Военный эксперт: РФ может контролировать воздушное пространство стран НАТО

И. КОРОТЧЕНКО: Здравствуйте, друзья. Приветствую всех, кто сейчас слушает программу «Генштаб». Хочу представить нашего сегодняшнего гостя —  член экспертного совета коллегии военно-промышленной комиссии Российской Федерации Виктор Иванович Мураховский. Виктор Иванович, здравствуйте.

В. МУРАХОВСКИЙ: Добрый вечер.

И. КОРОТЧЕНКО: Хотел бы поговорить сегодня про те оценки, которые делают зарубежные военные специалисты, в частности, из Соединённых Штатов Америки и стран НАТО. Суть их заключается в том, что Российская Федерация за последние годы совершила стремительный рывок вперёд в области разработки перспективных средств ведения вооружённой борьбы. И в частности, сегодня ситуация складывается таким образом, что Россия де-факто уже может контролировать значительную часть воздушного пространства в сопредельных с нами странах-членах НАТО, с помощью своих новейших разработок в области противовоздушной и противоракетной обороны. Хотя не приводятся какие-либо подробности, мы прекрасно понимаем, что исходя из тактико-технических характеристик новейших зенитных ракетных систем, очевидно, речь идёт о той технике ведения вооружённой борьбы, которая серийно поступает в войска Западного военного округа, который непосредственно граничит с НАТО. И речь, очевидно, идёт о новых перспективных системах — таких как С-400 и С-300В4. Виктор Иванович, как Вы оцениваете эти заявления, которые сделаны сегодня на Западе. Что это такое? Констатация  реального состояния дел, когда мы добиваемся практического паритета с НАТО, в частности, в области защиты воздушного пространства? Или это попытка напугать западных налогоплательщиков и выбить новые ассигнования на гонку вооружений?

В. МУРАХОВСКИЙ: Я так понимаю, что, прежде всего, речь идёт о заявлении главнокомандующего ВВС США в Европе. Поскольку это военнопрофессиональный уровень, а не политический, я думаю, что он констатировал реальное положение дел сегодня в области авиации и воздушно-космической обороны. Я подчеркну, что генерал обращал не слишком много внимания на авиацию, он говорил о том, что на настоящий момент у России имеются средства, позволяющие существенно затруднить доступ американской и НАТОвской авиации в определённые районы. И, кроме того,  он действительно сказал о том,  что Россия сегодня имеет возможность контролировать воздушное пространство граничных с ней стран НАТО на глубину нескольких сотен километров. То есть генерал сказал о тех фактах, которые реально существуют.

Мы знаем, что сейчас осуществляются серийные поставки по несколько полковых комплектов зенитной ракетной системы С-400 в год. Всего по госпрограмме вооружения в период до 2020 года в войска должно быть поставлено 56 дивизионов таких систем. Кроме того, должны быть поставлены системы С-300В4 – мобильные, на гусеничной тяге, способные в кратчайшие сроки развёртываться на любых операционных направлениях, а также имеющие возможность противоракетной обороны оперативно-тактического уровня.

Также на выставке «МАКС» была представлена система средней дальности действий — это «Витязь»,  С-350. И не секрет, что идёт разработка системы ВКО следующего поколения — С-500. Учитывая, что помимо самих огневых средств, в том числе и дальней ракеты, выпускается целое семейство радиолокационных станций нового поколения, например, семейство «Небо»; а также учитывая развитие загоризонтных радиолокационных станций, некоторые из которых уже введены в строй; учитывая ввод в строй в высоком темпе станций высокой заводской готовности систем предупреждения о ракетном нападении, можно сказать, что в России воссоздаётся комплексная эшелонированная и эффективная система воздушно-ракетной обороны.

И. КОРОТЧЕНКО: 90-е годы были достаточно тяжёлыми для нашей оборонки. Как Вы считаете, свидетельствует ли потенциал России в области разработки перспективных новейших зенитно-ракетных систем и зенитно-ракетных комплексов о том, что этот кризис был не только успешно преодолён, но и обозначились принципиально новые рубежи и достижения, которые находятся на уровне даже не лучших мировых аналогов, а зачастую превышают эти аналоги и показатели западных зенитно-ракетных систем и комплексов? В частности, есть ли достижение в том, что произошла концентрация ресурсов? Понятно, что созданы крупные оборонно-промышленные холдинги, и в частности «Алмаз-Антей» интегрирует все предприятия, КБ, институты, которые занимаются решением конкретно этих задач.

