Проханов: Российский спорт лишён суверенитета

С. КОРОЛЁВ: Здравствуйте. У нас в гостях писатель Александр Проханов. Здравствуйте, Александр Андреевич.

А. ПРОХАНОВ: Здравствуйте.

С. К.: Начнём со звонков слушателей. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Николай. Санкт-Петербург. Слушал отрывки из книги Александра Андреевича "Убийство городов". Будет ли продолжение? Мы видим, как меняется жизнь, третий год, видим, живы эти города, живы эти области, республики. Будет ли продолжение?

А. П.: У этой книги не будет продолжения. Целостное произведение, там целостная метафора, она найдена и завершена. Будет, видимо, продолжение этой книги в кино, потому что мой коллега-режиссёр, Бортко Владимир Владимирович, сейчас начал работы по съёмке этой книги. Что касается ситуации на Донбассе, конечно, история там будет продолжена. Если не романная, то это реальная история, там много бед, много остановок того, что не должно было останавливаться. Там меняется элита. Возникает горькое разочарование. Мне кажется, там готовится ответ на все эти  зверства, которые творит Киев по отношению к Донбассу.

С. К.: Захарченко, это глава самопровозглашённой ДНР, заявил сегодня, что готов встретиться с депутатом от партии "Батьковщина" Надеждой Савченко. "Можно встретиться, только сначала я должен понимать, о чём говорить будем, а то сама эта встреча на нейтралке больше похожа на пиар, против которого вроде бы выступает Савченко. Я готов выслушать предложения по повестке, если Савченко предложит обсудить конкретные и  реальные вещи, давайте, можно встречаться", — сказал господин Захарченко. Савченко как-то странно себя ведёт. И вроде бы не довольны ей не только здесь, но и там.

А. П.: Это одна из неожиданностей. Вы помните, как мы её костерили, она была объектом наших ударов, критиков, заслуженных ударов, заслуженной критики. Но, может быть, это результат её тюремных пребываний здесь, в России. Или всё-таки она является человеком из народа, она не чиновник, не олигарх, она не добивалась своих постов через протекции. Она выстрадала сегодняшнее мнение своё. Она прошла через тюрьму. Пускай через свою, русскую. И то, что она там говорит, просто заслуживает внимания. Меня поразило её предложение.

С. К.: Вы ей верите?

А. П.: Меня поразило её предложение принести извинения перед Донбассом со стороны Киева. Тут веришь, не веришь — не имеет значения. Она предложила. Это ошеломляющий шаг. Мы сидим и думаем, как начать примирение, через что примириться, как остановить эту ненависть взаимную. Это сложнейшая социально-психологическая задача. И она предложила. Не значит, что этот рецепт сработает. Это духовный своеобразный поступок. Нет, я ей не верю. Потому что она продукт войны. Потому что она является снарядом, который летит из орудия, установленного в Киеве. Я ей не верю. Но я не слепой человек. Мне кажется, важны исследования, важно понять это.

С. К.: Давайте к главной теме. Последние дни — это наше участие в Олимпиаде. Вчера МОК и господин Бах согласились с тем, чтобы мы поучаствовали в Олимпиаде. Правда, такое двойственное было решение, потому что он, по сути, отдал на откуп международным федерациям судьбу конкретных спортсменов. И вот уже приходят новости с пометкой "срочно", например, семеро российских пловцов не имеют права принять участие в Олимпийских играх в Бразилии. Соответственно, Международная федерация плавания с таким заявлением выступила. Мы позвонили в нашу российскую федерацию, они говорят: "У нас четверо были с допинговой историей". То есть они рассчитывали, что максимум четверых забракуют. А забраковали семерых. И это только одна федерация даёт ответ. То есть наших там 300 с чем-то человек, которые планируется, что поедут в Рио. Наша сборная российская олимпийская, возможно, уменьшится существенно в размерах. Как вы всё это воспринимаете?

А. П.: Я это воспринимаю, как гигантский клубок. В этом клубке двигаются репутации, деньги, угрозы, уговоры, сложнейшие обмены, сложнейшие оружия, потому что всё, что было предпринято против нашей сборной, это гибридная война против России. Другое дело, подставилась ли Россия? Является эта тема уязвимой для нашего истеблишмента, для нашей репутации. Я знаю, что эта операция американцами в основном была поведена блистательно. Она заставила трепетать и вибрировать наше спортивное руководство, наше политическое руководство, всех нас, включая и вас, Сергей, и меня. Это была мощнейшая операция.

