Учительница первая моя...

На улицу из съёмной двухкомнатной квартиры уволенная учительница Ангелина Дорофеева почти не выходит. Если решается, надевает парик. Купила его в спешке, самый дешёвый. Белые, длинные, искусственные волосы лежат неровно. Платиновая блондинка выглядит вульгарно. Но в нём она чувствует себя спокойнее: не узнают прохожие.

На кухонном столе Ангелина разложила косметику, красит губы ярко-красной помадой, ногти покрывает розовым лаком. Оглядывается на зарешеченное окно первого этажа, оно наглухо завешено тёмной плотной занавеской.

Ещё недавно в него каждое утро стучался Лёшка. Обычно в семь утра он заходил за ней перед уроками.

— Тихо стучал, чтобы не разбудить моих детей и маму. Это был специальный стук, как пароль. Мы стояли в соседних подъездах, прятались там от всех. Разговаривали, целовались. Мне главное было не опоздать на планёрку в учительскую, потом на линейку отвести класс. Он иногда пропускал первые уроки, — вспоминает Ангелина.

В Волжском она живёт 9 лет. Сразу после окончания Волгоградского педагогического института в школу не пошла — устроилась официанткой в кафе. Мечтала дослужиться до администратора, но управляющий говорил, что внешний вид у неё неподходящий. Всё же через год повысили. Об этом она с гордостью заявила родственникам на юбилее дедушки. Но за столом никто не обратил внимания, все продолжили обсуждать научные достижения брата Андрея — он работает в Париже, — хвалили старшую сестру, которая открыла в Германии своё юридическое агентство.

— Не могу долго находиться с роднёй, чувствую себя ущербной. Говорят, в семье не без урода. Это про меня.

В кафе в конце концов надоело, и Ангелина пошла устраиваться в школу. Несмотря на отсутствие опыта, после вуза взяли. С первого сентября в течение семи месяцев она преподавала русский язык, чтение и рисование в коррекционном начальном классе.

Первый раз Ангелина увидела Лёшу на перемене. Она готовилась к уроку, когда восьмиклассник с другом зашли в класс и Алексей завёл разговор о её внешности: обратил внимание на татуировку, спросил, какой мастер ей сделал её, где купила браслеты и серьги.

— Спросил разрешения добавить меня в социальных сетях. Началась переписка: сначала просто обсуждали домашнее задание, уроки, потом договорились встретиться. Первый раз секс был в подъезде, 16 февраля, он ещё сказал мне, что это день начала наших отношений. Второй раз это было через несколько дней — у него дома. Он позвонил в час ночи, сказал, что мама ушла на смену, сестрёнка младшая уснула, а отчим уже приходил его проверить и ушёл на работу. Когда он меня поцеловал, я сразу поняла, что девушка у него уже была. Потом он рассказал сам, что она тоже старше, правда, не на 13 лет, как я. Однажды мне пришлось прятаться от его отчима. Он вернулся внезапно ночью, чтобы проверить, всё ли в порядке дома. Лёшка меня накрыл покрывалом и спрятал у велотренажёра. Больше часа пришлось лежать на полу среди игрушек, не шевелиться. В метре от меня, на диване, они вдвоём смотрели телевизор. Когда затекли ноги, их стало сводить, я не выдержала и встала. Удивлению отчима не было предела. Я поздоровалась и быстро ушла.

Видимо, отчим не стал держать в тайне ночной визит.

Вскоре мама Лёши обнаружила у него в телефоне фотографии, на которых её сын целуется с брюнеткой. Он сначала отказывался говорить маме, кто его подруга, но затем сдался.

На следующее утро Наталья пришла в школу к директору, а позже написала заявление в полицию. Учительницу обвиняют сразу по двум уголовным статьям: "Половое сношение с лицом, не достигшим шестнадцатилетнего возраста"  и "Совершение развратных действий без применения насилия".

— Дело не в сексе, назвать его опытным нельзя. Он дарил мне такие эмоции, которых я не получала раньше. Разве взрослый мужчина будет ждать под окном? После уроков? Смотреть как на богиню? С ним я почувствовала себя желанной и любимой женщиной. Хотя бы всего на два месяца. С первым моим мужем всё было банально, скучно. Свадьба в деревне, потом родилась Варя, развелись. Сейчас дочь уже большая, ей шесть. Второй ребёнок — от Серёги, он был ненадёжный, расписываться с ним не стала. Он иногда звонит, спрашивает только, как сын, деньгами не помогает.