В. МУРАХОВСКИЙ: Да, несомненно, 90-е годы сказались очень плохо, в том числе и на развитии систем противовоздушной и воздушно-космической обороны. Но я напомню, что, например, тактико-техническое задание системы С-400 было выдано министерством обороны ещё во второй половине 1980-х годов. И этот провал в 90-е годы существенно затормозил её развитие и принятие на вооружение. Сейчас этот отрыв преодолён, система находится в серии, на неё есть очередь из зарубежных покупателей. Во многом такой успех достигнут благодаря концентрации ресурсов в нескольких крупных оборонных холдингах. И что касается воздушно-космической обороны, это, прежде всего, концерн ВПО «Алмаз-Антей». Но кроме того не будем забывать, что в этот концерн входят и  предприятия, которые непосредственно в ВПО не работают. Например, тульская «Стрела» разрабатывает системы разведки для ракетных войск артиллерии и сухопутных войск. Это тоже очень важная задача, которую решает и «Стрела», и концерн в целом.

Также есть задачи развития перспективных систем ВПО. И здесь мы сталкиваемся с проблемой импортозамещения, поскольку в системах воздушно-космической обороны, насыщенных электроникой, широко используется зарубежная электронная компонентная база. К сожалению, до сих пор целевые программы по развитию отечественной электронной компонентной базы не выполнялись полностью. Они шли со значительными отставаниями и задержками. Сейчас на это обращено более пристальное внимание, разработана программа с конкретными сроками, номенклатурой изделий и прочим параметрам, которая должна выполняться нашими предприятиями по импортозамещению в области электронной компонентной базы. Если мы успешно решим эту задачу, это самым позитивным образом отразится не только на системах воздушно-космической обороны, а на всём нашем вооружении военно-специальных средств.

И. КОРОТЧЕНКО: Известно, что концерн «Алмаз-Антей» строит два новых завода в Поволжье. Одни из них будет впервые за постсоветское время построен с нуля. Будет налажено серийное производство системы С-400, на которую, как Вы сказали, уже стоит очередь из зарубежных заказчиков, но нам важно отдавать их и в нашу российскую армию, плюс система С-500. Второй завод будет заниматься выпуском зенитных управляемых ракет различного класса.  Как вы считаете, новое производство – это не только технологии, но, очевидно, и качество в сборке, в производстве, в том, что такая техника действительно требует лучшего оборудования?

В. МУРАХОВСКИЙ: Совершенно верно. И, кроме того, там очень большой объём контрольно-испытательного оборудования. Такой комплекс обязательно обеспечен технологически подготовленными кадрами. Он  действительно способен повысить качество выпускаемой продукции, возможно, продлить гарантийные сроки, назначенные сроки службы. Учитывая принятую сейчас тенденцию, что зенитные ракеты хранятся в транспортно-пусковых контейнерах, мы можем надеяться, что гарантийные и назначенные сроки будут существенно превышать то, что делалось в советское время. В этом случае также обеспечивается надёжная работа таких систем в любых географических и климатических условиях.

И. КОРОТЧЕНКО: Виктор Иванович, скажите, пожалуйста, по линии военно-промышленной комиссии какое значение уделяется развитию современных систем, которые являются основой огневых и информационных подсистем воздушно-космической обороны России.

В. МУРАХОВСКИЙ: Приоритетность направлений работы военно-промышленной комиссии и выполнения программ, заложенных в госпрограмме вооружения, определена при утверждении этой госпрограммы вооружения президентом России. И область воздушно-космической обороны как раз относится к одной из самых ключевых и приоритетных. В перечне приоритетов, проставленных президентом, на первом месте – космос, затем идём ПВО, авиация, и так далее. Поэтому выделяются достаточные средства как на серийное производство опытных образцов, так и на разработку перспективных. Идёт развитие полигонов, на которых проходят испытания, а это очень немаловажный фактор. Идёт развитие контрольно-испытательного оборудования, как на предприятиях, так и на полигонах. И должен сказать, что вопросы создания современных систем ВПО всегда находятся в центре внимания в военно-промышленной комиссии, и в частности нашего экспертного совета. И хочу отметить, что эта работа не связана с цикличностью и периодичностью, она проводится постоянно. Это ежедневная работа военно-промышленной комиссии. И мы видим, что пока планы, заложенные госпрограммой вооружений, успешно реализуются. На сегодняшний день задача иметь 30% современных вооружений к исходу 2015 года в войсках воздушно-космических сил России уже перевыполнена. В целом сейчас речь идёт о параметре 38–43% от общего объёма.

