Чужих детей не бывает. Часть 2

Чужих детей не бывает. Часть 1 

Именно чуткость, именно рефлексивность, именно эмпатийность матери к эмоциональному состоянию ребёнка — это всегда ресурс большой и большой ключ для открывания очень таких важных дверей. Поскольку ответственность на матери ребёнка центральная, главная остаётся и по жизни сохраняется. Она — источник безопасности. Имеется в виду — эмоциональной, душевной безопасности. Больше нет другой фигуры в семье. Поэтому здесь на матери большая ответственность. И насколько сама мать, принимая желание вступать в повторный брак, понимает, готова ли она, имеет ли она, чувствует ли она внутри себя эти силы нести эту ответственность, обеспечивая ребёнку безопасность жизни с новой родительской парой.

Смотрите, я нашла такой некий свод, фразу, закон древнеиндийского народа. Он гласит — "Один отец стоит столько, сколько сто учителей. А одна мать — сколько 100 отцов". То есть мощь материнской поддержки, мощь материнской эмпатии и восприимчивости к самочувствию ребёнка несопоставима с мужской. И на плечах матери, я не знаю, общество человеческое. Не знаю, традиция — можно это назвать, природа материнства или отцовства возлагает на неё такую ответственность.

Поэтому, конечно, именно матери следует позволить ребёнку переживать в самых разных красках эмоциональных (и эмоциях гнева в том числе), горевать, как бы не соглашаться, что судьба так сложилась, что не получилось у мамы с папой выстроить отношения, сохранить и приходится вносить коррективы. Поскольку, если ребёнку не позволяется горевать, гневаться по этому поводу, это вечная рана. Она будет всю жизнь кровоточить. Она может начать гноиться. Она может вырваться фонтаном. Она как угодно… И в самый неожиданный момент жизни выстраивания супружеских отношений может обнаружиться и всё испортить. Поскольку дети от первых браков часто оказываются теми лицами, которые разрушают все повторные браки своих родителей. Это важно знать.

Не надо бояться этого. Но всю эту эмоциональную палитру горевания ребёнка о несложившемся, о разрушившемся мире его любимой мамы и любимого папы вместе надо принимать во внимание. Тут тезис один: "Ты имеешь право на этот гнев, ты всегда имеешь право высказать свой гнев, и я его в состоянии выдержать. Это мой долг, материнский долг — всегда выдерживать гневные чувства". Но, безусловно, сказать: "Я вижу, как ты сейчас… О, как ты разгневался по этому поводу. Понимаю твой гнев. Но не хотелось бы тебе всё-таки себя немножко в рамках держать. Мне это тоже болезненно".

То есть тут всякие такие разговоры. И думается, что по жизни в отношениях матери с ребёнком от распавшегося брака обязательно будут такие серьёзные, масштабные, скажем, столкновения эмоций самых разных. И нужно быть готовой выдерживать эти эмоции. И ребёнку обязательно важно знать, что мама способна выдержать мой гнев. Как мы это сообщаем детям с такого возраста, с трёх лет — это уже тайны нашего родительского движения. Но ребёнку важно знать, что он имеет право гневаться. И ему важно знать, что родитель способен выдержать силу его эмоций, силу его гнева в этой связи. И буквально об этом сообщать всё время ребёнку. 

А для этого, может быть, иногда нужно действительно занять какую-то удобную позу, чтобы буквально вас эта его эмоция не вышибла. Может быть, сесть. Как вам лучше? Как вы чувствуете свою собственную внутреннюю уверенность? Может быть, облокотиться на что-то, когда он гневается. "Ну давай, давай. Ты имеешь право. Но давай, я как-то "заземлюсь" и поувереннее займу позицию. Я способна выдержать твой гнев. Ты имеешь на него право". 

Это всегда присутствующая тема. Она не может быть под табу. Она не может быть под запретом. Потому что это будут всегда глубокие кровоточащие раны и у ребёнка, и у взрослого, у родителя.

