Чаплин: В школе должен быть выбор между разными мировоззрениями

М. АНДРЕЕВА: Здравствуйте. В нашей студии глава синодального отдела по взаимоотношениям церкви и общества Всеволод Чаплин. Сегодня день рождения у патриарха. Отец Всеволод, что обычно происходит в такие дни? Как Вы поздравили?

В. ЧАПЛИН: Святейший патриарх молится, и часто дело обходится без особых публичных мероприятий. Так и должен праздновать свой день рождения священнослужитель. День рождения – это не главный день. Главное не то, как человек родился, а то, как он встретится с Богом. И об этом священнослужитель помнит. И для него более важны такие даты, как годовщина священнической хиротонии, годовщина иерейской хиротонии для епископа. Поэтому мы особо отмечаем день интронизации патриарха, то есть его восшествие на Патриарший престол и день его ангела.

Сегодня, конечно, поздравляем Святейшего как человека, который родился уже 69 лет назад, но остаётся молодым. Очень молодым.

М. АНДРЕЕВА: Мы присоединяемся к этим поздравлениям. Вы же сегодня, как я понимаю, тоже принимали участие в большом заседании.

В. ЧАПЛИН: Был в колонном зале, было такое дело. 

М. АНДРЕЕВА: Мы с нашими слушателями и экспертами обсуждали, что это было. Ждали какого-то прорыва, сенсации, но нет. А вообще, это редкое событие, чтобы все собрались в одном зале. Отец Всеволод, зачем собирались?

В. ЧАПЛИН: Было принято и озвучено очень правильное решение. Это возможность для России защищаться в любых странах и регионах мира, даже без согласия тех, кто там властвует, в вопросах, касающихся нашей страны и каждого из нас. Мы имеем на это право. Мы имеем право на то, чтобы играть достаточно серьёзную роль в мире и на то, чтобы предупреждать, в том числе силой, любые угрозы, которые касаются нас сегодня или в будущем. В том или ином регионе. Так себя должна вести большая мировая держава. Тем более держава со своей миссией, со своим пониманием истории и со своим видением будущего.

М. АНДРЕЕВА: Я правильно понимаю, что Вы поддерживаете идею снять мораторий на смертную казнь пока для террористов?

В. ЧАПЛИН: Это сложный дискуссионный вопрос. Христианство смертную казнь не запрещает. Это не грех. Она признавалась, и даже предписывалась, в Ветхом Завете, она не отрицалась в Новом Завете – ни в Священном Писании, ни в традиции церкви. Очень интересно, что князь Владимир ввёл смертную казнь для разбойников впервые именно по требованию православных христианских епископов. До принятия христианства разбойников карали вирой, то есть денежной выплатой. А вот епископы сказали, что разбойников нужно казнить, но после изучения того, виновны ли они. Тем не менее, без смертной казни лучше. Вообще лучше, когда в обществе никто не умирает. Но сейчас возникают ситуации, когда дискуссии снова возобновляются и не случайно. Потому что есть реальные опасности, и эти опасности должны оцениваться обществом серьёзно. И сама дискуссия относительно того, применять или не применять смертную казнь, которая у нас по закону в принципе до сих пор возможна. Это дискуссия, которую нужно везти свободно и без административного давления на эти дискуссии и без того, чтобы какие-то внешние силы решали за нас, нужна она нам или нет.

Сегодня предлагается пожизненное заключение. Тоже достаточно серьёзная кара. Нужно сделать, по крайней мере, в случае с террористами, так, чтобы она была неотвратимой. Чтобы она никогда не смягчалась. И чтобы человек, который виновен в теракте, не имел бы больше общения ни с кем. И не имел бы ни малейшей возможности для пересмотра дела. Навсегда полностью лишить общения с кем бы то ни было. Без переписки, без права визитов.

М. АНДРЕЕВА: Даже с религиозными деятелями?

В. ЧАПЛИН: Может быть, ему нужна будет одна исповедь и не более того.