С. К.: Спецоперация?

А. П.: Это была спецспецспецоперация. Потому что некоторые наши политики говорили, я помню, что спорт и большой футбол — наша национальная идея. До сих пор не верю, что надо кормить народ такими зрелищами, как Олимпиада, как спорт, и всё будет в порядке, страна уцелеет. И удар был выбран как раз в эту "квазинациональную идею". Она на наших глазах рассыпалась, она сокрушилась. Она была не стойкой.

С. К.: Национальная идея?

А. П.: Спорт как национальная идея. Надо выбирать национальные идеи. Меня что огорчает. Я не спортсмен. Я не слежу за этими спортивными перипетиями. На сегодняшний день оказалось, что российский спорт лишён суверенитета.

Её решают другие организации. И мы на это пошли. Это меня больше всего огорчает.

С. К.:  А что нам было делать?

А. П.: Я не знаю, что надо было делать. Но мы унижались. Я видел, как все эти дни мы унижались, унижались чиновники, унижались отдельно взятые олимпийские спортсмены. Мы почти умоляли, мы хотели обойти эти препоны. И это было невыносимо для меня. То есть Олимпиада как состязание воли, как состязание с открытым забралом, была повергнута уже накануне, сейчас. Я почувствовал, что наше олимпийское движение захвачено, что нам предлагают унижаться, ползти на коленях. Я бы плюнул им в лицо, я бы отказался всю нашу сборную посылать туда. Тем более их обвинения касались не только спортсменов, а власти в целом, государства в целом. Они обвинили в воровстве государство российское. И тем не менее мы утёрлись и продолжали целовать им руки. Меня это очень угнетает. Если наши спортсмены в каком-то количестве попадут на Олимпиаду, да ещё и прекрасно выступят, я буду им аплодировать.

С. К.: Психологически, сейчас уже говорят, что многие, если не сломлены, то подорваны. Мы всё-таки идём на Олимпиаду, бойкот мы не объявили. Получается, до последнего пытаемся по тем правилам, по которым нас судят, действовать. С вашей точки зрения, сейчас наилучший, оптимальный рецепт, какой для нас? Дальше стоять до последнего?

А. П.: Мы уже выбрали этот путь. С него уже мы не свернём. Мы будем идти до последнего. Но я думаю, что если число допускаемых на Олимпиаду спортсменов уменьшится до трёх человек, мы найдём в себе мужество отказаться от участия.

С. К.: В принципе, это ведь христианский метод, когда ты подставляешь другую щёку.

А. П.: Я знаю, что в 1941 году мы не последовали этому христианскому методу.  

С. К.: А сейчас последовали.

А. П.: А сейчас не последовали. У нас идёт война. И мы считаем, что отправившись на Олимпиаду, мы всё-таки выиграем на этой войне. Может быть, за счёт очков, может быть, за счёт медалей. Может, ещё за счёт чего-то, чтобы Россия не была высечена вся, а только частично. Здесь тоже расчёт политический. Мне он кажется недостаточно продуманным. И моральный ущерб, который страна в целом несёт, гораздо больше, чем тот, который предполагается.

С. К.: Я хотел спросить вас о Павле Шеремете. Вы его знали лично?

А. П.: Я знал его лично, но по касательной. Я участвовал с ним в некоторых программах в Москве. И моя газета "Завтра" с ним сражалась. Довольно жестоко, он был моим противником, даже врагом. Он занимал такую радикально антисоветскую, на мой взгляд, антирусскую позицию. А когда стало формироваться новое государство, он стал радикальным русофобом. Конечно, и в Белоруссии он очень много насолил Лукашенко. Мы тогда защищали интересы Лукашенко в Белоруссии, и мы с ним сражались. Это не значит, конечно, что я возликовал, узнав о его смерти.

С. К.: Было несколько версий основных. Начиная от того, что ошиблись, что целились не в него, потому что в последнее время как-то несильно он был заметен, а, соответственно, в его гражданскую жену. А второе — русский след. Об этом не преминули упомянуть.