Трудно говорить, конечно, о терпимых отношениях разведённых супругов друг к другу. Конечно, это благоприятные условия для адаптации всех. Но мы имеем право быть врагами друг к другу. И ребёнок имеет право тоже про это знать, что иногда какая-то тема не очень приятна маме, не очень приятна папе, и лучше их щадить, раз я их люблю. Тут нужно делать ребёнку тоже выбор — щадить чувства и душевный покой друг друга. И, конечно, эта воспитательная тема — "Воспитание ребёнка от первого брака" — всегда актуальна. Она всегда по мере его взросления присутствует, просто всегда немножко меняется. 

И, конечно, мужу тут важно тоже занимать поддерживающую позицию. Если ребёнок очень сильно разнуздывается, то, конечно, мягко сказать ему: "Да, ты слишком уж разнузданно выглядел. Мне было стыдно. Мать не заслужила" или "Отец не заслужил такой пощёчины. Ты же понимаешь это". Но это уже к школьному возрасту больше. А маленького ребёнка просто учить выплёскивать это. Потому что если ребёнок не будет эту тяжесть, эту грусть, груз горевания выбрасывать или проигрывать в каких-то игровых ситуациях, в каких-то играх, он будет просто заболевать. У него будут болеть голосовой аппарат, дыхательные органы, лёгкие, всё что угодно. Потому что соматика включается очень мощно.

И это не само заболевание. Это не воспаление лёгких. Это не фарингит, не ларингит. Это запрет на выплеск необходимых эмоций, которые скопились где-то там — в костях, в органах определённых. Это уже как физиология ребёнка устроена, туда он и помещает эти запреты все. 

И тоже таким ресурсом является, конечно, душевное состояние взрослых — и отца, и матери. Тут просто работать, наверное, надо работать над собой. Использовать самые разные техники, самые разные приёмы, читать книжки, заглядывать в Интернет, как можно себя успокоить, как лучше построить фразу. Я когда этому сама училась, потом я обучалась у датчан. У них очень хорошие программы телесно-ориентированные. Есть Институт соматической психологии развития в Копенгагене. И вот 10 лет я училась у них, обучалась этой стабилизации, этому душевному покою, этой "заземлённости", дабы себя как-то тоже не разрушать и не разрушать всех близких, которые находятся рядом. Тут разные, сейчас просто не будем останавливаться… 

Кстати, у датчан есть три таких важных тезиса, как работать над своей эмоциональной устойчивостью. Нас многое может раздражать и в своём партнёре, и в детях и от второго брака, и от первого брака. И что делать? Не всегда мы можем состыковаться. Для этого датчане, наши коллеги предлагают всегда выполнять, каждый день упражнение на центрирование (а это ощущение точки равновесия, это некое место, центр тяжести находится у нас внизу живота), это дыхательные всякие упражнения, чтобы всё время чувствовать себя в состоянии уравновешенности, всё время с этим центром работать. 

Кстати, ребёнок начинает чувствовать центр, в структуре автономии это с 2 до 4 лет. Вот он очень хорошо ощущает свой центр, что он — центр своей деятельности, центр своей активности. Но часто мы, родители, делаем всё, чтобы ребёнок это подавил внутри себя и уже по жизни шёл нецентрированным абсолютно. Тогда ему и экзамены трудно сдавать, и вообще сосредоточиться на любой деятельности, и выбрать какой-то интерес по своим способностям. Потому что мы у него отняли этот центр. А появляется он по природе человеческой с 2 до 4 лет. Это упражнение центрирования. 

