Великий диктатор в кино: Иосиф Сталин как продюсер "Александра Невского"

По заветам Ильича

Ленину постоянно приписывают следующую фразу: "Пока народ безграмотен, из всех искусств важнейшими для нас являются кино и цирк". На самом деле вождь мирового пролетариата такого никогда не говорил. По свидетельству Анатолия Луначарского, который в 1922 году встретился с Ильичом для обсуждения состояния кинематографа, реплика звучала совершенно иначе.

Про развлекательное кино речь в беседе тоже шла, однако знаменитое сравнение с цирком не прозвучало. Но это не отменяет так называемую "ленинскую пропорцию": деление репертуара кинотеатров на пропагандистские и развлекательные показы. Упор на первую составляющую было решено сделать в деревнях, где, по словам Ленина, кино не менее важно, чем книга.

Сталин также воспринимал кинематограф как мощный политический инструмент. Вместе с тем, Иосифа Виссарионовича можно было назвать настоящим киноманом. Несколько раз в месяц, в сопровождении многочисленной охраны и приближённых, вождь посещал оборудованный прямо в Кремле зал. Сеансы продолжались до глубокой ночи – за один поход он мог посмотреть два фильма.

Однако обычным зрителем Сталин не был. Фактически он выполнял продюсерские функции в масштабах всего кинопрома — редактировал сценарии, давал указания режиссёрам, отсматривал сырой материал и в конце концов принимал решение, пускать ли фильм в прокат. Историк Леонид Максименков охарактеризовал деятельность вождя так: 

Если верить "Запискам Шумяцкого", серии стенограмм с таких ночных культпоходов, прежде всего Сталин обращал внимание на достоверность фильма и его соответствие политическим реалиям. Любопытно, что Ленин ставил во главу угла жанр хроники, в то время как Сталин требовал хроникёрской точности от художественного кино.

Например, после просмотра "Ивана Грозного" он отмечал, что царь слишком долго целуется с женой – "в те времена не допускалось", критиковал образ опричников — "они у вас показаны как ку-клукс-клан". С "Александром Невским", о котором речь пойдёт далее, Сталин обошёлся ещё жёстче — копии были изъяты из обращения, так как в свете пакта Молотова-Риббентропа выход подобной ленты был, мягко говоря, не к месту. Фильм не спасли даже Сталинская премия и орден Ленина. Лента пролежала на полке почти два года и снова вышла только во время Великой Отечественной войны.

Для Сталина ключевой фигурой на съёмочной площадке был не режиссёр, а сценарист. Обрушившись с критикой на фильм "Закон жизни", вождь бичевал только сценарий Александра Авдеенко, никак не затрагивая режиссёрскую работу. На предложение наказать Бориса Иванова и Алесандра Столпера Сталин бесстрастно ответил: "А что они? Они только крутили то, что он [Авдеенко] написал".

"Никто не даст нам избавленья: ни бог, ни царь и ни герой" 

Когда политик обращается к искусству, он неизбежно ставит его на рельсы пропаганды. В этом Сталин ничем не отличается от, скажем, Данте Алигьери, который прописал в Аду немало своих оппонентов. Пропаганда рождается на пересечении искусства и политики. Вместе они формируют политический "нарратив" — осмысление современной ситуации в историческом контексте. Мы все живём в рамках каких-либо историй, примеряем на себя одежды литературных героев и представляем себя жителями другого времени.

Военный хаос обретает новый смысл, если его привязать к историческому опыту — в данном случае к битве на Чудском озере. Прошлое и настоящее образует причудливый узор — Русь побеждает в нелёгком поединке войска Тевтонского ордена, протягивая нить к СССР и его войне с Германией.

Выбор Александра Невского на роль такой связующей нити довольно необычен. По словам немецкого историка Фритьофа Беньямина Шенка, большевики воспринимали князя как символ старого порядка, более того — классового врага. Невский якобы представлял интересы бояр, купцов и монгольских оккупантов. Кроме того, на предубеждение советских историков работала и последующая его канонизация. Однако Эйзенштейн всё равно остановил свой выбор на сценарии о великом князе, хотя ему также предлагали снять фильм о Минине и Пожарском.

Для осуществления креативного контроля к Эйзенштейну приставили сценариста Петра Павленко и сорежиссёра Дмитрия Васильева. Самые значительные правки коснулись сценария. В версии Эйзенштейна в финале Александр Невский отправлялся в Орду, где его предательски убивал князь в услужении хана. Последней сценой должны были стать похороны. Такая концовка, разумеется, омрачала победу над тевтонцами и была вычеркнута Сталиным.

Под нож угодила и сцена кулачного боя в Новгороде. В эпизоде купцы спорили с простолюдинами о том, стоит ли призывать князя на защиту. Литературовед Виктор Шкловский утверждал, что сцена пропала из-за внепланового просмотра фильма вождём. Сталин утвердил увиденное, и Эйзенштейн потерял возможность вносить в фильм какие-либо правки. По этой же причине "Александр Невский" ушёл в прокат с "черновой" версией звуковой дорожки.

***

Обычные продюсеры могут только мечтать о подобной власти над фильмом. Благодаря Сталину замысел Эйзенштейна был прочно вписан в исторический контекст. Возможно, такой "сильной руки" из высших эшелонов власти и не хватает современным патриотическим фильмам. Ведь если писать историю с помощью киноплёнки, то именно так.