А. П.: Думаю, всё, что сейчас ни произойдёт на Украине во вред Киеву, будет приписано России и Путину. Мне говорили мои украинские друзья, что он последнее время перестал занимать ведущее место среди журналистов Украины. Во всяком случае, в этом хоре антирусских голосов он занимал не самое первое место. Мне говорили, что он последнее время очень сильно задружился с батальоном "Азов". И он делал пиар командиру этого батальона. И эти пиары, конечно, тоже связаны с финансами. Это, ни в коем случае, не моя версия. Просто такой факт. Он, журналист, вошёл в тесное взаимоотношение с батальоном "Азов".

С. К.: То, как у нас отреагировали на его смерть. Официальные заявления, заявления российского МИД, пресс-секретарь президента высказался. Заслуженно?

А. П.: Я думаю, они поступили корректно. Правильно. Не думаю, что они на самом деле так считают. За кадром они говорили, думали совсем другое. Но сегодня, повторяю, Шеремет перестал быть для России, Белоруссии угрозой. Он ушёл на второй, даже на третий эшелон. Поэтому злорадствовать по поводу его смерти, не дай ног, участвовать в его устранении, не было никакого резона. Это была гаснущая звезда.

С. К.: Слушатель возвращает нас к теме Олимпиады: "Олимпийское движение — всемирный институт, который существует по международным правилам. Надо выбирать, или мы присоседимся к этому движению и исполняем его правила, или живём своей жизнью без участия в олимпийских соревнованиях. Олимпийское движение не может быть национальным. Сама идея Олимпиад — международный характер соревнований". Согласны с этим?

А. П.: Так и экономика не может быть национальной. Олимпийское движение, оно, может быть, и интернациональное, но олимпийские команды — ультранациональные. Потому что олимпийцы, которые отправляются сражаться, они же сражаются не только за рекорды, секунды или миллиметры, они сражаются за величие страны, за нашу победу. Это всегда борьба, война. Война темперамента, оснащённости, воли. Олимпийцев во время соревнований подстерегает такое количество всяких опасностей, неудач, срывов. И преодоление этих срывов и неудач является победой. Конечно, когда я смотрю на футбол, вижу среди наших футболистов такое количество темнокожих, такое количество футболистов с именами, которые я и не выговорю.

С. К.: При том что у нас лимит на легионеров.

А. П.: Лимит. Но хотя бы два легионера, они этой ложкой дёгтя портят нашу русскую бочку мёда. Все тренировки происходят за рубежом, тренеры зарубежные. Окрашивает нашу борьбу в этот интернациональный колорит. Меня, как человека старомодного, это раздражает. Я очень люблю свою страну. Во всех её проявлениях. Будь то экономика, армия, культура, песенное творчество, спорт.

Так устроен, видимо, наш человек. И Олимпиада не исключение. А наоборот, это ристалище.

С. К.: Гражданин Горин из Петербурга спрашивает: "Это Мутко, Дума или президент? Кто решил, что спорт — национальная идея? Собственно, футбол".

А. П.: Это решил какой-то высокопоставленный чиновник в администрации президента. Сейчас уже не помню. Это было лет 8 назад, когда ещё не было серьёзных олимпийских амбиций. И все искали национальную идею. Меня как раз это возмутило. Как это футбол может быть национальной идеей? Национальная идея народом добывается в великих деяниях, переселениях, трудах, модернизации страны, войнах, победах на поле брани. Там рождается национальная идея. В этих победах принимают участие все: от младенца, может, даже нерождённого, человека, который погиб несколько веков назад. Национальная идея — это вещь мистическая, таинственная. Она определяет судьбу народа. А народ — это тоже огромная мировая тайна. Что такое народ? Вдруг, оказывается, судьбу народа, его появление на земле определяет футбол. Господь Бог, сотворяя русский народ, играл, наверное, в футбол в это время.

С. К.: Вы говорите, это решил чиновник, а что решил Проханов?

А. П.: Я сказал, что национальная идея России состоит из трёх компонентов. Первое — судьба российского государства это всегда многонациональная имперская судьба, что мы все империя, что нас не выкинешь из империи. Второе — эта империя должна быть наполнена божественной справедливостью. Так мечтали все русские сказочники, философы, религиозные деятели, революционеры. Эти два постулата, а из них происходят тысячи других последствий этих самых идеологем.

С. К.: Ещё одна большая тема — это терроризм, который продолжает, к сожалению, победно шествовать по Европе. Я говорю и про последние события в Германии, и Ницца, которая случилась неделей раньше. Это всё уже превращается в рутину. Это становится рутиной для Европы. Что дальше?

