Мамонтов: "Семейные поправки" протащили враги России

И. ИЗМАЙЛОВ: В студии сегодня Аркадий Мамонтов, тележурналист. Аркадий Аркадьевич, приветствую! 

А. МАМОНТОВ: Добрый день.

И. И.: Давайте начнём с последних сообщений, связанных с Турцией. И вчера много их приходило, и сегодня. Потихоньку снимают торгово-экономические ограничения, туризм, Минтранс готовится к снятию ограничений по авиасообщению с Турцией. И много сообщений попадается в соцсетях, и мы вчера обсуждали, что налаживание сообщений поддерживаем, но в Турцию не поедем, и помидорки тоже пока покупать не будем. У Вас какое отношение к этому? Вы радуетесь, что происходит нормализация, или пока не стоило бы ездить туда отдыхать?

А. М.: Худой мир всегда лучше доброй ссоры, но я лично в Турцию не поеду. Смотрите, что творится в Стамбуле, в аэропорту Ататюрка. Три человека ворвались и перебили столько народу. Не факт, что это не повторится в Анталии и других туристических местах. Очень много людей, гигантские пространства отелей. Захватить какой-нибудь отель и устроить там кровавую баню для террористического интернационала сейчас, видимо, не представляется трудностью. И вряд ли там турецкие спецслужбы будут караулить каждого курортника. Там надо военное положение вводить, ставить по два БТР у каждого отеля и роту солдат. Это отдых, что ли?

И. И.: Так то же самое с Египтом.

А. М.: Это стратегия ИГИЛ, запрещённого у нас в России образования, — довести ситуацию до абсурда, до массового недовольства людей и перевернуть её в свою пользу. Это очень классная большевистская тактика, которая использовалась у нас в 1917 году. Мы присутствуем только в самом начале этой драмы, которая сейчас разворачивается.

И. И.: Как тогда, Вы думаете, будут развиваться события?

А. М.: Конечно, моё личное мнение, что Эрдоган загнан в угол, потому что у Турецкой Республики очень сильная зависимость от турбизнеса. Денег нет. Курдский фактор очень сильный. Восток Турции — это Курдистан. А война ожесточает сердца и заставляет людей, лидеров разных групп, действовать намного жёстче, намного активнее. И каждый будет преследовать свои цели. И может развернуться и полыхнуть внутритурецкая межнациональная гражданская война.

И. И.: Рановато говорить об отдыхе.

А. М.: Да, конечно, он извинился, мы сказали "хорошо, снимаем административные ограничения". Найдутся, может быть, смельчаки, которые захотят поставить свою голову на алтарь отдыха.

И. И.: Здесь тогда есть следующий момент, о котором фоном заговорили. Одно время говорили, что туризм, как и импортозамещение в сельском хозяйстве, — довольно хорошая отрасль, которой мы могли бы воспользоваться. И приходится слышать, что, например, в Сочи дорого, но у них что-то получилось сделать за эти годы благодаря Олимпиаде или ещё чему-то. А вот тот же самый Крым — по-прежнему дорого, по-прежнему взвинчивает цены на сезон. Понятно, что старая украинская инфраструктура, но мне вчера понравилось: "Почему бы не сделать безлимитное вино для тех, кто приезжает отдыхать? В отелях или ещё где-то". Там же действительно полно этого. В Крыму прекрасно развито виноделие. Это подстегнёт и отрасль, и такие вещи, которые связаны с сервисом. Или сейчас Турция с Египтом опять начнут оттягивать?

А. М.: Я не думаю, что у нас настолько бесшабашные люди, что они сейчас полетят в Турцию и Египет, где идёт война.

И. И.: Не знаю.

А. М.: Тогда мы просто — сверхуникальная нация, инопланетяне на Земле. Если миллионы людей массово полетят отдыхать туда, где стреляют.

И. И.: Одно время это было шуткой.

