Канны-2014: «Звездная карта»

18-летняя девушка Агата Уайсс, чьи тонкие изящные пальцы рук доморощенной пианистки вынуждено скрываются за черной кожей перчаток, скрывая роковой телесный изъян, полученный в результате давнего инцидента, приезжает в Лос-Анджелес с твердым намерением любой уважающей себя старлетки покорить Голливуд. А заодно воочию увидеть Кэрри Фишер, с которой склонная к готическому сплину девица сконтактировалась в Твиттере. Волей судьбы ей суждено пересечься как бывшей звездой голубого экрана монроподобной блондинкой Гаваной Сегран, пребывающей в состоянии перманентной маниакальной депрессии и все еще мечтающей сыграть свою лучшую роль, так и с забывшими про Агату родственниками, купающимися в роскоши и славе на голливудских холмах.

Канадский мэтр телесных мутаций и физиологических трансформаций Дэвид Кроненберг с наступлением Миллениума словно изменил сам себе и своим привычным кинематографическим координатам, став этаким духовным метафизиком и латентным психиатром, исследующим уже не внешние проявления ненормальности и аберраций, а внутренние, проистекающие из всех темных сторон человеческой души.

В последней же по счету полнометражной работе канадского enfent terrible, основанной на полуавтобиографическом сценарии американского актера, режиссера, продюсера и сценариста Брюса Вагнера, фильме «Звездная карта», Дэвид Кроненберг решил вовсю отыграться на давно претившем его духу свободного и независимого Творца Голливуда. В этой картине, по духу своему ставшей чуть ли не самым оптимистичным его творением, нашли свое отображение и отождествление все предыдущие изыскания Кроненберга в новом тысячелетии.

«Звездная карта» — кино беспощадное и жесткое по своей интонации, при этом снятое отстраненно, с дымком фантомности и макабрических видений, отчасти напоминающее осовремененную вариацию «Сансет Бульвара» Уайлдера и «Все о Еве» Манкевича. Вот только Голливуд как средоточие миллионов амбиций и желаний, город кино и город снов, предстает в ленте Кроненберга намного более чудовищным местом, нежели это было продемонстрировано у Уайлдера с Манкевичем, местом. Местом с каннибальской жадностью пожирающей что легенд, что старлеток, готовых во имя славы и обожания продать за бесценок собственные души. Если они у них есть, конечно. Его обитатели совсем не похожи на тех персонажей, которые они со столь неудержимым усердием играют в кино. Но и Агата, носящая в себе отчетливый отпечаток протагонистичности, далеко не столь наивна. Ее хрупкость обманчива, а в глазах давно пляшут свой зловещий танец смерти демоны, которым уготована роль судей и палачей в запланированном ей суде Линча и над собственным прошлым, принесшим ее сюда, и над всем Голливудом, погрязшем в грехах.

И за заборами блещущих китчем многочисленных дворцов Беверли Хиллз скрываются одни лишь кошмары и безумие, ведущие в никуда, на путь саморазрушения и самобичевания. Путь, который для Джерома (второй раз снимающийся у Крони экс-сумеречный Роберт Паттинсон) окончился осознанием собственного ничтожества, ибо он оказывается одной из многих игрушек в руках новоявленной готической Лолиты, приехавшей на голливудские холмы чтобы прославиться, утерев всем нос, а уж потом поджечь всех и вся и смачно, всласть насладившись страданиями, плюнуть на эти тлеющие останки.

Джером, в отличии от Агаты, движимой по своей жизни целью возмездия, этакий романтический мечтатель, все еще не сумевший пробиться в Голливуде. Ему вот Кроненберг склонен даже симпатизировать, делая его выразителем одной главных идей ленты, заключающейся в том, что иногда Голливуд, как живой организм, не только притягивает, но и отталкивает. И Джером, так и толком не нашедший свое уютное место под солнцем, к кульминации кажется намного более удовлетворенным, нежели Агата, которая увидела за фасадом «Фабрики Грез» лишь грехи и инфернальные химеры. Собственно, Джером и остается тем единственным по-настоящему вменяемым героем, который все еще способен трезво мыслить и оценивать происходящее. В нем, в отличии от Агаты, у которой тьмы внутри намного больше, чем света, парадоксально борятся Инь и Янь, механистическое стремление к успеху любой ценой и коматозное течение по жизни, за рулем лимузина. Однако он один из немногих, кто не столь падок на горько-сладкие плоды, сорванные в Эдеме Города Ангелов, он один из миллиона, кто все еще может противостоять власти Голливуда и власти кинематографа, который обманчив.