Упражнение на "заземление". То есть нас держит земля. "Встань на землю, — мы говорим иногда. — Прими это как реальность. Посмотри на это трезвыми глазами, реалистичными глазами". Это значит — хорошо "заземлиться". Это значит — "заземлиться" и чувствовать себя уверенным в этой реальности. Сейчас очень большое число детей так называемые с диагнозом "Гиперактивность". Знаете, да? Гиперактивные дети, гиперактивное поколение. Ну, понятно — динамичное общество, и в динамичном обществе, куда-то несущемся, только гиперактивное население может вырастать, жить и быть пригодным в этом обществе. Но все гиперактивные дети — это дети, неспособные к "заземлению", к возможности быть в реальности, находиться в реальности. Они всё время вылетают и где-то парят. И это тоже определённое упражнение.

И вот границы, ощущение разницы между собой и окружающим миром. Ребёнку это очень важно. Наши отечественные специалисты, да и зарубежные, считают, что, в принципе, фигура мужчины в семье даёт ребёнку это ощущение границ, где ты, где заканчиваешься ты, где начинается другой. Где вообще границы дозволенности и недозволенности. Где мои границы, а где границы всех других членов семьи. Где мои возможности и способности, а где границы моих возможностей и способностей. И я говорю: "Нет, я, пожалуй, это не возьму. Я вот буду в этих пределах действовать сейчас". То есть считают, что отец несёт это ощущение, это внутреннее психологическое ощущение всевозможных границ. В том числе и границ своей разнузданности. Да? Распущенности, скажем так. Это всё — фигура отца.

У нас в Санкт-Петербурге есть специалист очень интересный, психолог Обозов. Он провёл такое хорошее интересное исследование и сказал, вывел, сделал такой вывод, что мужчина как воспитатель семейный больше ориентируется на пол ребёнка, а женщина — меньше. Женщина просто ребёнка принимает, и всё. Ей неважно, он мальчик, девочка. Это как бы вторично. Он ребёнок. Она его любит и стремится с ним к симбиозу, к слиянию, обожать его, любить. А мужчина больше ориентируется на пол. И он — больший источник гендерного развития ребёнка. Поэтому в неполной семье это всё время сбой, и ребёнку трудно войти в нормальную здоровую полосу и пространство своего гендерного самоопределения. Не важно, мужчина воспитывает детей в семье или женщина одна воспитывает. 

Эти границы — видите, их четыре вида границ, которые развиваются у нас как у Homo Sapiens, у людей. Это физические границы. Они уже формируются до полуторалетнего возраста. Если не сформировались — потом уже это всё на таком уровне происходит. Это физически границы кожи, когда мама начинает полотенцем драить своего ребёнка, а он орёт истошно, годовалый. Она говорит: "Ну, потерпи. Сейчас я тебя протру". Вот это неправильно. Это мы так обращаемся с физическими границами своего ребёнка. Или хватаем его, или тискаем, или за волосы, или ещё за что-то.

Потом идут границы личного пространства, энергетические. Они формируются тоже до трёх лет, от рождения до трёх лет. Когда ребёнок встал, сначала пополз, а потом пошёл на ножках — он оторвался от матери, и это уже формирование энергетических границ начинается. Мама либо говорит: "Иди сюда, не имеешь права". Либо она его отпускает и говорит: "Иди, я здесь рядом, я буду с тобой, и всё будет у тебя хорошо. Если ты упадёшь, я тебя снова поставлю, и ты дальше пойдёшь".

Территориальные границы. С трёх лет ребёнок начинает огораживать. "Не входи, не заходи, не трогай, не бери, это моё" и так далее. Вот они начинают формироваться. До 12 лет территориальные границы. "Моя комната". У подростка вообще тема закрытых дверей присутствует. Да? Она потом проходит. Но это обострённый период в пубертате, до 14 лет.

И социальные границы. Это либо "мы", либо "я" в какой-то роли. Я — хороший учитель, я — хороший спортсмен, я — хороший математик. Это уже социальные роли, отстаивание своих прав в социуме. Вон сколько границ. И какую большую роль мужчина играет в этом. Поэтому, конечно, создание новой семьи с приходом второго родителя — это большое благо для целостности развития ребёнка.