А. М.: Это было специальной маркетинговой шуткой. Что касается Крыма и Сочи, очень сложно быстро восстановить всё, что разрушалось в течение 2—2,5 десятка лет. Во-вторых, очень сложно поменять психологию людей, которые жили от сезона до сезона, и перенастроить их на туриндустрию, чтобы они строили новые отели, прокладывали дороги, вкладывали деньги, а не просто играли в дисконт. Это очень серьёзная история.

Например, Греф построил там шикарный отель "Мрiя", по-украински это "мечта". В Крыму. Я там был, когда проезжал мимо, — заходил, посмотрел. Это пятизвёздочный отель, турки, кстати, сделали. Но он один. Там есть ещё пара-тройка таких мест, но они закрыты, и они не такие массовые. А ведь таких мест надо построить много. Там в позднее советское время во время перестройки было брошено много объектов, которые являлись уже почти законченными крымскими санаториями.

Но это надо найти деньги, инвесторов, вложиться туда и сделать не просто санаторий, а сделать в хорошем смысле западный санаторий, дом отдыха, чтобы туда привлечь человека.

Потому что наш житель привык к качественному отдыху, и это хорошо. То есть мы сейчас не тратим деньги за койко-место в сарайчике на берегу моря, а тратим деньги на хороший номер в хорошем санатории, в хорошей гостинице и получаем достаточно хороший сервис. И это достижение страны. И это не касается только элиты общества или богатых людей, это касается очень многих людей, которые могут себе позволить съездить и отдохнуть в Турцию, в хорошую инфраструктуру. В Крыму надо сделать то же самое. Но здесь не обойтись без госинвестиций и без команды, которая бы взяла на себя риски и ответственность за развитие туристической индустрии в Крыму, получив при этом и полномочия.

И. И.: То есть действительно, для того чтобы это ускорить, надо что-то провести?

А. М.: Нужен свой иностранный тренер, который хорошо разбирается в турбизнесе. Может быть, это будет человек из Италии, или француз, или американец, или турок — не важно. Но человек, который будет, условно говоря, заместителем Аксёнова, но который сможет перенастроить работу всей туриндустрии Крыма под свой лад. Но это годы. Даже вчера, не знаю, читали Вы или нет, что Аксёнов вмешался в ситуацию в Керчи. Но это же смешно. Прошло два года. И мы все возмущались, что, когда приезжаешь к парому в Керчи, начинается стиральная доска в самом городе. Позорище. Там три километра, что, нельзя было сделать дорогу, расширить её? Председатель правительства был вынужден вмешаться и мэру Керчи сказать, что мы перенаправим деньги, вы стройте.

У нас чиновники-исполнители — нижнее и среднее звено — очень малопрофессиональны. Может быть, меня сейчас будут ругать, но я подразделяю их так. Где-то процентов 15 — это обычные хапуги и мошенники.

И. И.: 15 — это Вы очень оптимистично.

А. М.: Я исхожу из своего опыта общения.

Это такая мерзота в деловом плане, которая ничего не хочет делать, хочет только взять деньги с этого места, куда она пришла. От этих людей надо избавляться, увольнять их. Надо, чтобы были какие-то кадровые комиссии. У нас вся проблема в кадрах. В России очень мало хороших управленческих кадров.

И. И.: А где взять кадры?

А. М.: Во-первых, надо воспитывать, во-вторых — устраивать социальные лифты. Сейчас подросло поколение, у которого сильно развито чувство справедливости. Молодые люди, которые любят свою страну. Им 30—40 лет. Им надо давать возможность работать. И если им дать эту возможность, то они, конечно, поднимут нашу страну на недосягаемую высоту. Просто должно быть доверие к своему народу.

И. И.: За несколько дней арестовали Евгения Дода из "Русгидро", губернатора Белых, Федотова из РАО, чиновника из петербургского Росавтодора, полиция проверяет весь высший состав в Подмосковье. Это борьба с коррупцией на марше? Сейчас государство серьёзно показывает, в том числе и потенциальным инвесторам, что мы взялись и будем заниматься несмотря на все уровни? Или это какие-то точечные истории, которые говорят о разборках, кланах.