И. КОРОТЧЕНКО: Вы упомянули, что стоит очередь из зарубежных заказчиков, в частности, на систему С-400. Известно, что первый контракт уже заключён. Этой страной стал Китай. Как Вы думаете, почему всё-таки Китай, несмотря на то, что в этой стране происходит бурный рост оборонно-промышленного комплекса, предпочитает в области закупки систем ПВО закупать российские ПВО, в частности, С-400.

В. МУРАХОВСКИЙ: Китай делает свои системы ПВО, но по своим параметрам они уступают даже тем системам, которые были произведены ещё в Советском Союзе, а закупались в новейшее российское время. Не секрет, что Китай создал аналог советской системы С-300ПМУ. Он представлял его на тендере, который проводила Турция для закупки систем ПВО дальнего действия. Но по своим параметрам он не удовлетворил требования турецких военных. Понятно, что развитие систем ПВО требует очень большого научно-технического задела. Невозможно сегодня вложить 10 миллиардов долларов, а уже через год получить систему нового поколения. Этот опыт накапливается десятилетиями, научные школы выращиваются десятилетиями. Производственные и технологические кадры накапливаются десятилетиями, вообще накапливается опыт работы с такими сложнейшими системами. Это же не просто одна ракета, одна база, один радиолокатор. Это система, комплекс – всё должно быть увязано, не мешать друг другу и эффективно работать в единой связке. Такого опыта у Китая пока нет. Я считаю, что таким уникальным опытом в области систем воздушно-космической обороны на сегодняшний день обладает только Россия. Если мы посмотрим на другие страны, ни у кого нет предложений по всей номенклатуре систем ПВО — от переносного зенитно-ракетного комплекса и до систем ПВО дальнего действия и систем противоракетной обороны. Да, по отдельным направлениям у кого-то есть удачные разработки, но всей номенклатуры не производит никто, за исключением России.

И. КОРОТЧЕНКО: Очевидно, это связано с тем, что после появления атомного оружия у США единственным способом его доставки к целям – на территории СССР, а Советский Союз был прямым противником США в годы холодной войны, были стратегические бомбардировщики. И очевидно, что внимание, которое уделяли Сталин и Берия развитию этого сегмента оборонной промышленности и создания ПВО Москвы, и позволило вырастить эту школу, создать предприятия, запустить всю технологическую цепочку.

В. МУРАХОВСКИЙ: Это одна из причин, особенно в развитии систем дальнего действия. Но также надо иметь в виду, что совокупная численность военно-воздушных сил НАТО и СССР всегда были не равны. НАТО всегда превосходило нас по количеству и тактической авиации, и дальней бомбардировочной авиации. Поэтому мы были вынуждены развивать и сегмент войсковой противовоздушной обороны. Ведь мы создали уникальные мобильные комплексы, которые действуют в походных и боевых порядках войск. Достаточно вспомнить такой ЗРК «Куб», до него был «Квадрат», «Оса», «Тунгуска», «Шилка» и другие системы, которые пользовались спросом во всём мире и отлично зарекомендовали себя в реальных боевых действиях. Надо сказать, что это направление тоже развивается. Концерн ВКО «Алмаз-Антей», например, уже заявил о том, что скоро мы увидим зенитную ракетную систему нового поколения — «Бук-М3».

И. КОРОТЧЕНКО: Известные уже какие-то технические характеристики? Чем «Бук-М3» будет отличаться от «Буков» предшествующего поколения?

В. МУРАХОВСКИЙ: Главное отличие будет в том, что ракеты на этом образце вооружения будут располагаться в транспортно-пусковых контейнерах. Причём их боезапас на пусковой установке увеличился до 6 единиц. Известно, что будет реализован принцип не только противовоздушной, но и противоракетной обороны, имеется в виду борьба с оперативно-тактическими ракетами. И в целом развивается вся система. Будет новый радиолокатор, повысятся возможности досягаемости как аэродинамических, так и баллистических целей по высоте, по дальности. А тот комплекс, который до этого был – всепогодный, всеракурсный – это даже не обсуждается. Все эти параметры он сохранил.