Стараясь не задеть края сумки, чтобы не смазать только что накрашенные ярко-розовые ногти,  Ангелина достаёт кошелёк. В нём аккуратно свёрнутый тетрадный лист. Это записка от Лёши. Её он передал через решётку в окно, когда мама уже всё узнала и посадила его под домашний арест.

"Я тебя люблю, и я знаю, как ты любишь меня. Ты знаешь все мои секреты, я не знаю, что будет дальше, но это кайф", — пишет любимый ученик. В соседнем кармане лежит небольшой камень. Его подобрал Лёша на асфальте, когда они вместе гуляли. Вложил его в ладонь Ангелины и сказал, что это амулет, который будет хранить их отношения.

— Я стеснялась, когда вместе шли по улице, думала, люди решат — мама с сыном, а он говорил, что нет, ты максимум как старшая сестра. Мы часто вместе с Лёшей гуляли с моими детьми, у него хорошо получается нянчиться. Всегда покупал Варе и Серёже шоколадки, деньги у мамы брал, — рассказывает она.

Первый раз за месяц Ангелина решается прогуляться без тёмных очков и не в образе блондинки.

Вызывает такси, чтобы доехать до школы. Водитель уточняет адрес и внимательно всматривается в зеркало заднего вида, рассматривает пассажирку.

— Это ведь про вас в газете писали? Вы та учительница? Вы не переживайте, все наши волжские мужики за вас, — с усмешкой говорит таксист.

Ангелина попросила остановиться за квартал до школы, чтобы дойти пешком. Даже к забору подходить не стала, из-за дерева смотрит на крыльцо. Учеников не видно, все на уроках. Заходить здороваться с коллегами не хочет, стыдно.

— Кажется, что я полита грязью и все будут тыкать пальцем, разговоры за спиной — это очень неприятно. Я очень жалею, что потеряла эту работу, я чувствовала, что педагогика — это моё. Хочется проснуться и представить: завтра понедельник, первый урок — математика, потом — чтение. Я благодарна руководству школы. Когда директор узнала всё, меня не отчитывали и не ругали. Спокойно сказали: "Ангелина Ивановна, поймите нас, но после такого мы обязаны просить вас написать заявление по собственному желанию".

Около получаса Ангелина ещё бродит возле школы. Всматривается в окна своего бывшего 1-го "А". Потом пешком возвращается домой. Даже на маршрутку денег не осталось.

По дороге подростки хихикают ей вслед, пошло шутят: "А девятиклассники вас не интересуют, старые для вас?", "О! Эта же та училка, её разве не посадили ещё?", "Не, ну пацан, конечно, молодец, а этой молодого тела захотелось!"

Месяц мать Лёши не разрешала сыну даже звонить Ангелине. После долгих уговоров разрешила встречу, но только в её присутствии. Сама выбрала место для свидания: за домами на пустыре, чтобы никто не видел. Стояла недалеко от пары, чтобы всё слышать. Лёша почти не поднимал глаз, не смотрел на Ангелину, говорил вполголоса.

— Я хочу, чтобы это всё закончилось, мне жалко тебя. Не думаю, что тебя посадят, ведь у тебя есть дети. И, вообще, у нас это было по обоюдному согласию, — сказал он, глядя под ноги.

— А чувства у тебя есть ко мне? — полушёпотом спрашивает Ангелина. Пытается поймать его взгляд.

— Когда мы встречались, были. А сейчас прошли.

— Закончились?

— Да.

После минутной паузы Ангелина спросила, как у него по русскому языку, какие оценки выходят в четверти по математике, что он будет делать на каникулах. Лёша не стал отвечать, сказал, что ему пора, позвал маму, и они ушли.

Вечером Ангелина по коробкам разложила оставшиеся вещи детей. Каждую подписала: "Игрушки Сергея", "Платья Варвары". Сына и дочь с мамой увезла в Краснодар на следующий день после того, как в местных новостях рассказали о вопиющем случае сексуальной связи между учителем и учеником. Каждый вечер она созванивается с детьми, обещает, что скоро к ним приедет. Всё зависит от решения судьи, если условный срок, то, не раздумывая, уедет из Волжского. Укутавшись в одеяло, на диване, среди пакетов и коробок, Ангелина пытается уснуть.

— Я хочу начать всё с чистого листа, буду стараться построить своё женское счастье, не хочу быть одна. Я запуталась. Мне страшно.

Документальный фильм Лайфа об истории любви педагога коррекционной школы и её 15-летнего ученика.