А. П.: Это становится рутиной не для Европы, а для СМИ, потому что из этого не извлечёшь уже огонь. Это внушает отвращение к Европе. Внушает отвращение к бессильной, беспомощной, находящейся в цепких лапках либералов Европе. Ответом на это, не обязательно победным, должна быть фашизация Европы.

Как говорил Мао Цзэдун, острие против острия. Они сейчас не хотят этого делать, но у них не будет другого выхода. Европа должна быть переформатирована. Смотрите. Турция. Эрдоган. Он не мальчик. Он пожилой, в общем, человек. Это не парадик реформ. Но он решился на переформатирование страны. Он провёл эту чудовищную, грозную, страшную операцию. Она ещё не закончена. Сейчас, в это время, когда мы с вами говорим, кого-то там пытают на дыбе, кому-то отрывают ногти в застенках. Но Турция распрощалась окончательно с эрой Ататюрка и светского государства, она становится оплотом шиитского ислама. Это будет в конце концов исламское государство, наподобие Ирана. И на это решился лидер. Европейские лидеры — это такие дряблые, безвольные существа, они не решатся на переформатирование Европы.

С. К.: Несмотря на негласный запрет, некоторые госслужащие намерены участвовать в выборах в члены РАН, хотят стать либо академиками, либо членами-корреспондентами. Предстоящие 24—25 и 27—28 октября выборы академиков и членов-корреспондентов РАН могут омрачиться вот таким скандалом. Среди кандидатов очень много знакомых лиц, министров. Например, Вероника Скворцова. Или сенаторов. Например, Андрей Клишас. Депутатов, региональных чиновников. Все они хотят получить это звание — звание академика РАН или члена-корреспондента РАН. И резонный возникает вопрос. Когда они будут заниматься наукой? Когда они будут заниматься своей организационной, менеджерской, управленческой деятельностью? Потому что все они при делах, все они на госслужбе, на административной службе. Как это может сказаться на самой Академии? Как это может сказаться на госслужащих? Зачем им всё это надо? Об этом предлагаю поговорить с нашими коллегами.

Е. ПАНИЧКИНА: Скажите, зачем, по-вашему, чиновникам научная степень? И если б от вас зависело, пущать или не пущать? Что бывы сказали?

А. П.: Я бы сказал, что чиновники занимаются управлением, управлением той или иной отрасли. Управление — это сложнейший процесс. Сложнейшая, запутаннейшая процедура. И если бы они все становились докторами или академиками управления, если бы они совершенствовались в их основном деле, у меня бы не было никакого возражения. Но они-то занимаются совершенно другим делом. Они, в общем-то, плохо управляют страной. Наша страна не управляется. Отрасли не управляются. У меня такое ощущение, что либо они бессильны и беспомощны, либо просто у них нет времени заниматься основным делом. Поэтому мне кажется, что они набирают степени для престижа. Причём у меня возникает мучительное подозрение, что многие из этих степеней, диссертаций покупаются. Мы знаем, что есть покупные диссертации, покупные докторские дипломы. Но они всё равно хотят быть значительными. Полагают, что это придаст им значительности. Вот сейчас арестовали мэра Копейска. Я не исключаю, что он был накануне защиты диссертации о судьбе Александра Македонского в степях Средней Азии. Мне кажется, это уродливое явление, которое отрицательно сказывается на наших представлениях о русском чиновнике.

Е. П.: Наряду с липовыми академиками, с поддельными, не важно, какими дипломами, никого ни в чём не обвиняю, люди уверяют, что могут быть и полезны. Допустим, "я чиновник, я сижу в РАН, а заодно, лоббирую научные интересы, например, у себя в регионе, если я губернатор". Такие вещи Вы не рассматриваете? Успешный чиновник — успешный академик.

А. П.: Нет. Я не рассматриваю. Меня огорчает, что за последние 20, а то и 25 лет среди наших академиков не было ни одного нобелевского лауреата. Сами дела в академии обстоят не блестяще. Нет учёных, которые открывают огромные горизонты. А если к ним ещё прибавить весь этот планктон чиновнический, то вообще академическая среда превращается в мусор. Был такой в Америке человек, Макнамара, это был гений. Он был не военный, он был концептуалист, и, по-моему, он был просто системщик. Он пришёл в Министерство обороны и создал абсолютно новую военную Америку. Он создал Генштаб, новые средства ведения борьбы, новое управление. А вот эта новая управленческая армия перенеслась на транснациональные корпорации, управление государством. Нам нужны такие управленцы, которые смогут управлять такой таинственной, великой, загадочной страной, как Россия. У нас нет таких управленцев.