М. АНДРЕЕВА: Если мы вдруг говорим о снятии моратория на смертную казнь для террористов, у наших слушателей возникали закономерные вопросы. Почему тогда не распространить её на другие категории? Есть педофилы. Кто-то даже предлагал как в Китае смерть для казнокрадов – чиновников-взяточников. Вы бы поставили это на обсуждение? Может быть, нужно провести референдум.

В. ЧАПЛИН: Обсуждать этот вопрос нужно. Я думаю, что мы лукавим, когда считаем, что некоторые виды преступления не могут наказываться смертью или пожизненным тюремным заключением с полным заточением, с полным исключением общения с кем бы то ни было. Я полагаю, что такое заключение могло бы быть не менее значимым. Если пожизненное – то без права обжалования, без права выхода из камеры, без права общения с кем бы то ни было – полный запрет на любые свидания и любую переписку. Запрет может быть на помощь врача.

М. АНДРЕЕВА: Это же уже пытка?

В. ЧАПЛИН: Или смерть? Кстати говоря, такой подход может отрезвить многие дурные головы.

М. АНДРЕЕВА: Вы полагаете, что они будут бояться?

В. ЧАПЛИН: Думаю, что да. Очень многие злоумышленники, включая террористов, уважают только силу. Все разговоры, все попытки договориться абсолютно бессмысленны. Уничтожение, уничтожение и ещё раз уничтожение.

М. АНДРЕЕВА: Для них смерть – это всё, к чему они стремятся.

В. ЧАПЛИН: Для пешек – да. А для тех, кто выделяет деньги и руководит, в том числе крупными компаниями, в том числе странами, которые поддерживают терроризм  — для них это страшно. Им нужно обеспечить бесславный явный демонстративный конец. Либо в клетке, либо на виселице.

М. АНДРЕЕВА: Отец Всеволод, Вы правильно говорите про организаторов. Наверное, с Вами сейчас многие согласятся. Где бы их взять?

В. ЧАПЛИН: Они известны.

М. АНДРЕЕВА: Вот, это же великое лицемерие в борьбе с террористами. Всем известно, но никто ничего не делает.

В. ЧАПЛИН: Вот теперь нужно не бояться использовать то решение, которое сегодня было принято. Решение о том, что Россия может вмешаться в события в любом месте мира и покарать тех, кто виновен, в том числе, в финансировании терроризма, в том числе, в организации терактов, в идейной поддержке терактов. Сегодня нужно стараться это делать. Мы слишком долго уступали и отступали. Мы слишком много боялись поссориться с влиятельными силами в политической, информационной, культурной элите мира. Сегодня нужно стараться прямо воздействовать именно на тех, кто персонально виновен в том, что происходит там, где страдают люди. И не нужно этого бояться. Мы всё-таки народ войн. Мы – народ, который может по-своему закручивать всё, что происходит в мире, включая экономику, политику и ту же сферу борьбы с террором. 

М. АНДРЕЕВА: Мы народ войн?

В. ЧАПЛИН: Мы народ войн. Именно потому, что мы – народ христианин. Так же как и мусульмане, иудеи, буддисты, которые живут в нашей стране. Это части нашего единого народа войн.

М. АНДРЕЕВА: Мне последнее время кажется, что мы всё время оправдываемся.

В. ЧАПЛИН: Вот это беда и ошибка. Мы сейчас должны от этой ошибки уйти. Вообще Россия слишком часто за вторую половину XX века уходила от того, чтобы пойти на принцип, поставив на происходящее всё, в том числе собственную жизнь. Мы начали отступать с Карибского кризиса. Мы тогда испугались прямого столкновения. Потом это происходило много раз в разных контекстах. Особенно в европейском контексте.

М. АНДРЕЕВА: Вы жалеете, что Карибский кризис тогда разрешился?

В. ЧАПЛИН: Нам нужно, и можно было настоять на своём. Сейчас, как мне кажется, отступать больше некуда. Позади Москва, в прямом смысле этого слова. И поэтому сегодня нужно в какой-то момент ясно сказать «нет». Мы или не будем жить никак, или не будем жить по тем правилам, которые нам навязываются извне, кем бы то ни было. Будь то ультралиберальные элиты или псевдомусульманские фанатики. Сегодня была проявлена воля, и это очень хорошо. Объединение народа, раскрытие дремлющих сил народа, такое же, как в 41-м году, такое же, как в противостоянии нацизму – это единственное, что может заставить Россию двигаться вперёд и чувствовать себя уверенно.