А. М.: У меня нет инсайта, чтобы я Вам сказал точно, что это серьёзная борьба с коррупцией, но мне кажется, что сама жизнь заставляет наши власти бороться с жуликами, потому что стране нужны деньги, надо поднимать технологии. Нужен технологический рывок. Ни один серьёзный человек с деньгами не придёт туда, где много коррупции. Я думаю, что это борьба. Никита Белых — либеральный губернатор.

И. И.: Либералы не верят, говорят, что не может быть. А главное — они говорят, что он не настолько идиот, чтобы брать наличные. Некоторые сообщения сводятся к этому.

А. М.: Да, но на руках-то краска была. Как она была? Что, насильно намазали?

И. И.: Краска есть на любых либеральных руках, как Вам кажется?

А. М.: Мне иногда во время работы в поле — на земле, на улице, когда разговор заходит о 90-х годах, задают вопросы: "Спросите у Чубайса, где наши "Волги"?" Вот и ответ на Ваш вопрос. Где наши недра, где наши "Волги"?

И. И.: Тогда перефразирую деликатно. На Ваш взгляд, стоило бы ночью посветить на пальцы Чубайса? Посмотреть, что там.

А. М.: Это другой уровень: свети-не свети, ничего не увидишь. Другой уровень действий. Вот у Никиты Белых на пальцах можно что-то обнаружить. Или у таких, как Никита Белых. А у Анатолия Борисовича обнаружить на пальцах очень сложно.

И. И.: А с другой стороны, все вспоминают Евгению Васильеву. Она стала индикатором. И мы помним историю с Хорошавиным. Но до конца отсиженных сроков по-прежнему нет.

А. М.: Мы же не знаем полный список действий, который наметила власть по борьбе с коррупцией. Не всё можно произнести вслух. Где-то шаг назад, где-то шаг вперёд, вправо, влево.

Я не знаю, может быть, я ошибаюсь, осенью посмотрим, что будет дальше. Но ощущение такое, что без укрощения наглой беспардонной дикой коррупции, этой гидры, у нас нет и не будет движения вперёд. У нас будет сжиматься пружина недовольства всё больше и больше. Как ни крути, но власть будет вынуждена реагировать на это всё больше и больше.

И. И.: Произошло ли какое-то идеологическое замещение сознания чиновника, что главная цель — это прибыль любой ценой?

А. М.: Сейчас уже это отходит на второй план, потому что, во-первых, многие наелись, а во-вторых, страх стал проявляться. Реально стали бояться, потому что можно ведь попасть. Вы обратили внимание на маленький нюанс? Помните Левиев — бриллиантовый мальчик? Как Вы считаете, лет 15—20 назад что было бы с этим мальчиком? Ничего.

И. И.: Вы имеете в виду 90-е?

А. М.: Начало 2000-х, лет 12—15 назад, что было бы с этими орлами, сыновьями из "ЛУКойла", которые устроили это? Что было бы с другими, которые катаются и хулиганят? Их начали прессовать, потому что это наглость, презрение к людям и вседозволенность. А кто в этом виноват? Родители. Которые сумели заработать миллиарды, но не сумели в голову ребёнка вложить то, что, например, вкладывают американские или японские миллионеры своим детям. Или южно-африканские. Я со многими встречался и разговаривал. Что ты, сынок, должен вести себя скромно. Большие деньги обязывают к самодисциплине, как и оружие обязывает мужчину к самодисциплине. А не так, что вести себя ужасным образом. А Вы обратили внимание, что раз эти богатые родители не могут своих детей воспитать, то их сейчас воспитывает государство? Или вот этого прохиндея, который на Арбате приклеил номер АМР77, который являлся пятым, третьим советником у мэра Москвы, который просто позорит московскую власть? Я бы на месте Собянина, или кто там руководит этим делом, закатал бы этого разгильдяя, который вёл себя как последний хам. Князь такой — приехал на Арбат и ему надо проехать, разбегайтесь весь. Статью надо переделать в более жёсткую. Он напал на девушку, сломал телефон, всё это зафиксировано. И надо его привлечь ко всей ответственности по закону. Чтобы неповадно было другим. Из этих маленьких мелочей складывается структура наведения порядка в стране и обществе. Чтобы люди, у которых много денег, имущества, которые обладают каким-то влиянием и властью, понимали, как себя вести.

