Плодоовощной союз: Цены на фрукты и овощи упадут, но не из-за Турции

И. ИЗМАЙЛОВ: Здравствуйте. В студии Сергей Королёв, президент Национального плодоовощного союза. Доброе утро!

С. КОРОЛЁВ: Здравствуйте!

И. И.: Вчера президент продлил контрсанкции до конца 2017 года. Я видел комментарии некоторых наших производителей, которые радостно выдохнули. Минимум полтора года они ещё могут спокойно работать. На сегодняшний день есть ли отметка, по которой можно определить, что уже сделано в нашем импортозамещении по овощной продукции, а где ещё совсем всё плохо?

С. К.: В целом ситуация складывается достаточно благополучная.

Если говорить про овощи, то рост за прошлый год составил примерно 4,2%, это самый высокий рост в сельском хозяйстве, если брать за основу среднюю цифру 3%, которая была в 2015 году.

И. И.: Это по сельскому хозяйству в целом?

С. К.: Да. У нас все отрасли в экономике падали, а росло только сельское хозяйство. Оно выросло на 3%, а овощи — на 4,2%. Что касается нашей самой проблемной позиции по овощам, это тепличные овощи. Здесь у нас действительно был провал с 90-х до 2010—2011 годов. Мы потеряли половину теплиц, которые у нас работали в Советском Союзе и были построены в 80-е годы.

И. И.: Половина теплиц, да?

С. К.: Да. Было 3800 гектаров в год, а скатились мы до 1780. Это самый низкий показатель за все эти годы. Но в 2012 году началась программа по поддержке тепличного хозяйства в России, и результаты уже налицо. Мы за это время построили порядка 415 гектаров, то есть ушли с точки 1780 до 2195. Это достаточно серьёзное движение вперёд с учётом того, что это очень капиталоёмкая отрасль, мы за эти годы инвестировали уже порядка 80 миллиардов рублей. Соответственно, увеличили объёмы производства.

И. И.: Это частные инвестиции?

С. К.: Безусловно. Были созданы экономически выгодные условия для того, чтобы эти инвестиции консолидировать и направлять в эту подотрасль сельского хозяйства. Безусловно, важным фактором являлось то, что это — самая импортозависимая подотрасль сельского хозяйства, потому что мы импортировали до 70% всех тепличных овощей в Россию. Сейчас эта пропорция снижается. Мы ежегодно прибавляем 70—80 тысяч тонн. В этом году мы планируем добавить 100 тысяч тонн с учётом того, что новые теплицы заработают на полную мощность. По такой позиции как огурцы у нас импорт в прошлом году сократился в два раза за счёт того, что мы нарастили своё собственное производство.

Так что люди вкладываются, строят эти современные теплицы и начинают выращивать огурцы в больших объёмах.

И. И.: А сколько в среднем процентов по огурцам, помидорам?

С. К.: Примерно одинаковая пропорция. В целом тепличных овощей мы ввозим в Россию 70%, а 30% производили сами. Сейчас эта пропорция сократилась, стала 40/60.

И. И.: 40% ввозим?

С. К.: 40% производим, 60% ввозим. Я надеюсь, что если у нас сохранятся все меры поддержки, существующие на сегодняшний день в рамках госпрограммы, и продлится эмбарго, то к 2020 году мы должны, как минимум, перевернуть это наоборот: 70% производить сами, а 30% ввозить.

И. И.: Это не очень медленно?

С. К.: Как вам сказать... В сельском хозяйстве ничего за один год не делается, как и в любой отрасли экономики. Для этого нужно построить тепличный комплекс, на это уйдёт минимум полтора года. Вложить нужно 200 миллионов рублей. Это очень капиталоёмкие объекты, и быстро это сделать невозможно. Но мы и так идём очень быстрыми темпами.

И. И.: По этим цифрам получается, что это началось ещё до санкций?

С. К.: Конечно. Мы сейчас имеем результат тех решений, которые были приняты ещё в 2012—2013 годах. Это позволило нам уже тогда начать проектировать эти новые объекты и запустить их как раз к тому моменту, когда у нас ввели эмбарго. Не знаю, совпадение это или нет. Но так получилось. Поэтому в целом мы идём нормально. Конечно, ситуация сейчас несколько усложнилась, девальвация рубля, с одной стороны, помогает нам, продукция становится более конкурентной. Но с другой стороны, девальвация и мешает нам работать, потому что значительная часть наших расходов, которые идут на строительство новых объектов, — это импортное оборудование, которое покупается за евро и доллары.

