Как снимали польскую комедию "Дежа вю"

Сейчас сложно поверить, но во времена СССР польское кино было, наверное, самым кассовым. Полякам в кино дозволялось всё то, что категорически запрещалось в советском кинематографе. Обаятельные мошенники и красавцы-бандиты, сексуально озабоченные главные герои и чёрный юмор — советский зритель валом валил на польские картины.

Советско-польская комедия режиссёра Юлиуша Махульского "Дежа вю" вышла в прокат в СССР летом 1990 года. До падения империи оставалось всего ничего. Изменения в обществе были видны невооружённым глазом. Изменились мода и музыка, изменилось отношение к Стране Советов, изменились и сами люди, правда, они всё ещё оставались образованными и могли оценить не только сатиру, высмеивающую стороны советской жизни, но и многочисленные отсылки к советским шедеврам кинематографа. А их было предостаточно.

Сюжет картины был на тот момент оригинален. Одесского бандита Микиту Ничипорука (актёр Владимир Головин) преследовала чикагская мафия. В то время как на родине Микита разрабатывал "великий северный путь", по которому одесские контрабандисты на собачьих упряжках собирались поставлять спиртное в Америку, где действовал сухой закон, в Одессу прибыл нанятый мафией киллер Джон Поллак, роль которого исполнял польский актёр Ежи Штур. По сюжету ему заказывали Ничипорука. В Одессе киллер, выдающий себя за энтомолога, попал в цепкие лапы советской общественности, вырваться из которой было уже невозможно. В результате покушения бандитов он терял память и, уже считая себя настоящим энтомологом, оказывался в комических ситуациях, в ходе которых то и дело "вспоминал" о задании и пытался убить Ничипорука.

Советский зритель в кинозале буквально падал со стульев: в советских активистах граждане узнавали собственных комсомольских вожаков, вспоминали быт советских гостиниц, в которых в одной комнате могли поселить незнакомых людей, потешались над немцами-велосипедистами и ухохатывались от повторявшихся комичных ситуаций и игры Штура, чья недовольная физиономия "сделала" больше половины фильма.

Позже Махульский признается: тот факт, что снимать картину пришлось "на переломе эпох", буквально спас фильм. Дело в том, что в "свободной Польше" никто не стал бы финансировать такое кино. А вот при "советском режиме" получить деньги на картину, которая высмеивала бы этот самый режим, оказалось гораздо проще. "Легче было перехитрить советскую цензуру, чем нынешних финансистов", — так высказался на эту тему режиссёр. Идея снять картину возникла у него ещё в 1985 году, когда съёмки фильма могли не состояться. Перестройка и гласность только-только начинали разворачиваться. Зато спустя четыре года "время нас обгоняло". Когда фильм вышел на экраны, Польша уже сделала свой выбор в пользу Запада.

Сценарий к фильму был написан Александром Бородянским, который в то время считался одним из лучших киносценаристов в Советском Союзе. До "Дежа вю" из-под его пера вышли сценарии к таким шедеврам советского кино, как "Афоня", "Мы из джаза", "Зимний вечер в Гаграх", "Человек с аккордеоном", "Курьер".

Интересный факт: непосредственно перед созданием текста для "Дежа вю" сценарист работал над ещё одним запомнившимся фильмом — "Город Зеро", в котором главную роль играл Леонид Филатов. Там герой тоже попадал в ситуацию, из которой не мог выбраться, и всё время был вынужден возвращаться в одно и то же место — гостиничный номер.

Мало кто знал, но физиономия у Ежи Штура действительно была недовольной по очень простой причине: СССР актёр не любил, а Одесса ему не нравилась. К тому же на съёмках фильма у него начались проблемы с сердцем, что не добавляло оптимизма. Эмоции актёра удивительным образом не совпадали с эмоциями советского зрителя. Он любил Ежи Штура и помнил его по другому фильму Юлиуша Махульского — "Новые амазонки", где тот сыграл одного из двух выживших мужчин, которые попадают в мир, где есть только женщины. Правда, позже в интервью Штур говорил, будто ему очень понравился сценарий и он, как и любой другой актёр, хотел сыграть мафиози.