Хамы, которые не приучены к нормальному поведению. Если у тебя много денег, надо вести себя тише воды, ниже травы. Полные люди так себя ведут.

И. И.: Этим ли объясняется опрос о том, что у нас расслоение между бедными и богатыми дошло до того, что богатые стали раздражать граждан России вдвое больше? Сравнивают тоже с показателями 90-х годов. И почти половина опрошенных оценили ситуацию как очень сильно неблагополучную в отношениях между бедными и богатыми. Говорят, что напряжённость в этих отношениях очень сильная.

А. М.: Очень сильная.

И. И.: И она растёт, к сожалению.

А. М.: Да, и сейчас власти пытаются снять. Сейчас будут богатых — этих мальчиков, девочек, отпрысков, которые ведут себя нагло, которые раздражают массы людей, — очень сильно прессовать.

И. И.: Но богатые у нас всё равно становятся богаче, а бедные — беднее, как мы видим в связи с последними экономическими событиями.

А. М.: Это уже другой вопрос. Вам надо Хазина пригласить сюда. Он всё расскажет. Я считаю, что надо просто больше заниматься экономикой и внутренними делами. Я не профессионал в этом смысле, но я считаю, что надо делать так, как Рузвельт делал, — строить больше дорог, предприятий. Деньги вкладывать, чтобы не пальмовое масло использовали, не снабжали экономику Малайзии, Индонезии, а свою экономику поднимали. Это нужно делать.

И. И.: Антикоррупционные, или так называемые антитеррористические поправки Яровой, — которые наделали шума в последнее время. И вообще много скандальных поправок вышло в последнее время. Совфед принял вчера 160 новых законов. Вы считаете, что это нормально? Практически все были единогласно, за исключением ювенальных. 

А. М.: Насчёт ювенальных — я, конечно, против.

И. И.: А что делать? Перед Вашим приходом было сообщение от интернет-правозащитника Мариничева. Он говорит, что потребуется 5 триллионов рублей на то, чтобы создать инфраструктуру хранения данных нас с вами. Всё, что мы говорим по телефону, должно быть записано, сохранено на сервере. Все сообщения, все фотографии, фильмы, просмотренные вами в Интернете — всё должно храниться. Говорит, что это ляжет на абонентов, никто ни с кем не посоветовался. А депутаты тоже знают, что они делают.

А. М.:

Они действовали из лучших побуждений, они хотят обезопасить себя в наш технологический век от терроризма и его проявлений. Другое дело, что, на мой взгляд, такие законы должны не приниматься в конце сезона, а должны быть чётко продуманы и надо учитывать опыт технологически развитых стран — тех же американцев, французов, англичан, японцев. Надо оттуда брать. Например, в Штатах существует гигантские дата-центры, в Google зашли один раз — и ничего из него не исчезает. Зачем принимать такие законы, чтобы увеличивать цену СМС-сообщений и мобильных переговоров в несколько раз? Просто надо было это продумать. Борьба с терроризмом — это незаметная меткая штука. Нет терактов — и народ счастлив, и никто не знает, как это происходит. И там же тоже надо работать.

И. И.: У Вас вышел большой фильм по пальмовому маслу. Не в первый раз в нашей стране об этом идёт речь, и ничего не меняется. Первый вопрос: почему в нашей стране проводятся эти закрытые совещания, которые были показаны на уровне и в том числе с участием министерств, представителей министерств, которые, казалось бы, не должны заниматься такими проблемами? На эти совещания не допускаются средства массовой информации и федеральные государственные телеканалы, которые отражают жизнь государства и государственную деятельность. И второй вопрос: что тут за лобби? Это та самая коррупция?

А. М.: Да.

И. И.: И Вы вставляли в свой фильм фрагмент, где президент говорил о том, что, если не хотите, чтобы вводили акцизы, вы тогда добровольно пишите об этом, информируйте. И не происходит ни того, ни другого.

