Как поймали первого советского милиционера-маньяка

Осенью 1991 года в Невском лесопарке Петербурга было найдено тело 12-летней девочки. Впоследствии на протяжении четырёх лет страшные находки повторялись. Никаких улик на местах преступлений найти не удавалось, преступник очень тщательно заметал следы. Долгое время никаких зацепок у следствия не было, пока в конце 1995 года не появилась информация, что последнюю жертву видели в сопровождении сотрудника милиции.

В ноябре 1991 года в Невском лесопарке обнаружили тело 12-летней девочки со следами насильственной смерти. Жертва подверглась сексуальному насилию. Единственной уликой стали особым образом разрезанные колготки, которые она носила.

Никаких других улик и зацепок у следствия не было, дело стало висяком практически без шансов на раскрытие. Через год, в декабре 1992-го, в том же лесопарке была найдена ещё одна жертва нападения. И вновь никаких улик и зацепок, за исключением разрезанных колготок.

Два месяца спустя в Невском лесопарке обнаружили третью жертву. Снова в разрезанных колготках. Через год — четвёртую... и, наконец, в 1995 году — пятую. Все жертвы были не старше 14 лет. Никакой связи между ними не было, девушки не были похожи друг на друга, имели разный цвет волос. Единственное, что их объединяло, — они носили колготки.

Последнее преступление дало следователям небольшую зацепку. Перед исчезновением жертва сообщила знакомым, что у неё назначена встреча с неким милиционером, который накануне задержал её в метро за попытку безбилетного проезда.

В метро начались поиски преступника в погонах. По результатам опросов свидетелей удалось найти ещё одну зацепку. Прохожие на станции "Улица Дыбенко" видели милиционера, сопровождавшего одинокую несовершеннолетнюю девочку. Как раз эта конечная станция метрополитена была ближайшей к Невскому лесопарку, где находили тела жертв.

Следователи решили ловить преступника "на живца". На станции установили постоянное дежурство сотрудников в штатском, не посвящая в детали операции сотрудников МВД, приписанных к станции. В роли приманки выступала девушка, которая должна была привлечь внимание преступника, проскользнув мимо турникетов.

Несколько попыток привлечь внимание провалились, пока правоохранители не вспомнили о фетише маньяка и не нарядили девушку в колготки. Эта уловка сработала моментально. К "нарушительнице" подскочил старший сержант милиции и отвел её в дежурную комнату.

Там он начал запугивать её, угрожая сообщить по месту учёбы и организовать серьёзные проблемы за нарушение закона. Впрочем, смилостивился сержант, есть возможность избежать неприятных последствий. Надо лишь пройти воспитательную беседу. Он записал её личные данные и телефон в блокнот и назначил место и время следующей встречи, пригрозив организовать проблемы, если она не явится.

В назначенный час неподалёку от указанного места встречи разместилась группа захвата. При попытке преступника напасть она должна была оперативно обезвредить его. Однако милиционер то ли почувствовал слежку, то ли на него так повлияло то, что девушка пришла на встречу не в колготках, а в джинсах. Так или иначе, он неожиданно объявил ей, что у него резко изменились планы, и, назначив новое место встречи, ушёл.

У следователей зародилось подозрение, что объектом разработки стал не тот, кого они ищут. Тем не менее и на вторую встречу была отправлена группа захвата. Она была назначена в людном месте, однако милиционер начал куда-то уводить девушку и в конце концов увлёк в подъезд. Там группа захвата уже не имела возможности наблюдать за ним, поэтому, чтобы предупредить возможное насилие, его решили взять, не дожидаясь, пока он совершит нападение.

Поскольку сержант не успел ничего сделать, его доставили в отделение и решили допросить как свидетеля. Прямых улик против него не было, а сам он утверждал, что ничего предосудительного у него и в мыслях не было, просто хотел отчитать малолетнюю правонарушительницу. Однако, когда ему начали задавать вопросы об убийствах в Невском лесопарке, мужчина стал заметно нервничать и, не выдержав напряжения, подтвердил свою причастность к ним.

Задержанным оказался Павел Шувалов, 27-летний старший сержант МВД. Он был ничем не примечательным гражданином. Вырос в хорошей семье, отслужил в армии, после этого устроился работать в милицию. Ни в чём особенном никогда не был замечен. Имел семью, знакомыми и коллегами характеризовался положительно.

При обыске в квартире нашли незарегистрированный нож и большое количество колготок. Шувалов объяснил, что в детстве, когда он был в пионерском лагере, подростки однажды побили его и натянули на голову разрезанные колготки. С тех пор этот элемент одежды стал его фетишем и он часто использовал его в сексуальных играх с супругой.

По словам Шувалова, жертв он выбирал по одному признаку: это были несовершеннолетние девушки, носившие колготки. Их он задерживал за попытку безбилетного проезда и отводил в дежурную комнату, где угрозами добивался повторной встречи. А там, если ему удавалось заманить жертву в укромное место, он совершал нападение. Все остальные нарушители, пытавшиеся проехать в метро зайцем, не вызывали у него никакого интереса. Перерыв в два года между четвёртым и пятым убийством Шувалов объяснил тем, что его переводили работать на станцию "Чернышевская".

Впрочем, через некоторое время он от своих показаний отказался. Суд над Шуваловым был резонансным. К 1997 году, когда он наконец начался, общество уже привыкло к существованию маньяков и к тому, что порой на скамье подсудимых оказываются и милиционеры. Однако впервые на скамье подсудимых оказался маньяк-милиционер. И сам Шувалов пытался использовать это в своей защите, утверждая, что милиционеры при устройстве на работу проходят проверку и маньяков среди них быть просто не может.

В итоге из пяти убийств, в которых обвинялся Шувалов, суду удалось доказать три. Но и этого хватило, чтобы приговорить преступника к смертной казни. К тому времени в России уже год действовал мораторий, поэтому наказание было заменено на пожизненное лишение свободы.

Остаток жизни Шувалов провёл в так называемой Мордовской зоне — исправительной колонии № 1, где отбывают наказание осуждённые за самые тяжкие преступления. В 2020 году первый маньяк-милиционер в российской истории умер от сердечной недостаточности.