М. АНДРЕЕВА: Отец Всеволод, Вы уверены, что среди тех, кто сегодня был в Колонном зале Дома Союзов, не было людей, целиком и полностью мыслящих по-западному, направленных всеми мыслями туда.

В. ЧАПЛИН: Я слышал аплодисменты, я видел настроение людей. В зале, конечно, были самые разные люди: представители разных политических партий, представители разных национальностей, разных религиозных общин. Даже если кто-то сидел и внутри себя говорил: «Да видал я это всё в гробу», ему было стыдно в этом признаться. Я в этом совершенно уверен. Может быть, потом этот человек под каким-то ником в интернете напишет, что всё было ужасно, но там он побоялся это сделать. И правильно сделал, что побоялся.

М. АНДРЕЕВА: Отец Всеволод, сегодня была анонсирована пресс-конференция Владимира Путина. Если бы у Вас была возможность задать вопрос президенту с глазу на глаз, о чём бы Вы спросили?

В. ЧАПЛИН: Что сделано, чтобы обеспечить новый российский прорыв? Одновременно русский и российский. Прорыв для всего нашего многонационального народа и для русского народа, который бы почувствовал в этом прорыве нечто очень важное для себя. Что это может быть? Технологический прорыв, или строительство новой двухэтажной России, в которой люди бы не мучились так, как в нынешних больших городах? Или установление справедливого экономического порядка в мире? Или обновлённая мировая роль, как сегодня? Я не знаю, но нам нужен такой прорыв. Нам скучно, многие устали, чувствуют несправедливость, бесперспективность жизни. Нам нужен новый драйв, его не хватает. А верховная власть может и должна дать импульс для него.

М. АНДРЕЕВА: Как Вы полагаете, это в силах президента?

В. ЧАПЛИН: В силах. У нас в значительной степени монархическое сознание. Некоторые скажут, что это плохо, но я считаю, что это хорошо.  Народ ждёт импульса от верховной власти. И это гораздо лучше для России, чем если бы импульсы одновременно начали исходить из разных мест, или из народного подсознания. Бунт и революция для России всегда плохо. Любые успешные реформы в России – вспомним Петра, многое из того, что сделали Александр II, Александр III. В конце концов, Сталин. Многие реформы в России были успешны только тогда, когда они инициировались верховной властью. Но не по дурной прихоти, а по подсказке людей одновременно умных и чувствующих народ и по согласию с волей самого народа.

М. АНДРЕЕВА: У нас проблема в том, что все ждут всего от одного человека. Не может один человек заниматься одновременно всем.

В. ЧАПЛИН: И пусть ждут. Может. В этом отличие нашего монархического сознания от идеи баланса интересов, вечного поиска общего вектора для разнодействующих сил. Мы в чём-то, может быть, мыслим более просто, но на самом деле, мы мыслим одновременно более целостно. Мы мыслим как люди, ищущие высшей правды. Нам нужна воля верховной власти. Очень часто эта воля должна быть волей одного человека. Как только мы начинаем разделяться на разнонаправленные векторы – это застой, тоска, ситуации, когда люди слишком долго договариваются вокруг того, что может быть вовсе и не нужно. А потом это обязательно революция, бунт и прочая гадость.

М. АНДРЕЕВА: Тогда не понимаю, президент об этом не знает, или не пришло время? Вы говорите о справедливости. К нам приходят наши постоянные авторы и публицисты. Александр Проханов постоянно говорит  о том, что народ жаждет справедливости. А тут у людей кризис, а зарплаты «Газпрома» растут. Миллер – самый богатый топ-менеджер. Какие-то безумные цифры.