А. М.: Тут должна подключаться общественность, а не только один президент, который говорит за всё. Люди должны тоже включаться, а не только жаловаться на плохую жизнь и на плохие продукты. Дело в том, что за всю нашу современную историю сформировался очень сильный класс таких торговцев — людей, для которых Россия — это территория бизнеса, а не отечества. И они имеют гигантское влияние во власти. А власть же не одна, она разносторонняя. И на этом совещании, о котором Вы упомянули, представитель министерства говорил, что нет цистерн. А ему в ответ: ладно, что там, так будем возить.

И. И.: Просто поясним, что пальмовое масло перевозят в цистернах из-под нефти.

А. М.: У нас одна единственная компания, не буду называть откуда, чтобы меня не обвинили, которая придерживается европейских технологий, — это нержавеющая сталь, это вычищено, это контроль. Пальмовое масло само по себе, если в маленькой пропорции добавлено, — не вредно. Но если оно в гигантских объёмах добавляется и если вместо молока мы пьём пальму, вместо масла мажем на хлеб пальму, и хлеб — пальма, это уже, конечно, вредно. Причём везут в танкерах, куда наливали нефть. Как оно хранится, а потом его привозят сюда, потом его рафинируют. Но в чём его перевозят и как это моется? Недаром у меня в программе, в нашем фильме, человек из чистой компании говорит, что "к сожалению", прибыль на первом месте. Главное — продать, получить огромные объёмы денег.

И. И.: Значит, идеология никуда не ушла, мир чиновников не изменился.

А. М.: Нет, конечно. Её надо выкорчёвывать, с ней надо работать.

И. И.: А чем её заместить, если идеалы — это прибыль, доллар, всё что угодно, а не какие-то смыслы — ни родина, ни отечество.

А. М.: Страхом и ответственностью. Если человек добровольно не приучается к социальной ответственности в бизнесе, получающем много денег, гигантскую 400% прибыль в России, надо его заставить, чтобы он вспомнил, что такое социальная ответственность.

И. И.: А депутаты, которые за это голосовали, они что?

А. М.: Депутаты тоже люди, и люди разные. Может быть, ещё придётся сделать такие фильмы — я не знаю. Я всего лишь журналист, и у меня нет депутатских полномочий. Я не могу принимать законы.

И. И.: У нас говорит президент, средства массовой информации, у нас бьётся общественность, например родительская, по поводу ювенальной юстиции. Путин говорил: "У нас не будет ювенальной юстиции". Родительская общественность — четверть миллиона живых подписей. Люди ходили и искренне собирали подписи по всей стране, сдали их президенту, президент сказал: не будет ювенальной юстиции. И Государственная дума в лице депутата Крашенинникова протаскивает эти поправки. И вчера Совет Федерации их принял. Ни по одному вопросу, кроме поправок Яровой, не было таких баталий вчера.

А. М.: Выборы у нас 18 сентября. Избиратели должны не просто приходить на избирательный участок и под весёлую музыку черкать, а ответственно подходить к своей жизни. Кто голосовал за эти ювенальные законы? Депутат Крашенинников? Кто ещё?

И. И.: Это уже сенаторы — Ковитиди, Петренко.

А. М.: Но жители Севастополя пускают завод от Ковитиди.

И. И.: Она — сенатор от Крыма.

А. М.: Хорошо, жители Крыма, отзовите эту Ковитиди и всё, раз она голосовала за ювенальные поправки. Если вводится такая норма, что родной человек шлёпнул ребёнка, убив комара, или вообще шлёпнул — дети есть дети — значит, тебе два года. А если чужой дядька его отлупил, ему штраф и до свидания. Это же абсурд. Это что такое? Напоминает 98-й год, когда я делал в начале 2000-х серию фильмов про педофилов. Кстати, Крашенинников тоже там где-то крутился. Это педофильское лобби, которое крутится во власти, никуда не делось. Они все там. Просто они, жулики такие, мимикрируют. Сейчас они все — патриоты. Они летом протащили в Думе поправку о том, чтобы снизить возраст согласия для секса с ребёнком с 16 лет до 14. Голосовала вся Дума единогласно, кроме одного человека. Из партии "Яблоко" один мужик проголосовал против. КПРФ даже проголосовали за этот закон. Мы запись эту нашли. Человек вышел на трибуну и сказал: "Что вы делаете? Вы детей отдаёте на распыл извергам, уродам, идиотам, которые изнасилуют десятки тысяч наших маленьких детей".