И. КОРОТЧЕНКО: Если можно, поясните отличия – почему есть С-400 и С-300В4? Казалось бы, две системы, но разная номенклатура вооружения и разная кооперация, хотя и в рамках единого концерна «Алмаз-Антей».

В. МУРАХОВСКИЙ: Комплекс С-300В создавался для войсковой ПВО. Это фронтовое звено зенитно-ракетной бригады, которые должны были прикрывать штабы фронтов, штабы войсковых объединений, важнейшие узлы связи, и сопровождать войска, в том числе при выдвижении к переднему краю из глубины, например, на марше. В том числе при развёртывании в оперативное построение и в боевые порядки. То есть это мобильный комплекс на гусеничной базе с высокой проходимостью, способный перемещаться вне дорог совместно с танками, ПМП и другими гусеничными и колёсными машинами высокой проходимости. Также он отличается тем, что он развёртывается в кратчайшие сроки на абсолютно неподготовленных позициях, сходу, буквально за несколько минут. И будет готовым к боевой работе. И, кроме того, радиолокационные комплексы и ракеты изначально были специализированы и заточены, в том числе, на борьбу с баллистическими целями. В том числе, с оперативно-тактической ракетой «Першинг-2». И он эти возможности в полной мере сохранил и в своей новейшей модификации В4.

А С-400 – это, прежде всего, объектовое ПВО, это прикрытие важных промышленных, государственных объектов, объектов государственного управления – мостов, узлов дорог, железнодорожных станций и естественно, позиционных районов. Например, районов ракетных войск стратегического назначения. Этот комплекс тоже мобильный, он на колёсной базе, и для него предпочтительнее перемещаться по дорожным путям. И развёртывание желательно осуществлять на хотя бы немного подготовленных заранее позициях. Но сказать, что он по своим характеристикам в чём-то уступает С-300В4 сейчас уже тоже нельзя. Оба комплекса сейчас могут использовать единые ракеты.

И. КОРОТЧЕНКО: А как у нас Москва прикрыта этими новыми зенитно-ракетными системами?

В. МУРАХОВСКИЙ: В Московской зоне противовоздушной обороны расположено несколько дивизионов в составе нескольких частей — дивизия противовоздушной обороны, которая прикрывает Москву от угроз со стороны аэродинамических целей. А также известно, что Москву прикрывает единственный район противоракетной обороны, который предназначен для борьбы с баллистическими целями и имеются в виду межконтинентальные части баллистических ракет.

И. КОРОТЧЕНКО: Это система ПРО Москвы?

В. МУРАХОВСКИЙ: Да, это система противоракетной обороны Москвы. В этом смысле Москва сейчас является самым защищённым регионом Российской Федерации.

И. КОРОТЧЕНКО: Но и в целом, наверное, не только Москва, но  и весь центральный промышленный район?

В. МУРАХОВСКИЙ: Центральный промышленный район и некоторые другие важнейшие объекты,  расположенные здесь.

И. КОРОТЧЕНКО: Виктор Иванович, как Вы считаете, какими обстоятельствами были определены решения по разработке зенитно-ракетной системы пятого поколения С-500. Для чего она предназначена и каковы её тактико-технические характеристики и возможности?

В. МУРАХОВСКИЙ: Что касается тактико-технических характеристик, то вопрос не по моей зарплате. Это пока секретная информация. Но это система нового поколения, она универсальна. Это система и противовоздушной и воздушно-космической обороны в одном лице. Она будет оснащена огневыми зенитными средствами различного предназначения. В том числе и теми, которые будут способны бороться с баллистическими целями в ближнем космосе.

И. КОРОТЧЕНКО: Прямой кинетический перехват?