В. ЧАПЛИН: У меня на столе куча писем от людей, которые не довольны тем, что происходит в экономической и социальной сфере и тем, что делают местные чиновники. Людей лишают возможности получать медицинскую помощь просто потому, что у них документ старого образца. Люди жалуются на очень странные судебные решения, которые вполне возможно кем-то пролоббированы. Люди жалуются на двойную жизнь чиновников. Он здесь говорит о справедливости, о патриотизме, а потом его видели в каком-нибудь гей-клубе или узнали, что он абсолютно пренебрежительно отзывается о собственном народе. Кстати, очень частая тема для обращений сегодня – это жизненный тупик, связанный с кредитами. Взяли кредит или ипотеку, особенно в валюте. И сейчас люди не имеют ни малейшей возможности выплатить эти кредит. Многие думают о том, чтобы полезть в петлю. Многие думают о том, чтобы продать себя на органы. Это плохо. Экономисты могут говорить сколько угодно, что всё правильно, что эти люди действительно пошли на некий риск, взяв ипотеку в валюте, и они виноваты сами. И с формальной точки зрения они требуют чего-то незаконного. Всё вроде бы правильно, но где же правда? Нет этой правды, когда у семьи, которая в принципе не может выплатить этот кредит, отнимают единственное жильё. По закону правильно, а по сути — нет.

М. АНДРЕЕВА: Что может сделать президент?

В. ЧАПЛИН: В том числе, понять, что экономическая политика вовсе не обязательно должна определяться рекомендациями МВФ и Всемирного банка. Очень часто нужно выслушать эти организации, и сделать ровно наоборот. Воли не хватает. Слишком часто и наша верховная власть, и наши СМИ, и даже обычные люди прислушиваются к тем убаюкивающим словам, которые мы слышим от экспертного сообщества. Нам говорят, что нужно идти на обострение отношений с теми же западными центрами власти нам говорят, что всё спокойно и хорошо. Но в народной душе на эту тему присутствуют чуть-чуть другие мысли и суждения.

М. АНДРЕЕВА: Вы упомянули Сталина. Я бы хотела остановиться на этом чуть подробнее. Вы помните, что 4 ноября в Манеже открылась выставка и тогда вроде как средства массовой информации и журналисты неверно трактовали слова патриарха.

В. ЧАПЛИН: Просто многие считают, что церковь не должна говорить ничего хорошего о советском времени. А патриарх сказал о советском времени достаточно хорошо, упомянув о всех тех трагедиях, которые были. Они действительно были, это и казни невинных людей. Кстати, не все репрессии были связаны с заключением и уничтожением невинных людей. Большевицкая верхушка, которая сама запустила машину террора, сама же от неё и пострадала. Были ли эти люди невинными? Нет, конечно. Но действительно пострадало очень много невинных людей. Образ жизни десятков миллионов людей был сломан из-за раскулачивания, расказачивания. Были трагедии, были преступления, были ошибки, была огромная человеческая боль, были беззаконные случаи уничтожения огромного количества людей. Но была и выигранная война, был преодолён тот самый большевизм с его мировой революцией. Россия вернулась к себе, по крайней мере, во время войны и после войны, была индустриализация. И святейший Патриарх сказал о том, что в советском периоде было хорошее и плохое. Против ожидаемо выступили те, которые правильно услышали слова святейшего, но в то же время почему-то до сих пор считали, что церковь должна считать советский период одной сплошной чёрной дырой и осудить так, как осудили Гитлера на Нюрнбергском процессе.

М. АНДРЕЕВА: Были заголовки «Церковь оправдала Сталина», и так далее.

В. ЧАПЛИН: Мы имеем на это право. Мы действительно считаем, что советский период – это один из периодов нашей единой истории, который нам дорог.  В таких периодах – включая 90-е годы, или царское время, или имперское время, или княжеское время, — в этом периоде тоже было хорошее и было плохое. Последние 20–25 лет церковь уже много раз так говорила, сразу после распада Советского Союза. Когда все пинали советское время. Мы говорили про хорошее и плохое. На самом деле, святейший патриарх ничего нового не сказал. А некоторые люди нас пытаются вновь и вновь на одни и те же темы по одним и тем же вопросам отдрессировать. «Давайте мы заставим вас не говорить больше ничего хорошего о Советском Союзе». Нет, господа, мы сегодня не дрессируемся так же, как не дрессировались 10–20 лет назад. И в советское время тоже не дрессировались.