К сожалению, сейчас рост составил примерно 60% от того, что было 2—3 года назад по инвестиционным затратам на строительство одного и того же гектара теплиц или плодохранилищ.

И. И.: Получается, импортозамещение не до конца? И посадочные материалы тоже не наши?

С. К.: Да, мы за последние 20 лет растеряли всё, что могли растерять, и теперь нам приходится по крупицам создавать и собирать со всего мира.

Поэтому это очень серьёзная проблема в целом для сельского хозяйства, не только по овощам. Здесь необходимо усиливать работу, потому что быть всё время зависимым от импортных семян — это очень большие риски, в том числе для продовольственной независимости и безопасности. Представляете, если нам перестанут поставлять эти семена? Что мы будем делать?

И. И.: Конечно. Всё импортозамещение схлопнется.

С. К.: Да. Поэтому мы сейчас как раз и выступали с инициативой о том, чтобы нам осуществлять целевую поддержку селекционно-семеноводческих центров от государства. То есть научных центров, занимающихся гибридами семян, которые позволят нам импортозаместиться прежде всего в этом отношении.

И. И.: А остались центры?

С. К.: Остались. И энтузиасты остались. Это так называемая вавиловская коллекция, которую удалось сохранить общими усилиями. Недавно ещё тимирязевку отстояли всем миром. Но тем не менее есть и другие центры. У нас есть люди, которые этим занимаются всю жизнь, и, слава богу, они сохранили эти компетенции и знания, которые нужно передавать молодым поколениям.

И. И.: Получается, что если есть какой-то богатый человек, который может позволить себе вложить деньги в эти теплицы, он не будет вкладываться в научные центры. Государство должно поддерживать систему производства семян, то есть целая отрасль должна появиться.

С. К.: Должна быть создана система. Эта система существовала в Советском Союзе. Сегодня мы имеем отдельные составляющие этой системы. Чтобы вырастить нормальные семена-гибриды томатов и огурцов, многие наши производители используют в том числе плантации и землю в других странах, например, в Индии и Китае. Всё это выращивается в соответствующих климатических условиях, привозится сюда, а дальше поступает в специально построенные теплицы. То есть этот процесс занимает не год и не два. И здесь нам есть над чем работать. И эту проблему нам решить будет гораздо сложнее, чем обеспечить рост производства. Потому что это такой очень деликатный продукт, с ним нельзя нахрапом. Здесь нужно вкладывать очень аккуратно в то, что действительно создаст нам конкурентоспособный продукт на внутреннем рынке. Потому что предпринимателя не обманешь и не заставишь покупать некачественные семена, которые не соответствуют критерию "цена — качество".

И. И.: То есть всё это импортозамещение хорошо, но если партнёр перекроет канал поставки всего сопутствующего, то импортозамещение у нас махом и закончится. Это печально.

С. К.: К сожалению, да. Но тем не менее, мы оптимисты, мы привыкли решать проблемы. И результаты уже есть. Поэтому я думаю, что эту проблему с поддержкой государства мы тоже решим.

И. И.: По поводу теплиц. В Подмосковье начали строить большие тепличные комплексы. Насколько я понимаю, есть такая претензия, которая сводится к тому, что люди вкладываются, берут кредиты, а потом выясняется, что теплицы — это очень энергозатратное действо, для которого нужно много электричества, а оно очень дорогое. У нас что для сельхозпроизводителя, что для торгового центра одни тарифы, и они вынуждены строить эти газовые турбины, что требует дополнительных вложений и потом всё равно скажется на ценах и всём остальном. С этим что-то можно сделать?

С. К.: Проблема действительно серьёзная.

Несколько лет назад у нас была отдельная поддержка тепличных хозяйств, нам компенсировали стоимость электроэнергии. И даже существовал льготный тариф, приравненный к тарифу для населения. Потом эту льготу отменили, и мы сегодня платим за электричество столько же, сколько потребляет торговый центр или любое промышленное предприятие. Но в структуре наших затрат электричество занимает в десятки раз больше, чем в любой другой отрасли нашего народного хозяйства. И конечно, сегодня мы ставим вопрос о том, что электричество для тепличных комплексов должно быть дешевле. Тем более у нас сегодня в стране есть профицит электроэнергии, у нас многие мощности просто консервируются. А мы говорим о том, что давайте не будем консервировать, мы всё купим, дайте цену дешевле, чтобы продукция для наших потребителей тоже была дешевле.

И. И.: Сейчас к нам присоединятся наши коллеги из Лайфа. Лев Шагинян на связи. Приветствую!