В. МУРАХОВСКИЙ: Один из вариантов предусматривает, в том числе, и прямой кинетический перехват. Имеется в виду противостояние различных систем в рамках американской программы быстрого глобального удара. Не секрет, что эта программа предусматривает, в том числе, применение межконтинентальных баллистических ракет в обычном снаряжении, а также применении гиперзвуковых летательных аппаратов и ударных средств гиперзвукового класса. Наша система С-500 должна уметь бороться с такими гиперзвуковыми целями. На самом деле, мы уже знаем такие гиперзвуковые цели. Например, скорость боевой части оперативно-тактической ракеты на конечном участке её траектории составляет до 3–4 километров в секунду. Межконтинентальная баллистическая ракета – это уже 5–7 километров в секунду. И перед системой С-500 поставлена задача успешно поражать эту номенклатуру целей, а также традиционную номенклатуру целей – аэродинамические цели. В том числе, важнейшие цели, которые работают далеко за линией соприкосновения. Я имею в виду, например, самолёты дальнего радиолокационного обнаружения управления противника. Для этого надо иметь досягаемость зенитной ракеты, которая позволяет достать такие самолёты – это не менее 400 километров. И эта задача в системе С-500 также будет решена. Поэтому я и называю её универсальной системой нового поколения.  И помимо самих ракет, конечно, будут реализованы и новые средства разведки, в том числе на радиолокационных антеннах. Это фазированная антенная решётка. Кроме того, эта система, конечно, будет иметь возможность интегрироваться – как в информационное, так и в разведывательное поле всех вооружённых сил. То есть видеть цели противника в режиме реального времени и решать возложенные на неё огневые задачи. Она будет также интегрирована в автоматизированную систему управления воздушных войск России и низших звеньев управления.

И. КОРОТЧЕНКО: Как Вы оцениваете решение о создании у нас ВКС? Чем это было обусловлено? И то, что возглавил его бывший главком ВВС, а ныне главком ВКС.

В. МУРАХОВСКИЙ: Я считаю, что это решение абсолютно верное. Об этом специалисты, которые работают на системном уровне, говорили ещё в советское время. Но тогда из-за разных амбиций разных начальников это не удалось реализовать. Сейчас в этом виде вооружённых сил сконцентрированы рода войск, в целом отвечающие за воздушное космическое пространство в общем смысле – и за разведывательное обеспечение, и за информационное обеспечение, и за огневые задачи, и за вывод полезной нагрузки военного назначения в космическое пространство. Всё это сконцентрировано в одних руках и самое главное в едином стволе управления. Такого разделения, как было раньше, что есть войска ПВО страны, есть авиация, есть авиация военно-морского флота, есть войска ПВО сухопутных войск, есть своя ПВО на флоте, больше нет. В нынешних условиях вся эта неразбериха и межведомственные барьеры ликвидированы, всё сконцентрировано в одних руках управления. И я считаю это очень важным достижением в области строительства вооружённых сил. Это реализовано впервые в истории как советской, так и российской армии.

И. КОРОТЧЕНКО: Совсем недавно американские F-22 – самолёты-невидимки пятого поколения, тяжёлые истребители США, впервые были переброшены в Европу. В частности, приземлились на ряде авиабаз в Германии. А потом протестировали и российское воздушное пространство, приземлившись в Эстонии. Как Вы думаете, какую цель преследовали американцы? Что это, пробный шар, попытка присмотреться к новому театру действий? И что это повлечёт за собой в дальнейшем?

В. МУРАХОВСКИЙ: Я думаю, что это, прежде всего, политическая демонстрация своим сторонникам в Европе, особенно на восточных рубежах НАТО, которые постоянно трепещут от возможной русской агрессии, даже спать по ночам не могут. Попытка показать, что Соединённые Штаты их поддерживают. Потому что прилёт менее чем целой эскадрильи в Европу с военной точки зрения никаких угроз не представляет и серьёзного политического значения не имеет. Это политический демарш. Для того чтобы освоить театр военных действий, надо работать на нём авиакрыльями и в течение продолжительного времени. Поэтому я не думаю, что это свидетельствует о какой-то масштабной переброске новых авиационных соединений США в Европу. Они это не хотят, это во-первых, и не могут, во-вторых. Потому что бюджет им этого не позволит. И, кроме того, мы знаем, что в национальной военной стратегии США сказано, что основные военные усилия США сейчас переносят в Азиатско-Тихоокеанский регион. И действительно, если мы посмотрим на состав и силу средств, которые расположены в Европе в зоне ответственности НАТО и в Азиатско-Тихоокеанском регионе, мы видим, что реально и по корабельному составу, и по составу ВВС, и по сухопутным войскам, основные силы США действительно сконцентрированы в Азиатско-Тихоокеанском регионе.

И. КОРОТЧЕНКО: Хочу задать Вам вопрос по поводу Евро ПРО — наземный вариант, систему «Иджис». Уже практически начался процесс монтажа соответствующих позиционных районов в Польше и Румынии. Насколько этот процесс, на Ваш взгляд, будет масштабным и опасным в перспективе для наших стратегических ядерных сил.