И. И.: А теперь Беляков или ещё кто-то говорят, что это невозможно, что сделать с педофилами. Прошло десять лет. Вчера тоже говорили: "Что вы делаете, вы превращаете Россию в Финляндию, в которой забирают детей".

А. М.: Жуть что происходит. И в конце концов мы с Тимуром снимаем педофила. Ловим его и спрашиваем: "Ты что, сволочь такая, делаешь?" А педофил говорит: "А что, мне сказал этот главный у них, что закон приняли такой, теперь с 14 можно". Здесь будет то же самое. Это диверсия. Это страшнейшая подстава под общество, которая вызовет раздражение у массы людей.

Это большая игра с огнём. Мне кажется, надо трижды подумать. И вообще этот закон нельзя принимать. Это протолкнули. Такая проверка — скинули, авось прокатит. Нельзя это делать, это ужасно опасно. Это разрушение семьи и общества. Я считаю, что это пятая колонна — агенты глобалистов, которые хотят уничтожить Россию как страну, её устои и традиции. Что же мы тогда говорим про традиции, а сами втаскиваем такое? Сплошное лицемерие.

И. И.: История с Павлом Астаховым, которая началась после озера.

А. М.: Это те же строки из одной песни: Павел Астахов — удивительный, добрый, честный человек, очень любящий страну и детей. Он верующий, совестливый. Я с ним встречался несколько раз, обсуждал работу. Это человек чести, это главное. И он государственник. Человек, которых в России не очень много.

И протаскивают — то педофильские законы, то ювенальные, то на Павла Астахова наезжают. Причём выхватывают из контекста строчку и обрабатывают её. Они поступают как Геббельс в своё время — гитлер-пропаганда. 

И. И.: Я хотел затронуть вчерашние заявления Шойгу. Речь шла о Балтфлоте и о том, что к нашим границам приближается НАТО. И это говорит министр обороны — это не политолог, не депутат. И сегодня президент на встрече с нашими дипломатами и послами тоже сказал, что положение дел в мире, "как вы знаете, далеко от стабильного и становится всё менее предсказуемым. Избежать опасных срывов неконтролируемого развития ситуации можно только на основе диалога и взаимодействия. Но диалог, как мы видим, не совсем получается. Необходимо продвигаться к формированию более справедливого миропорядка". Последовательно стоит на этом Россия. Насколько, на ваш взгляд, события таковы? За последние десятилетия наше внимание не притупилось? Не перестали мы чувствовать остроту ситуации? Мы — я имею в виду народ. Потому что говорит министр обороны, говорит Верховный главнокомандующий о том, что вообще ситуация в мире очень опасна. Что-то надо нам всем вместе делать? Как-то мобилизоваться и реагировать на вызовы, которые сейчас стоят?

А. М.: Мы всегда мобилизованы, у нас народ такой.

И. И.: Не расслабляемся?

А. М.: Да, нам расслабляться особо некогда. Ну что тут скажешь: будет война, значит, будем воевать. Но я думаю, что американцы любят своих детей, хотят жить. Любят покушать, любят бегать по утрам. У них сейчас выборы. Зачем им? Война — это взаимное уничтожение. 15—20 минут, ну полчаса — и вся война закончится. И будет радиоактивный пепел.

И. И.: А здравомыслие не иссякло, как Вам кажется?

А. М.: Нет.