М. АНДРЕЕВА: Видимо, от Вас хотят конкретной оценки: Сталин – победитель, или Сталин – тиран.

В. ЧАПЛИН: Кто-то скажет, что нужно осудить 90-е или царское время. Мы не будем этого делать. У нас такая история, и в ней было хорошее и плохое.

М. АНДРЕЕВА: Очень много сообщений. Слушатели не понимают, как церковь может одобрять, или хотя бы даже предлагать, смертную казнь, потому что жизнь от Бога. Как мы можем лишать её?

В. ЧАПЛИН: В Священном Писании Ветхого Завета смертная казнь прямо предписывалась Богом. Новозаветная церковь тоже не выступала против смертной казни. Более того, как я уже сказал, вскоре после крещения Руси смертная казнь была введена именно потому, что епископы сказали Владимиру: «Владимир, ты дан на добро добрым людям, и на казнь разбойникам». На самом деле, зло должно ограничиваться силой. Христианство – это не пацифизм, христианство не имеет ничего общего с теми общественными движениями,  которые осуждают армию и полицию. Ты должен любить личного врага. Если сейчас мне кто-то даст в физиономию, я, конечно, не отвечу, но когда нападают на твой народ, на твоих близких, на твою страну, претендуют на то, чтобы лишить тебя возможности жить по вере, то христианин, мужчина-воин, по крайней мере, мирянин, обязан встать с мечом в руках, с оружием в руках на защиту веры, отечества и ближнего. Это — аксиома настоящего христианства. Есть, конечно, пацифисты, которые говорят, что нельзя воевать, нельзя ограничивать преступников, армия и полиция — это плохо. Я предлагаю такую шутку – дать этим людям в самом прекрасном уголке Земли создать собственное государство без армии и без полиции, и посмотреть, что будет дальше. Кстати, шутка всё-таки жестокая, потому что эти люди погибнут ужасной смертью от рук первых попавшихся бандитов с оружием и оттого, что перегрызутся друг с другом. Люди, настроенные пацифистски, обычно бывают очень нетерпимо настроены идеологически. Они сживут со света друг друга, уж не говоря о том, что они будут абсолютно беззащитны перед любой злой волей.

М. АНДРЕЕВА: Михаил уточняет: «Как один человек может насадить везде справедливость?» Он не может знать обо всём, он не Бог. Справедливость – это продукт всего общества».

И в вдогонку другой слушатель практически об этом же, что не президент должен предлагать, а вы должны ему что-то предложить, он ждёт. «Как Русская Православная Церковь может поспособствовать тому, чтобы в обществе царила справедливость?»

В. ЧАПЛИН: Предлагаем сделать экономический и социальный уклад более справедливым. Несправедлива ситуация, в которой судьбами людей распоряжается не государство, которое хотя бы теоретически подконтрольно обществу, и которое должно слушать общество, а некоторое количество частных учреждений и частных лиц у нас в стране. А в масштабе всего мира – опять же неподотчётный никому конгломерат частных организаций федеральной резервной системы. Это плохо, и это нужно постараться изменить. Об этом мы говорим уже достаточно долго. Но часто бывает так, что один человек вдруг понимает, что нужно делать. Это может быть пророк, иерарх, монах в монастыре, президент, царь. И слово этого человека вдруг воспринимается всем народом как что-то, что в этот момент нужно было услышать и осуществить. Так в своё время поступил князь Владимир. Если один человек действует против народа, как тот же Пётр, при всём его величии, тот же Сталин, при всей его эффективности, то народ их не принимал. И тогда против этой единоличной воле было правильно действовать. Но мудрость обоих была в том, что они подстроились под народ. Они поняли, что не нужно пытаться ломать народ через колено, так как ломали Ленин, Троцкий, некоторые лидеры западного мира. Воля одного человека очень много значит. Но она будет по-настоящему эффективной тогда, когда она совпадёт с волей Бога, и с волей народа. 