Л. ШАГИНЯН: Здравствуйте! Вы уже многое успели обсудить, и у меня тоже есть вопрос к гостю. Если на российский рынок вернутся турецкие овощи и фрукты, цены упадут? И может ли это ударить по нашим производителям сельхозпродукции?

С. К.: 

Когда зимой вводились ограничения по Турции, мы находились в гораздо более сложном положении, потому что Турция занимала большую долю рынка: по овощам — 16%, по фруктам — 31%. Тогда тоже стоял вопрос: поднимутся цены или нет? Но могу вам сказать, что никакие опасения не оправдались, и на самом деле Турция была очень быстро замещена продукцией из других стран: Марокко, Ирана, Египта, Китая. На самом деле, ничего страшного не произошло. И самое главное, что цены, по данным Росстата, выросли в пределах инфляции. То есть фактически у нас есть очень серьёзный ограничивающий фактор — потребительский спрос. Даже если мы захотим поднять цены до 250—300 рублей за помидор или огурец, мы понимаем, что это сделать невозможно, потому что люди просто перестанут покупать их. Поэтому если мы говорим о Турции и возвращении продукции этой страны на российский рынок, думаю, что, наверное, изменится доля импортной продукции и распределения между странами-поставщиками, а в целом ситуация не поменяется.

Л. Ш.: Игорь, а скажи, пожалуйста, если турецкие помидоры вернутся на прилавки, ты их будешь покупать? Любишь их?

И. И.: Ни в коем случае. Но проблема в том, что на них ведь не написано, да?

С. К.: Хочу всем напомнить, что Турция была закрыта в том числе по той причине, что было обнаружено большое количество санитарных нарушений. Турция своим доминирующим положением очень активно пользовалась на рынке и начинала поставлять сюда не очень качественную продукцию. Создавались условия для недобросовестной конкуренции. Если они применяют какие-то запрещённые средства — химикаты, пестициды — а мы этого не применяем, то априори их продукция дешевле, лежит дольше, и её покупают в больших объёмах, чем нашу.

Л. Ш.: Большое вам спасибо!

И. И.: Помидоры — это самое распространённое, что мы можем ощутить на вкус и оценить качество. А вот гнилые лимоны, к примеру, и кабачки? Мы привыкли, что они долгое время поставлялись из Турции. На них тоже не написано, откуда они.

С. К.:

Потому что она выращивается здесь, быстрее доставляется до потребителя, у нас очень жёсткие требования по контролю качества безопасности со стороны надзорных органов, наших производителей легко вычислить и применить к ним санкции в случае нарушения. А иностранных поставщиков пойди найди ещё. Поэтому наши производители стараются никогда не нарушать этих требований, они действительно могут потерять всё из-за одной технической ошибки. Поэтому наша продукция априори всегда более качественная. Что касается лимонов, мы их не можем сами выращивать, но тем не менее это не отменяет необходимости соблюдения требований законодательства. Если у нас лимоны поступают из другой страны — Египта, Марокко — более качественные, то давайте лучше покупать эти лимоны, чем турецкие, которые действительно занимали значительную долю на нашем рынке, что создавало условия для некорректного поведения со стороны турецких производителей. Это создавало для них какие-то льготные условия для того, чтобы конкурировать на рынке. Мы говорим о том, что для всех должны быть одинаковые требования, тогда будет одинаковая конкуренция. Тем более, что у нас никакой тарифной защиты по овощам и фруктам фактически нет. По овощам таможенная пошлина составляет всего 11%. В мясе это 65,8%. Что касается кабачков, мы их импортируем в объёме всего 30 тысяч тонн, а производим 600 тысяч тонн. Это такой очень узкий сегмент, который может повлиять в незначительной степени на рынок только в зимний период, когда мы сами не можем их выращивать и хранить.

И. И.: То есть зимой — не наши, а в остальное время — наши?

С. К.: Да. Всегда найдётся покупатель даже на дорогую продукцию, но не надо из этого делать какую-то глобальную проблему. Кабачки у нас в больших объёмах народ потребляет летом, а зимой просто покупает переработанные.

И. И.: Хорошо бы, чтобы и зимой они наши были.

С. К.: Надо дальше работать и развиваться.

И. И.: "Зимой наши огурцы и помидоры буду покупать, турецкие — ни за что. Как выходить на производителя?" — спрашивает слушатель.

С. К.: Сегодня определить отечественная продукция или зарубежная можно только по упаковке. На плёночке обязательно написано, кто производитель и что это за продукт. Есть проблемы с тем, что просто лежит на полке. Вот это никак не идентифицируется.

И. И.: Спасибо. В студии был Сергей Королёв, президент Национального плодоовощного союза.