Хаотичное броуновское движение, где каждый действует исходя из своих интересов. И всегда надо показывать свою силу, чтобы тебя уважали и знали, что тебя трогать не надо: опасно. И ты погибнешь тоже, если тебя тронешь. Мы сейчас это показываем. Другое дело, что к нашим границам всё ближе и ближе приближается инфраструктура НАТО, хотя нам обещали, что этого не будет. Мы задаём вопросы, но ответов на это нет. Говорят, что надо упрекать Украину и так далее.  А что нам упрекать? Не мы это всё начали. Но я не думаю, что у нас сейчас 39-й или, не дай бог, 41-й год пока. Не думаю, что мы дошли до красной черты, хотя кто знает. Ведь красная черта может проявиться в любой момент. Сейчас её нет, а завтра она уже проявилось. Как в кризис 1962 года между Россией и Америкой из-за Кубы. Я тогда родился. Тоже было всё здорово. Стояли буквально в минутах от нажатия кнопки.

И. И.: Да, но эксперты говорят, что тогда всё-таки были какие-то красные линии. Работали красные телефоны, диалог был.

А. М.: Сейчас тоже работают.

И. И.: Ну, дай бог. Примем звонки. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, меня зовут Николай. Слушаю я Вашего гостя, а к чему передача-то была? Показал он, что торгаши возят за копейки какой-то силос, травят народ, а дальше-то что? Явно, что никаких мер в государстве принято не будет. И второй вопрос, ваш гость на войну сам в первых рядах добровольцем побежит записываться в военкомат?

А. М.: Перед нами хороший мальчик, молодой, но инфантильный очень. Зачем показали? Давайте не будем показывать, давайте будем показывать только концерты, фильмы, сериалы, а о проблемах не будем показывать. Посмотрел фильм — если не нравится, что тебя силосом кормят, включи мозг, создай общественную организацию, иди и выступай против. Второй вопрос, по поводу добровольцев — да, пойду, конечно, если на страну нападут. А он не пойдёт, что ли?

И. И.: Все пойдут.

А. М.: Вот и всё. Глупый вопрос.

И. И.: Срочное сообщение. Министр Никифоров заявляет: "Реализация антитеррористического пакета потребует от операторов затрат в сотни миллиардов рублей. Связь может подорожать на 300%. Минкомсвязь предложит поправки в антитеррористический пакет, который Дума сможет принять осенью". Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, у меня вопрос по поводу фильма относительно пальмового масла. Я являюсь специалистом по жирам последние восемь лет. Не является ли та ситуация, которая показана, чем-то заказным? Потому что 80% изложенного, мягко говоря, вызывает сомнения.

И. И.: Давайте по сути. Кому выгодно заказать? Пальмовое масло, в объёмах, которые идут в Россию, — это не секрет.

СЛУШАТЕЛЬ: У нас есть две корпорации, которым это выгодно: корпорация "Союз" и "Экко", которые являются производителями жиров и которые заказали очень дорогостоящее оборудование. По сути, замена пальмовому маслу — гидрогенерированное растительное масло, то есть подсолнечное, рапсовое или соевое, которое в разы вреднее, чем пальмовое.

И. И.: А можно, чтобы молоко и молочные продукты были только из молока?

СЛУШАТЕЛЬ: Можно, но это будет слишком дорого для наших потребителей.

А. М.: А вопрос-то в чём?

СЛУШАТЕЛЬ: Вопрос в том, что всегда интереснее иметь несколько альтернативных точек зрения и приглашать экспертов из реального сектора. И не являются ли такого рода передачи показывающими только одну сторону медали, лоббирующими какие-то интересы?

А. М.: Не знаю, надо внимательно смотреть фильм, прежде чем говорить. Вы так сказали, как будто я лоббировал интересы этих компаний. Речь шла о том, что пальмовое масло ввозят в страну бесконтрольно, без контроля его качества. И возят его цистернами, в которых перевозили нефть. Что у нас нет специализированных цистерн, у нас нет контроля над заводами, которые производят якобы творог и молоко. Вспомните завод Бобынина. Вы технолог, насколько я понимаю. Вы согласны, чтобы завод Бобынина назывался молочным заводом и выпускал творог из пальмового масла, где нет ни капли молочного жира? А творожный продукт по техническим условиям — это 50% молочного жира, 50% растительного.

И. И.: Аркадий Мамонтов, тележурналист, был у нас в гостях. Ждём Вас ещё. Спасибо.

А. М.: Спасибо.