М. АНДРЕЕВА: Конкретное предложение от главы отдела внешних связей РПЦ митрополита волоколамского Иллариона: «Нужно отказаться от отделения церкви от государства».

В. ЧАПЛИН: Это уже так переврали слова Владыки на утреннем мероприятии? Этого Владыка не говорил. Он сказал очень прямо, что религию нельзя устранить из общества и общественных процессов.

М. АНДРЕЕВА: Вот цитата: «Пора, наконец, отказаться от такого понимания отделения церкви от государства, а школы от церкви, которое предполагает, что религия не должна напрямую присутствовать в светском образовательном пространстве».

В. ЧАПЛИН: Мы читаем фразу информационного агентства, и фразу Владыки. Агентство пишет: призвал отказаться от деления церкви от государства. Фраза Владыки: «Призвал отказаться от того понимания деления церкви от государства, а школы от церкви, которое предполагает, что религия не должна напрямую присутствовать в светском образовательном пространстве».  У Владыки всё ясно, хотя фраза достаточно сложная. Суть в том, что отделение религиозных объединений от государства, которое есть в Конституции. Это означает, что религиозные объединения, то есть объединение и структура московских общин – юрлицо московской патриархии – не являются органами власти. А государство не несёт на себе религиозных функций. Это исчерпывающее содержание принципа отделения религиозных объединений от государства. И, конечно же, религия, как и любое другое мировоззрение может присутствовать в светской школе, и это не имеет никакого отношения к принципу отделения религиозных объединений от государства. То есть Владыки абсолютно прав. Он не говорил о том, что нужно отказаться от отделения церкви от государства.  У нас сегодня есть такая система – кто-то её критикует, а кто-то её приемлет. Но в её рамках, даже критикуя её, можно жить. А вот то, что этот принцип отделения религиозных объединений от государства не означает запрет на присутствие в школе религиозного мировоззрения – это совершенно правильно.

М. АНДРЕЕВА: Но Вы же помните, что когда вводили основы православной культуры в школах, был большой спор. То есть это очевидно не для всех.

В. ЧАПЛИН: Кстати, дискуссия была не столько в обществе, сколько в тусовке – в интернет-тусовке, в тусовке экспертного сообщества, которое в 90-е годы зацепило под свой контроль экспертизу в области образования, экспертизу учебников, и так далее.

М. АНДРЕЕВА: Отец Всеволод, что Вы подразумеваете  под присутствием в школе? Должен быть обязательный предмет для всех?

В. ЧАПЛИН: Почему обязательный? Просто должен быть выбор между разными мировоззрениями. Кстати, именно родители – а не школа и не власть, не районное или областное управление образования – по закону имеют эксклюзивное право на то, чтобы определять, что ребёнок должен изучать в школе в плане мировоззрения. Поэтому школа должна давать возможность по выбору изучать религиозное мировоззрение или материалистическое, или коммунистическое, или позитивистское, и так далее. Равно как и равные религиозные варианты выбора – ислам, православие, иудаизм, буддизм и так далее.

М. АНДРЕЕВА: Тогда не очень понятно, что имеет в виду Отец Илларион, когда он об этом говорит, потому что это уже есть.

В. ЧАПЛИН: Есть полгода в четвёртом классе. Этого, конечно, мало. Особенно если говорить о противостоянии террору  и экстремизму. Сегодня девятиклассник и десятиклассник должен точно знать, что вот традиционная религия, которая даёт моей жизни настоящий смысл, а вот обманка, фантом, ИГИЛ, запрещённый в России – организация, которая вроде бы предлагает красивую идею, но обеспечивает то, что я стану убийцей и самоубийцей, если попаду в неё. А вот – секта, которая разрушит мою жизнь. Это всё нужно знать, и четырёхклассник может немного иначе воспринять информацию о том, где опасность, а где настоящий духовный смысл жизни. А человек в 16–17 лет должен знать это уже немного более серьёзно, в том числе и на основании собственных размышлений.

М. АНДРЕЕВА: То есть Вы предлагаете продлить эту программу до старших классов?

