«Коробка»: игра в одни ворота

Что ж, вот подростковый фильм о дворовом футболе и борьбе с ксенофобией в обществе. Эдуарда Бордукова, молодого режиссера, который раньше профессионально занимался спортом, очень волнует эта тема. Его короткометражка «Арена», в которой два мента и узбек убегают по московским дворам от скинхедов, даже попала в одну из второстепенных программ Каннского фестиваля.

Молодых спортсменов зовут Костя, Серж, Мел и Танцор. Их мир состоит из квартиры и московских дворов, путь по которым лежит в коробку. Это дворовый пыльный стадион со ржавыми решетками и гнилыми досками. Дети в школу не ходят: напрямую это не разъясняется, но, видимо, подразумевается, что сейчас каникулы.

Костя думает о том, чтобы попроситься в молодежный состав клуба «Спартак», но, дескать, стесняется подойти к тренеру. Его, кстати, сыграл бывший вратарь сборной Руслан Нигматуллин, теперь он диджей (все еще не актер). Мел трется с бритыми белобрысыми парнями, которые сидят в какой-то комнате, заставленной гантелями, и хвастаются избиениями кавказцев. Танцор — мальчик из приличной семьи, ходит в хореографический кружок и стоит на воротах. Серж, к сожалению, остается просто парнем с именем, но без биографии.

На коробку приходят поиграть другие ребята, нарочито приезжие. Один из них, Дамир (его играет Кирилл Дегтярь, сын продюсера), — профессиональный футболист из той самой молодёжки «Спартака». У товарищей такая оккупация вызывает острое неприятие, и они решают сражаться. Кто выиграет в турнире из трёх матчей, тот и забирает коробку себе. Ведь в мире парней есть, конечно, только одна коробка, на которой совершенно невозможно играть одновременно ввиду политических взглядов школьников.

Данный национальный конфликт, вдохновленный, по словам режиссера, событиями на Манежной площади в 2010 году, масштабируется в пределах района. Как в произведениях прошлого века, вводится персонаж-резонёр — отец Кости, небогатый и озлобленный на мигрантов пролетарий. Он объясняет, что коробку строили не какие-нибудь муниципальные власти, а отцы и деды, и необходимо отстоять эту общественно значимую единицу спортивного инвентаря. Появляются также стереотипные грузины, в кепках, с фруктами, резкими жестами и густым акцентом. Получается, что, пытаясь побороть ксенофобию через искусство, режиссер-сценарист сам скатывается в махровые стереотипы из анекдотов.

Зато картину нельзя обвинить в нереалистичности сцен с уличным футболом. Действительно, уровень мастерства актёров низок примерно так же, как и у подростков во дворе. Затянутые матчи пытаются разбавить кусочками с ускоренной съемкой, но в замедленном режиме еще скучнее наблюдать за неумелыми ударами игроков. Кажется, даже авторы забеспокоились об этом. На пресс-конференции продюсеры картины сами сомневались в затее: «Нам говорят, что футбол не идут смотреть в кино. Футбол смотрят на стадионе или по телевизору».

Наконец, даже тема национализма тонет в бесконечном уточнении характеров. У Мела, например, есть сестра (Стася Милославская), которая неровно дышит к Косте. Она вместе с братом живет без родителей, потому что они по работе много путешествуют. У Дамира отец — богатый приезжий, недолюбливающий русских. И это продолжается и продолжается, будто нескончаемые люди должны были стать героями длинного российского сериала по затрапезному каналу. 

Как ещё объяснить дремучим землякам, живущим бок о бок с сотнями разных народов веками, что надо ко всем относиться с добротой? Лишь спорт, а именно беготня по полуразрушенной коробке сплотит и детей, и болельщиков, собирающихся со всего района, против разрушителей нравственности, националистов. Не будем распыляться на изобличающие метафоры: «Коробка» попросту не забивает идеологический мяч в ворота. Но не стоит выходить на поле, если не можешь забить, даже если это дворовая коробка.