащённый в числе всего прочего бурильной установкой для забора грунта с глубины до двух метров. Такого нет на Perseverance, не было на Curiosity, это нечто абсолютно уникальное. Есть надежда, что там, в марсианской глине, может сохраняться какая-нибудь органика, то есть это шанс чуть ли не найти жизнь на Марсе. Шанс, упускать который — безумие.

От России — стационарная исследовательская платформа "Казачок", более десятка научных приборов (детектор для поиска воды, разные спектрометры для определения состава веществ, метеокомплекс и так далее) и, собственно говоря, транспорт — ракета "Протон-М".

Точная дата запуска в 2022 году не была ещё объявлена, но учёные рассчитывали, что миссия должна была прибыть и сесть на поверхности Красной планеты весной 2023 года. Полёт к ней продлился бы более шести месяцев. Место посадки — плато Оксия, крайне любопытная территория, что-то вроде бывшего болота. Сплошная глина. А где глина, там совершенно точно была вода. А где вода, там жизнь.

Эту миссию откладывали неоднократно по техническим причинам (нужно было доработать что-то), в 2020 году случился ковид, а вот теперь — беда, которая, похоже, вообще положила конец этому проекту. Во всяком случае, как СОВМЕСТНОМУ проекту. Глава "Роскосмоса" Дмитрий Рогозин уже заявил, что "Казачок" запустят отдельно на ракете "Ангара".

Случились всем известные события на Украине. Последовали антироссийские санкции. "Роскосмос" отозвал свой стартовый расчёт с космодрома Куру во Французской Гвиане. Ракеты "Союз" оттуда взлетали с 2011 года и доставляли в космос европейские аппараты. Соответственно, прекращение сотрудничества с Россией по "ЭкзоМарсу" выглядит как очередная реплика в этом диалоге.

Сначала в Европейском космическом агентстве (ESA) заявили, что запуск "ЭкзоМарса" на российской ракете в 2022 году маловероятен по причине "санкций и более широкого контекста". Исходя из этого, можно было предположить, что речь шла лишь о новой отсрочке. Надо сказать, что уже это было если не смерти подобно, то очень тяжко. Дело в том, что вокруг Марса сейчас летает орбитальный аппарат, который должен будет служить средством связи между ровером и Землёй. Без него мы просто не узнаем, что на плато Оксия найдёт "Розалинд Франклин". И время в любом случае работает против него. Учёные говорят, что он в прекрасной форме и прогнозы по нему самые обнадёживающие, но тем не менее он не вечный. Не беспокоиться об этом трудно.

А через несколько дней после намёков на "маловероятность" от ESA последовало решение, которое очень похоже на окончательное. Вот что написано в опубликованном заявлении:

"Правящий совет ESA, собравшись в Париже 16–17 марта, оценил ситуацию, возникшую из-за войны на Украине относительно ExoMars, и единогласно:

• признал нынешнюю невозможность осуществления текущего сотрудничества с "Роскосмосом" по миссии марсохода ExoMars с запуском в 2022 г. и поручил генеральному директору ESA принять соответствующие меры для соответствующей приостановки деятельности по сотрудничеству;
• уполномочил генерального директора ESA провести ускоренное промышленное исследование, чтобы лучше определить доступные варианты дальнейших действий для реализации миссии марсохода ExoMars".

Но ключевое слово значится в заголовке этого коммюнике: ExoMars suspended. "Приостановлен".

КТО это решил — отдельный вопрос, но это никак не могут быть учёные и инженеры, которые создавали ровер и приборы для него: то, что сейчас творится, — для них полный крах. И это подтвердил в интервью Лайфу заместитель директора Института космических исследований РАН Олег Кораблёв. Он согласился прокомментировать то, что произошло, сразу после собранного по этому поводу экстренного совещания. Интонация его голоса говорила лучше слов, но в слова стоит вникнуть.

"Нам очень тяжело воспринимать это решение, потому что слово suspended скорее означает отмену, чем какую-то задержку, это вежливая формулировка отказа, поскольку очень трудно представить, как это можно будет использовать через два года или позже. Запуски на Марс возможны только примерно через каждые два года, это астрономическое окно, которое определяется взаимным положением планет".

"Что касается наших приборов, то мы надеемся, что их можно будет как-то вернуть, сейчас всё это находится в Италии, интегрировано, собрано с большой любовью, с большими трудностями. Наши специалисты потратили где-то десять лет на этот проект, европейские — и ещё больше, до 20 лет, начиналось всё это очень давно. В общем, повторюсь, очень тяжело это воспринимать. Но что есть, то есть".

"Этот проект был первым опытом очень глубокой интеграции усилий двух агентств, разных культур, представителей промышленности, поэтому сейчас разъять его на две части и запустить каждую из них независимо будет очень и очень трудно. На это уйдёт много сил. Не мне оценивать финансовые и технические трудности, но очевидно, что все системы этой посадочной платформы под российской зоной ответственности очень сильно переплелись с системами европейскими, и многое предстоит спроектировать и сделать заново".

"Понятно, почему руководитель госкорпорации "Роскосмос" упомянул другой носитель, потому что, видимо, "Протон", который планировался, к этому времени будет уже не доступен".

"С точки зрения научных исследований вопрос, наверное, наименее тяжёлый, и мы сможем тут как-то адаптироваться и использовать те приборы, которые есть, как-то продлить их срок службы либо как-то доработать, но тут, как мне кажется, трудности на стороне промышленности и организации такой необычной операции по разделению таких сиамских близнецов, какими являются (пока ещё) части этого комплекса: ровер и посадочная платформа".

"Мы обнялись и заплакали уже немножко раньше. Примерно было ясно, куда всё идёт".

"Мне кажется, они в таком же тяжёлом положении, как и мы, если не хуже, потому что тут нужно просто всю посадочную систему [создавать заново], вряд ли тут можно сделать всё самим и сделать за два или четыре года".

"Сколько продлится ещё существование ExoMars-2016, сказать трудно, он в хорошей форме, всё-таки эта часть проекта сохраняется, и там стоят наши приборы. В общем-то, это для нас очень важно, чтобы он сохранился".

"Трудно загадывать вперёд, всё-таки это аппарат относительно новый в окрестности Марса, и, как он там поведёт себя, мы не знаем. Но вот, например, Mars Express работает на орбите с конца 2003 года, но он уже явно на излёте находится там. Управление ведётся специальными методами без коррекции орбиты. Такие спутники, как Mars Express, живут долго. А это большой аппарат, таких на орбите вокруг Марса раньше не было. Но тут я не специалист, я не могу строить предположения, хотя с ресурсом по запасам топлива там, по-моему, хорошая ситуация".

"Были драматические события, но они были связаны либо с техническими причинами, либо скорее с экономической разрухой в определённые периоды нашей истории. Были политические повороты неожиданные в истории космических исследований, например, с проектом "Вега". Буквально час назад я разговаривал с академиком Маровым, который вспомнил этот эпизод, когда проект был полностью переформатирован, для него это было драматически, в принципе, он был достаточно удачно переформатирован. Но кооперация с Францией тогда была практически прервана".

"Но в таких масштабах в моей практике с подобным сталкиваться не приходилось, я уже не молодое поколение, но и не самое старшее. Примерно десять лет жизни я потратил на проект "Марс-96". Здесь ситуация похожая, но причины фрустрации совершенно разные".

"В принципе, это можно как-то законсервировать, вернуть всё обратно, если как-то ситуация успокоится и пойдёт обратная волна политическая. Но, глядя, конечно, на то, что происходит, трудно себе представить, что эта волна напряжённости может быть быстро погашена".