Название "Дежа вю" относилось не только к событиям фильма, становившегося для героя днём сурка, из которого невозможно было выбраться, но и к концепции картины, в которой оказалось множество обращений к советскому кинематографу. В конце концов даже действие фильма происходило во время съёмок немого советского шедевра "Броненосец Потёмкин" режиссёра Сергея Эйзенштейна. Любители кино без труда определяли, что фильм содержал отсылки к "Чапаеву" Васильева, цитатам из картин "Оптимистическая трагедия" Самсонова и "Король в Нью-Йорке" Чарли Чаплина.

Фильм содержал отсылки к "Крёстному отцу" и "Однажды в Америке". Однако этот приём режиссёра будет понятен зрителю намного позже. Ведь и тот и другой фильмы стали широко известны в СССР уже после проката "Дежа вю". Американский писатель Йозеф Левенкопф, посмотрев картину, написал, что это совершенно американское кино, снятое по недоразумению СССР и Польшей. И это совершенная правда. Но правда и то, что снять такой фильм можно было, только хорошо зная изнанку советской жизни.

На роль главного чикагского бандита Юлиуш Махульский пригласил своего отца, актёра Яна Махульского. Сделано это с умыслом, ведь актёр не только был широко известен в СССР по другому очень популярному фильму Юлиуша — "Ва-банк", но и для пародийности. Ведь сцена с главой чикагской мафии отсылала знающего зрителя к эпизоду из "Крёстного отца", которого играл Марлон Брандо. Чтобы усилить комический эффект, режиссёр, который был одновременно и соавтором сценария, настоял на том, чтобы все американские гангстеры носили имена звёзд Голливуда. Поэтому их называли Сталлоне, Чимино, Де Ниро, Коппола, Скорсезе и Пачино.

Очень интересный приём был использован режиссёром в эпизоде, когда киллер Джонни Поллак в Чикаго слушает оперу "Тоска", в которой по сюжету главного героя расстреливают. Но героиня оперы жертвует собственной честью, чтобы спасти возлюбленного. Тем не менее злодей Скарпиа, воспользовавшись телом героини, всё равно намерен казнить героя и приказывает расстрелять его. Однако тенор, изображающий главного героя, по идее, должен остаться в живых, ведь на сцене оперы его убивают понарошку. Но в дело вмешивается Джонни Поллак и убивает заказанного ему кем-то певца.

Позже по сюжету фильма в номере одесской гостиницы в эпизодической роли появится Высоцкий, но только не Владимир, а его сын Никита. Он в качестве молодого музыканта-джазмена показывает киллеру "правильную" синкопу и уходит.

Настоящим героем фильма стал город Одесса. Большинство мест, где происходило действие фильма, одесситы и туристы опознали безошибочно. Тут и булочная в Книжном переулке, и гостиница "Красная" на Пушкинской улице, Второе Христианское кладбище Одессы, которое герои посещают аж три раза. Но как это часто бывает у кинематографистов, локации в фильме были перемешаны так, что проследить перемещение героев было невозможно. Например, во время велосипедной гонки Поллак едет довольно медленно, но каждый кадр переносит его в новое место Одессы.

В сюжете картины фигурирует судоходная компания "Русфлот", которая действительно существовала во времена СССР и даже продавала эмигрантам билеты на пароходы. Эта организация подчинялась Черноморско-Азовскому пароходству, занималась перевозками и даже конкурировала с иностранными компаниями. В роли судна "Феодосия", на котором Джонни Поллак прибывает в порт Одессы, пришлось снимать учебное судно "Экватор" — его вездесущие киношники нашли у пирса одесского яхт-клуба.

В первый раз фильм был продемонстрирован в Польше 18 апреля 1990 года. В прокате он шёл под названием "Виза на 48 часов". Видимо, из-за политических событий в Польше его посмотрело всего 400 тысяч зрителей. Несмотря на это, фильм поляки всё-таки сохранили. Известно, что в 2016 году картина была восстановлена и оцифрована.

Точных данных по просмотрам в СССР нет. Однако найти советского гражданина, который в те годы не посмотрел "Дежа вю", почти невозможно. Кто бы мог подумать, что пройдёт совсем немного времени — и комедия эта будет восприниматься по-другому, как тонкое издевательство над ушедшей в небытие страной. И казавшиеся когда-то смешными потуги одесских бандитов изобразить американский ночной клуб вдруг покажутся гадкими, а голого тела в картине окажется чересчур много, сатира вдруг обернётся мерзостью, словно кто-то неумно пошутил над родным тебе человеком. Да так оно, наверное, и было.