Вот вопрос к дамам о том, что нельзя оценивать воспитательный вклад мужчины по женским меркам. Почему-то мы сплошь и рядом это делаем. Мужчина — это не женщина, и его вклад в воспитание другой. Почему у нас в обществе всё это так размывается? Это неверно. Поэтому мы иногда смотрим на кого-то и думаем: "Так, какого же это пола? Что же это такое?"

Арнаутова: И вот, похоже, что мы оцениваем действительно вклад и отца, и матери, и мужчины, и женщины по одним и тем же критериям. Мы дожили до того, что сейчас, собственно, и имеем. Не знаю, может быть, мужчины со мной не согласятся, с таким тезисом, который я тут формулирую, что тёплые отношения с женой могут быть питательной средой для родительских чувств мужчины. Вот им виднее. Я не могу так идентифицироваться с мужчиной. Может быть, я и неправа как исследователь, увидев это и так сформулировав, что для того, чтобы мужчина сформировался родителем, ему важен этот кран тёплых отношений с женой.

Мужчина: По личному опыту могу вам сказать, что неважно, мы в любви или мы в ссоре — к ребёнку абсолютно одинаковое отношение. Никак это не влияет. На отношение к ребёнку влияет, как ни странно, к детям любовь с первого взгляда. Совершенно другая история.

Арнаутова: К детям.

Мужчина: Ты либо принимаешь ребёнка сразу, либо нет.

Арнаутова: Да. Что-то срабатывает там внутри. Щёлкнуло.

Мужчина: Да. И уже дальше вообще, что бы ни происходило…

Арнаутова: А если не щёлкнуло? Представляете, как обречён?

Мужчина: А если не щёлкнуло, тогда нужно, мне кажется… 

Арнаутова: Ломать себя?

Мужчина: Да. Именно себя ломать, не ребёнка. 

Арнаутова: Или уходить. Ну, вот так вот вы — либо, либо. Наверное, так. Но тем не менее это не моя фраза.

Мужчина: Конечно, может быть, что-то и есть в этом, в этой фразе. Но это не настолько, скажем, явно.

Арнаутова: Что это прям такая страховка, да?

Мужчина: Это вообще не страховка.

Арнаутова: Не страховка. В общем, такой фактор не лишний. Да? И вот такая вещь. Конечно, она связана с коммуникацией в семье, что супружеская критика в любой форме (муж жену критикует, жена мужа критикует) — это всегда травматично для ребёнка любого возраста. Уже с трёх лет. Вы же знаете, что ребёнок в первую пору своего гендерного развития вступает в три годика — и мальчик, и девочка. Знаете, по Фрейду. Там Эдипов комплекс, комплекс Электры. И запускается первая волна гендерного развития. Девочки могут влюбляться в своих пап, мальчики — в своих мам. Говорит: "Я на тебе женюсь". И мама: "Да, конечно. Вырастешь — женишься. Ха-ха-ха, хо-хо-хо". Это очень для ребёнка плохая услуга. Поскольку даже критика в присутствии ребёнка очень много отрицательного смысла, задаёт прообразы мужчин и женщин.

И если мать негативно в присутствии сына выражается о мужчине... Берт Хеллингер, я его привела, я обожаю этого немца. Он — специалист по семейным расстановкам. Он сейчас уже, может быть, не приезжает в Москву. А буквально ещё пять лет он приезжал и шикарные совершенно проводил расстановки. 500 человек в зале. Мы все плакали, рыдали по поводу того, что происходило на сцене. Он, конечно, уникальный специалист по семейным расстановкам. Но он действительно оздоравливал прям буквально в ходе одной сессии семейные отношения. Но это, наверное, только ему доступно. Хотя у нас много учеников среди наших отечественных специалистов, психотерапевтов, которые работают по системе Хеллингера. Он говорил: "Кто отвергает мужа или жену, тот отвергает его в детях". Дети воспринимают это как личное отвержение. Мать ругает отца, стоит сын, и сын этот яд в этот момент впитывает — какой он плохой будет как мужчина. Какой он негодный, какой он скверный, какой он неудачник или босяк, или ещё какие-то там эпитеты, и так далее.

