"В России в медицине хорошо работать могут только святые"

— Расскажите, когда и где у вас впервые диагностировали рак? На какой стадии было заболевание?

— Рак у меня был диагностирован в 2010 году в Москве. Это была третья стадия.

— Вы проходили маммографию?

— Я проходила ежегодно маммографию, потому что я из раковой семьи, мама моя умерла от рака в 53 года. Кроме этого, и отец, и бабушка, и прадед умерли от рака, хотя они все прожили довольно долго, прежде чем рак их догнал. Я проходила проверки. Несколько последних лет проверялась у одного и того же врача. Пропустили. Сильно пропустили — когда меня оперировали, уже за границей, то сказали, что такого запущенного случая давно не видели…

— Где именно вы проходили проверки?

— По территориальному признаку, где поближе. Но не в районной поликлинике, где очереди длинные, а в коммерческом отделении одной хорошей, как считается, поликлиники, недалеко от дома. Адрес не дам. Туда ходить не надо.

— Как именно у вас обнаружили рак?


— Я ходила туда несколько лет. В 2010 году нашли опухоль, вот тут я уже спохватилась, побежала в институт Блохина, конечно, через знакомых. Там мне сделали пункцию, немедленно сделали гистологию, а через час дали ответ — рак. На вопрос, какая там клетка — я биолог, между прочим, когда-то до поступления в университет, два года сама работала гистологическим лаборантом — ответа не получила. Оказалось, что правила не позволяют. Тут я собралась, поехала в Израиль.

В Израиле диагноз подтвердили, прооперировали. Вот там и обнаружили метастазы в лимфатических железах. С диагнозом опоздали как минимум на три года. Пришлось делать химиотерапию и лучевую терапию. C тех пор прошло шесть лет.

— Ваше заболевание предполагает инвалидность?

— В то время давали вторую группу. Сейчас, говорят, комиссии стали экономить государственные деньги и там, где прежде давали вторую, теперь дают третью.

— Вы оформили инвалидность? 

— Очереди были такие большие, что я после нескольких попыток отказалась от этой мысли. Я слишком хорошо помню, как возила своего свёкра на освидетельствование в эту комиссию. Он потерял ногу во время Великой Отечественной войны, и каждый год проводил день в очередях, чтобы подтвердить отсутствие ноги. Вспомнив это, я отказалась от этой мысли.

— Какой медицине вы доверяете в большей степени: российской или зарубежной? Почему?

— О каком доверии может идти речь? У нас с медициной катастрофа. Это говорю я, человек, который обставлен друзьями как каменной стеной, и среди них немало первоклассных врачей. В России ещё остались прекрасные врачи, хотя иногда мне кажется, что всех их я знаю наперечёт. Они работают очень тяжело, у них трудные условия, они не могут обеспечить своих больных необходимыми медикаментами, необходимым уходом. И от каждого из них я это слышала не один раз: если есть возможность лечиться за рубежом, в Израиле или в Германии, поезжай туда.

Сегодня медицина — очень сложно организованная дисциплина плюс индустрия, если хотите. Это не только раздел знаний и умений, но и целая система, включающая в себя очень многие элементы. И управление в том числе. И эта система в полном упадке, могу сказать почему: постоянное уменьшение финансирования медицинских учреждений и постоянное падение уровня медицинского образования.

Российским врачам — глубокий поклон. Хорошо работать в тех условиях, в которые они сегодня поставлены, могут только святые. И они у нас не переводятся.

Но если деньги есть, лучше поезжайте за рубеж…