В. ЧАПЛИН: Естественно.

М. АНДРЕЕВА: Кто против? Кто мешает?

В. ЧАПЛИН: Думаю, что это люди, которые патологически боятся потерять своё экспертное, интеллектуальное и инициативное влияние на школу. Либо люди среди чиновников, педагогов и нашей экономической элиты, которые очень боятся, что больше не получится безнаказанно втихаря грешить. Что придут дети из школы и скажут: «Папа, ты живёшь совершенно неправильно, тебе нужно меняться». Этого боятся больше всего. Боятся, что будут реальные изменения в нравственной жизни общества -  в экономике, в политике, в личной жизни политиков.

М. АНДРЕЕВА: Получается, что СМИ немного переврали слова?

В. ЧАПЛИН: Скажем так, интерпретировали, попытавшись выставить Владыку врагом государства. Это не так, мы даже когда критикуем государства и говорим, что многое нужно менять, и говорим, что роль религии должна быть несколько другой, чем сегодня, мы всё-таки не считаем государство врагом. Наше отличие от оппозиции – мы не хотим взять власть, как этого хочет оппозиция.

М. АНДРЕЕВА: а многие именно так трактовали Ваши личные слова, что «в Русской Церкви будут добиваться её определяющей роли в стране».

В. ЧАПЛИН: Естественно, церковь – это большинство народа. Церковь – это не только люди в рясах, это не организационная структура – юрлицо Московская Патриархия или юрлицо приход. Это не только люди в рясах или те, кто работает в церковных учреждениях. Это десятки миллионов людей. Это все крещёные православные христиане. Большинство наших политиков – это церковь, большинство наших экономических деятелей и бизнесменов – это церковь, большинство наших военных – это церковь. Очень важно, чтобы они не только в личной жизни чувствовали себя и действовали как христиане. Очень важно, чтобы они во всех  общественных процессах действовали как христиане. Не должно быть так, что человек, с одной стороны, ходит в церковь, а с другой стороны, поддерживает аборты, или развивает гей-лобби, или врёт, или берёт взятки, или прогинает своих партнёров по политическому процессу, чтобы отнять бизнес, или чтобы поддержать бизнес. Это неправильно. И поэтому сегодня как раз и нужно добиться того, чтобы человек, именующий себя христианином, был христианином везде и через это влиял словом и делом вместе с духовенством на жизнь страны и жизнь общества.

М. АНДРЕЕВА: А как этого добиться, если он формально христианин, но в его сердце не живёт Бог и понятие о справедливости?

В. ЧАПЛИН: Он должен понять, что он не христианин, если он убеждённо грешит и не меняется, и не кается. А потом пытается ставить свечки и выделять сотую долю процента того, что он зарабатывает. В лучшем случае, десятую долю или один процент выделяет на храмы, а при этом ведёт абсолютно нехристианский образ жизни. Он обманывает себя, но Бога обмануть нельзя. Он с ним встретится, и всё поймёт. Хотя он и сам это знает, совесть не убьешь до конца.

М. АНДРЕЕВА: Звонок от слушателя.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Отец Всеволод, почему молодёжь не очень идёт к христианству? Для них Христос – слабый, добрый, который подставляет щёку. В мусульманстве – шашки наголо. А почему церковь не говорит о том, что когда Христос придёт второй раз, он придёт уже не добреньким царём, а разящим. Он будет страшен в своём праведном гневе. Что он будет уничтожать грешников. Таких мук человек ещё даже придумать не может. О тех муках, которые человеку предстоит пережить, если он будет отступать. И тогда появится образ великого царя, которому будут поклоняться ангелы.

В. ЧАПЛИН: Всё это так. Христос – милостивый отец и грозный судия. И об этом нужно обязательно помнить. Не правы те, кто представляет его только милосердцем, не имеющим возможности и не желающим нас судить. Он будет нас судить. И не правы те, кто представляет его только грозным судиёй, забывая о том милосердии, которое бесконечно. Если человек отказывается от греха, если он принимает покаяние, если он принимает помощь Бога, которую Бог всегда оказывает, если человек хочет жить иначе. Конечно, христианин – это воин. И об этом церковь старается как можно чаще говорить. А всем кто не понимает сути христианства хорошо, хотел бы предложить прочесть два очень коротких текста – это Нагорная проповедь, начало Евангелия от Матфея, и  книга Апокалипсиса – откровения Иоанна Богослова. 21 глава, если я правильно помню. А Нагорная проповедь – это 3 главы.  За завтрашний субботний день можно прочесть эти два текста. Попробуйте.