То же самое, если муж обрушивается с критикой на жену, и рядом стоит дочь. Она тоже в этот момент, когда её уши слышат эту ругань, значительно понижает свою самооценку как девочка, как девушка, как женщина. Проводились эксперименты нашими нейрофизиологами. Санкт-Петербургская школа у нас была очень мощная. Сначала они в Москве были, потом они отделились от нас и уехали в Санкт-Петербург. У них там была большая экспериментальная база, масса приборов, и они мозг исследовали мальчиков и девочек. И потом Тамара Петровна Хризман, доктор наук, написала книгу два мира — мальчиков и девочек (вроде, в Интернете название "Мальчики и девочки — два разных мира"), хорошую. И сказала, что мозг у них не совсем одинаковый — у мальчиков и у девочек, у мужчин и у женщин, он разный. Но то, что дети травмируются в этот момент (они проводами их обклеивали и показывали зашкаливающие вещи), — это мы сами наблюдали.

Что мужчинам можно в качестве каких-то таких напутствий, пожеланий, фраз-сувениров высказать? Цените игровое общение с ребёнком. Даже если ребёнку же 13—14 лет. У него всё равно есть игровые какие-то интересы. И если мы больше себя сохраняем и уважаем с внутренним своим ребёнком, тем мы интереснее нашим детям. Поэтому цените игровое общение с ребёнком везде и всюду. На улице, на даче, в транспорте, в самолёте, в автобусе, в очереди в поликлинику — мы везде можем играть. По самому любому поводу.

У меня однажды внук говорит: "Давай с тобой поиграем". А мы едем в метро. Я в карманах порылась, нашла билетик, говорю: "Давай, вот билетик. Давай называй всякие слова, определяющие эту бумажку". Мы с ним придумали буквально такую игру. То есть играть можно везде, всюду и во всё. 

Избегать сравнений родного с ребёнком своего брачного партнёра. То есть тут просто рот себе затыкать, и всё. Это травма. Это может быть даже шоковой травмой для человека, если он довольно чувствителен. Поэтому это, понимаете, на ножах драться, если мы говорим: "А вот мой лучше, а твой хуже". Уважать родительские чувства каждого, а не показывать твёрдую мужскую руку. "Ах, вот ты его избаловала. Сейчас я вот ему то-то и то-то". И, конечно, достоинство друг друга не задевать, поскольку это всегда травмирует всех. А если мы как родители травмированы, естественно, мы этой травмой и делимся со своим ребёнком. Потому что что у нас ещё внутри? 

Вот такой тест для мужчин. Можно пять вопросов сформулировать для себя. Если хотя бы на три из пяти вы точно отвечаете (только надо у ребёнка ещё спросить про это), тогда можете себе медаль повесить на грудь, что вы — эмпатийный взрослый, эмпатийный воспитатель. Если угадали, что ребёнок любит есть, что ему нравится делать, вообще, так, по жизни. Что он хочет, чтобы ему подарили на ближайший день рождения? Чего он боится в жизни? Может быть, в детстве, в раннем, дошкольном боялся. И кто — его предпочитаемый друг? В детском саду, в школе, в институте. Отвечаете точно, спросив об этом ребёнка, — ставите себе пятёрку. Или двойку. Да? Это такой двигательный тест. 

Вот, пожалуй, всё. Такой фразой я хотела бы пожелать всем нам, кто имеет, кто хочет иметь такой шикарный, замечательный опыт выстраивания новой семьи и делания её прочной, надёжной, безопасной для взрослых и для детей, настоящей гаванью, я желаю всем душевных сил и мудрости. И ваши вопросы, если они есть.