В. МУРАХОВСКИЙ: На мой взгляд, масштаб этого процесса в двух позиционных районах, один в Румынии, другой в Польше – останется в тех же рамках. Опять же надо понимать, что это очень дорогое мероприятие и «удовольствие». Как для Соединённых Штатов, так и для НАТО. А во-вторых, что касается сегодняшних возможностей этих систем. Конечно, это зонтик, который ни от чего не защищает, а только создаёт иллюзию прикрытия. Реально по техническим характеристикам он сегодня способен работать по одиночным баллистическим ракетам средней и меньшей дальности. Что касается перспектив, то президент нашей страны, выступая на форуме «Армия-2015», сообщил о закупке свыше сорока баллистических ракет в этом году для российских вооружённых сил. Это многие заметили, но почему-то пропустили его следующую фразу о том, что оснащённые системы способны подорвать любую существующую перспективную систему противоракетной обороны. Такое боевое оснащение у нас разработано, поставлено на вооружение и, по крайней мере, на ближайшую перспективу оно обеспечит гарантированное преодоление любой системы ПРО, включая и ту, что расположения в Европе.

И. КОРОТЧЕНКО: Хорошо, что это так. Звонок от слушателя.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Мы все знаем, что у Америки есть военный шаттл Х-37, и на подходе у них мини-шаттл Dream Chaser. Сделают ли наши военные или учёные что-то, чтобы противодействовать этим аппаратам, либо чтобы повторить их или сделать что-то своё?

В. МУРАХОВСКИЙ: Не секрет, что эти аппараты призваны работать в ближнем космосе. Я бы не сказал, что пока они вышли на какой-то уровень, который позволяет говорить об их развёртывании, по крайней мере, в ближайшей перспективе. Но определённую угрозу они, конечно, могут представлять. Прежде всего, как носители гиперзвуковых средств в рамках той же программы быстрого глобального удара. Я должен подчеркнуть, что у нас структура системы вооружения России и США не идентична, она не повторяет друг друга. И мы не должны и не можем действовать по американской кальке, например, создавать аналогичные аппараты. Мы идём немного другим путём. В частности, та система воздушно-космической обороны, о которой мы говорили, С-500, будет способна работать по подобным объектам в ближнем космосе.

И. КОРОТЧЕНКО: Звонок от слушателя.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. В своё  время супервооружение Советского Союза не спасло нашу страну от уничтожения. И я думаю, что сейчас нужно говорить не о стратегической, а о партизанской войне. Что нас могут так же предать в один момент, и нам уже придётся сталкиваться с другими войсками, нерегулярными. Сейчас на Западе они очень много применяются, такие диверсионные группы. Нам нужно больше к этому готовиться, а не к нападению ядерными силами и современным супер вооружением.

В. МУРАХОВСКИЙ: Я могу сказать, что готовиться нужно ко всему. И я просил бы обратить внимание на проходящие сейчас учения «Центр-2015». Одна из задач там – это выполнение задач территориальной обороны, в том числе, с призывом людей из запаса и развёртыванием соответствующих структур. Я напомню, что у нас создано командование резерва в военных округах, которое отвечает за такие мероприятия. Я напомню, что на органы местной власти и регионы возложены определённые задачи в военное время, в том числе, по территориальной обороне. И я напомню, что на учениях «Центр-2015» в нескольких регионах эти задачи сейчас реально отрабатываются.

И. КОРОТЧЕНКО: Ещё один звонок от слушателя.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Вячеслав. Можно ли надеяться, что защита родины находится в надёжных руках? И у нас не готовится какой-нибудь Варфоломеевской ночи, которая единовременно преобразит всё вокруг?

И. КОРОТЧЕНКО: Под Варфоломеевской ночью, я так понимаю, подразумевается мгновенный глобальный удар США.

В. МУРАХОВСКИЙ: Мне трудно ответить. Я всё-таки смотрю с технической стороны. Я не политик, не политолог, а военный технический специалист. То, что касается возможной Варфоломеевской ночи, мы понимаем, что она может последовать даже гипотетически и со стороны США и со стороны союзников по НАТО. Для того чтобы это не было для нас внезапностью, мы работаем над тем, чтобы ночь мы встретили с мощными фонарями, способными вовремя всё проявить на белый свет. У нас создана система предупреждения ракетного нападения. Она разворачивается даже быстрее предусмотренного ранее графика. У нас сейчас все ракетоопасные направления перекрыты этой системой. Сейчас мы переходим к созданию космического эшелона этой системы, который был утрачен во времена «безвременья». Но даже в существующей структуре эта система способна отработать все имеющиеся задачи и передать соответствующие сигналы в систему боевого управления наших стратегических ядерных сил.