М. АНДРЕЕВА: Здравствуйте, Ваш вопрос.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Я как историк по образованию, вижу, что Россия начала развиваться, как захваченная Коганом Владимиром. Вера была навязана нашему народу.  И Вы сейчас хотите в школах наших детей учить истории Израиля.

В. ЧАПЛИН: А Вы сами язычник, наверное?

СЛУШАТЕЛЬ: Нет, я просто смотрю на вещи глазами здравомыслящего человека.

В. ЧАПЛИН: Спасибо большое, очень рад Вас слышать. Нам сегодня очень нужна прямая беседа с людьми, которые считают христианство чем-то чуждым, чем-то вредным. Таких людей сегодня много, и с ними нужно разговаривать. Кто-то говорит о том, что нужно возрождать древнюю религию, которую они якобы знают. Некоторые остаются атеистами или агностиками. Так вот не было бы России, если бы она осталась языческой. Все народы в нашей части мира, которые оказались вне христианства, в частности Балтийские славяне, были либо разобщены, либо оказывались настолько расколоты и раздроблены, что тут же оказывались под какой-то более сильной властью. Язычество не объединяет. Это клубок противоречий. Посмотрите на современных язычников, как они ссорятся друг с другом больше, чем с христианами. Именно благодаря избранию христианства Россия стала тем, чем она стала. Именно благодаря ему она до сих пор остаётся свободной и самостоятельной. Именно благодаря ему она сегодня в нынешний день старается играть в мире особую роль, не подчиняясь ни Западу, ни Востоку. Без православного христианства ничего этого бы не было.

М. АНДРЕЕВА: Вы обижаетесь, когда говорят поп?

В. ЧАПЛИН: Нет, я себя сам так периодически называю. Я расскажу анекдот. Я когда вхожу в лифт одним из последних, всегда говорю: «В лифте нужно вешать табличку – «6 обычных человек, 2 попа и один архиерей».

М. АНДРЕЕВА: Слушатель пишет: «Тормошить кости царя – это грех»

В. ЧАПЛИН: Очень важно установить правду о том, что происходило после расстрела царской семьи и о том, что происходило с телами царской семьи, и соответствует ли их ДНК  и генотип останкам, которые были в своё время были обнаружены двумя группами под Екатеринбургом.

М. АНДРЕЕВА: А что изменится?

В. ЧАПЛИН: Очень важно дать оценку всем версиям. Есть версии, связанные с тем, что были массовые фальсификации. Нужно ответить и на эти версии. Для церкви очень важно вот что. Если останки признаются, это будут святые мощи. И ещё покойный патриарх Алексий II на эту тему говорил очень ёмко. В этом случае церковь не имеет права на ошибку.

М. АНДРЕЕВА: «К Богу можно прийти и без церкви. Церковь говорит нет, и ведёт нас в тупик».

В. ЧАПЛИН: Самое интересное, что нельзя. Христос сам создал церковь как своё тело. Это его слова из Евангелия. Если Вы считаете, что приходите к Богу каким-то своим путём, будьте осторожны. Вполне возможно, что Вы приходите не к Богу. И если Вы не приходите через Евангелие и им самим созданную церковь, то есть огромнейшая опасность, что Вы приходите либо к тому, чего нет, к вымышленному существу, либо даже к бесу.

М. АНДРЕЕВА: Спасибо большое, отец Всеволод.

В. ЧАПЛИН: Мира, радости, помощи в добрых делах всем абсолютно, в том числе язычникам и атеистам.

М. АНДРЕЕВА: Приходите к нам ещё. Глава синодального отдела Всеволод Чаплин сегодня был нашим гостем.