Е. П.: Мы вот нашим зрителям рассказали чуть ли не про клановые войны между госслужащими и академиками, почти как в "Ромео и Джульетте", две равноуважаемых семьи. И в РАН, например, говорят, что в Госдуме очень много такой семейственности, а те, в свою очередь парируют: "Ну а у вас-то в РАН и подавно". Действительно, что-то такое существует? Что вы думаете по этому поводу?

А. П.: Это непростой вопрос. Вообще, династическая тема очень важна. Она хороша при преемственности власти, в монархиях, например. Династический принцип обеспечивает стабильность системы и империи. Профессиональные династии. Сын, который живёт в атмосфере ремёсел отца, он их усваивает с малых лет. Он преуспевает в этих ремёслах. В этом нет ничего худого. Другое дело, что мы видим, как наши вельможные, очень крупные чиновники устраивают своих детей на престижные тёплые места, в банки, госкорпорации. И те там работают. Я не знаю, хорошо это или плохо. Если они хорошо там работают, дай бог им там хорошо работать. А если они работают только по протекции своих родителей, когда там всё срывается и банки начинают банкротиться, родители выбивают им кредиты с ЦБ, это ужасно. У меня нет на этот счёт оценок. Просто горько, что наша элита, которая родилась не из пламени Божьего. Мы знаем, откуда она родилась и продолжает рождаться. Она консервирует себя и закрывает движение в свои ряды людей из народа, где огромное количество людей ярких, талантливых, способных. Это меня тревожит. Нет лифтов социальных.

С. К.: Помните историю на прошлой неделе с губернатором Вадимом Потомским? У него случайно нет степени? Может, он доктор исторических наук. Я имею ввиду путешествие Ивана Грозного из Петербурга в Москву.

А. П.: Я знаю, что над этим много смеялись. И, может быть, и я был бы не прочь посмеяться. Но мне кажется, что это просто оговорка. Мне кажется, это курьёз. Курьёзы допускал и Буш. Конечно, он понимает. Если он радеет за постановку памятнику Ивану Грозному, это XVI век, прекрасно понимает, что Петербург — детище XVIII века, тогда не существовал. Это оговорка. Досадная оговорка на фоне постановки памятника. Но я бы не кинул в его сторону камень.

С. К.: Давайте вернёмся к чиновникам. Хотя к силовикам. Громкое дело вокруг следователей Московского управления СКР. Денис Никандров арестован. И всё новые и новые появляются подробности о крышевании, о связях с уголовным миром. Как вы считаете, это реальные чистки начались или это какая-то случайная история, разборки, междусобойчик какой-то?

А. П.: Может, начало чисток. Но эти чистки должны захлебнуться. Потому что эта беда, этот ужас охватил все слои общества. Нельзя пройтись бульдозером по всему государству. Впрочем, Эрдоган делает это. Только не по части коррупции. Говорят, он сам вороватый человек. Он делает по части причастности армии к перевороту. Меня что потрясает. Арестовали до этого мэра Ярославля, мэра Махачкалы, мэра Рыбинска и других мэров. А мэр Копейска, он же знал, что идут аресты, что за мэрами идёт охота, продолжал всё равно заниматься взяточничеством. Это неостановимо. Это болезнь. Чудовищная болезнь, которая породила целые кланы. Особенно чиновничество. Это чистка, да. Но это назидательная чистка. Казалось бы, вот арестовали самых главных блюстителей закона  и правды — следователей. Остальные следователи должны ужаснуться, призадуматься, отдёрнуть руки от пакетов с рублями. Нет, они будут продолжать брать эти деньги. Это болезнь, которая требует изучения. Надо понять, как  с этим бороться. Только тюрьмой, только расстрелами, только репрессиями. Чем-то ещё. У меня нет на этот счёт объяснения. Настолько всё глубоко, глубинно и ужасно, настолько поразило всё наше общество,  что мы не развиваемся, поэтому мы и стоим на месте. Поэтому мы не в состоянии сдвинуть огромный воз самой богатой и прекрасной в мире страны, России.

С. К.: Наше сближение с Эрдоганом — это хорошо или плохо?