И. КОРОТЧЕНКО: Звонок от слушателя.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Когда в Америке происходят какие-нибудь события, то вице-президент всегда находится в диаметрально противоположном штате, и также ещё целый ряд высокопоставленного американского истеблишмента тоже прячется по бункерам. У нас, когда зачитывается послание президента, в первом ряду сидит премьер-министр и весь цвет страны вместе с Генеральным штабом, Министром обороны. Несмотря на ПРО, я уверен, что можно в одну секунду решить вопрос. Как Вы считаете, раз они собираются так все вместе, значит, они не верят в нападение на нас или они слишком верят в наше ПРО? И последний вопрос, люди, которые имеют семьи, дворцы, счета и банки на Западе, неужели будут нацеливать на них ракеты, чтобы их уничтожить? И в Советском Союзе, мне головастики рассказывали, что вместо боеголовок был цемент, песок. Может быть, и сейчас всё так?

В. МУРАХОВСКИЙ: Давайте я фантастику не буду рассматривать – песок и цемент в боеголовках. Достаточно посмотреть работы в МИФИ, они регулярно публикуют отчёты по ядерным зарядам, которые разрабатываются. Что касается системы боевого управления, когда президент собирает высшее руководство страны на зачитку послания, он, конечно, прежде всего, надеется на то, что существует круглосуточное боевое дежурство как в Национальном центре управления обороной страны, так и на Центральном командном пункте ракетных войск стратегического назначения, так и на Центральном командном пункте ВКС, и так далее. У нас огромное количество людей несёт круглосуточное боевое дежурство. Средства боевого управления находятся рядом с президентом. Для этого есть соответствующие офицеры.

И. КОРОТЧЕНКО: То, что называется ядерный чемоданчик.

В. МУРАХОВСКИЙ: Да, и аналогично, такие же средства управления есть у министра обороны и начальника Генерального штаба. Так что мы можем праздновать праздники, выслушивать послания, ездить в отпуска. Лучшие люди вооружённых сил несут непрерывное боевое дежурство, обеспечивая безопасность страны.

И. КОРОТЧЕНКО: То есть если вдруг агрессор посягнёт, то…

В. МУРАХОВСКИЙ: Ответ будет сокрушительным и незамедлительным, в установленные нормативами сроки.

И. КОРОТЧЕНКО:  Звонок от слушателя.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Я, в своё время, смотрел передачу, где рассказывалось о летательном аппарате с мордой как у утки. И второй вопрос, существуют ли у нас сейчас поезда с баллистическими ракетами, которые курсируют по стране?

В. МУРАХОВСКИЙ: Есть аэродинамическая схема, называется «утка» — для авиации и ракет. Таких моделей десятки. Что касается второй части вопроса, боевые железнодорожные ракетные комплексы были сняты с вооружения и ликвидированы. Сейчас рассматривается вопрос о воссоздании таких комплексов на новом техническом уровне, который уже не потребует создания специальных негабаритных вагонов, а будет полностью вписываться в существующие габариты железнодорожных вагонов и тем самым будут полностью скрыты от разведки и наблюдения противника. И, кроме того, эта система будет позволять осуществлять запуски практически в любом месте железнодорожного полотна в отличие от прежней системы, которая требовала специально подготовленных участков, снятия контактной сети высокого напряжения, и так далее. Решение о создании такого комплекса, насколько я знаю, принято, и сейчас ведутся опытно-конструкторские работы.

И. КОРОТЧЕНКО: И заключительный вопрос.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, я в своё время работал на Московском электродном заводе, и все говорили, что строился шаттл. Он полностью из пластика.

И. КОРОТЧЕНКО: Понятно, вопрос по поводу многоразовых космических кораблей.

В. МУРАХОВСКИЙ: Это имеется в виду «Буран» и его покрытие, которое позволяло защитить корабль при входе в атмосферу. Сейчас у нас такой проект пока не реализуется.

И. КОРОТЧЕНКО: Спасибо. Гостем программы сегодня был член экспертного совета коллегии военно-промышленной комиссии Российской Федерации, Виктор Иванович Мураховский.