А. П.: Я считаю это полезным.

С. К.: Расшифруйте, пожалуйста, вашу позицию по поводу Эрдогана и несостоявшегося переворота.

А. П.: Тактически Россия этим может сейчас воспользоваться. Во-первых, резко осложнились отношения Турции и НАТО. По существу, Турция поссорилась с НАТО. Я думаю, в России есть явные и неявные средства, чтобы поддерживать или даже разжигать эту ссору. Нам крайне выгодно ослабление НАТО или Европы в её стремлении ущемить Россию, так или иначе. Второе. Сближение с Эрдоганом гарантирует нам на некоторое, по крайне мере, время от того, что Турция вмешивалась в дела нашего Северного Кавказа. Потому что первые две чеченские войны — это турецкие ухищрения, через Турцию шли боевики, финансирование. И сейчас у Эрдогана могли бы быть, особенно, в период осложнения наших с ним отношений, возможности переправлять из Турции боевиков на Северный Кавказ. Это их, турецкое, дело. Этого сейчас не произойдёт. Очень важно. Для нас это передышка. Но что будет, если Турция станет исламским государством, шиитским государством, потому что у нас в России очень много шиитов, не станет ли она центром притяжения для наших шиитов, трудно сказать. Потому что у нас в этом отношении нет стратегии.

С. К.: Примем звонок. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Наше участие в Олимпиаде, ситуация в ДНР и ЛНР — это понятно, вопросы первостепенной значимости. А вот тут недавно обозначился один добрый человек, по фамилии Куклачёв, который просит у Рамзана Кадырова денег на строительство дворца кошек в Израиле, чтобы этот дворец стал лучом доброты. Это что, по-вашему?

А. П.: Может, Куклачёв обучил своих кошек ивриту. Тогда это объяснимо, тогда получим целую генерацию кошек, которые говорят на еврейском языке. Разве это плохо?

С. К.: Почему же не на русском?

А. П.: Если Куклачёв в Израиле, значит, кошки должны общаться на иврите со своими покровителями.

С. К.: Слушатель пишет: "Про сближение с Эрдоганом расскажите родственникам погибших пилотов".

А. П.: Расскажу. А также расскажу родственникам погибших наших двух журналистов, которые попросили помиловать Савченко.

С. К.: Ещё звонок. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Скажите, пожалуйста, может нам не стоит участвовать в Олимпиаде? Нас везде начнут потихоньку выдавливать. Вам не кажется?

А. П.: Я свою точку зрения сказал. Нам надо было резко швырнуть в лицо им перчатку на начальной стадии. А сейчас мы уже затянулись в эту липкую липучку. И там будем барахтаться.

С. К.: До чемпионата мира по футболу. Он вообще состоится в России в 2018 году? Ваш прогноз.

А. П.: Судя по тому, что они сотворили с Олимпиадой, они сделают всё, чтобы этот чемпионат сорвать.

С. К.: А нам надо сделать всё, чтобы он у нас прошёл?

А. П.: Думаю, нужно это сделать. Но не любыми средствами. Сибирь американцам не стоит отдавать для того, чтобы провести чемпионат в Казани.

С. К.: Вот вы говорили гордо уйти, гордо не участвовать. Устроить альтернативные соревнования? У нас же масса олимпийских объектов в том же Сочи. И показывать их, а не транслировать эти игры, которые в другом государстве.

А. П.: Всё равно это будет имитация. Это вопрос престижа страны. Это не вопрос победы тех или иных олимпийцев в различных видах спорта. Это не победа спортсменов. Это престиж государства. Если считать, что престиж государства — это понятие ложное, что олимпийская команда не представляет страны, не сражается за её эмблематику, они не становятся под гимн России, под российский флаг во время присуждения медалей, если признать это, тогда все наши рассуждения, в том числе и мои, ничего не стоят.

С. К.: Ещё звонок. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Александр Андреевич, скажите, пожалуйста, в мае 2007 года за вашей подписью вышла передовица газеты "Завтра" с названием "Путин — сердечная недостаточность России". Как вы считаете, в 2016 году ваша позиция прежняя? Или вы как масон крутанулись?

А. П.: Я — масон. Я даже пальчики так держу по-масонски, чтобы все узнавали меня. Я поэтому пересмотрел свою позицию на Путина. За это время русская история сделала этому сердцу опадающему очень много инъекций, которые заставили это сердце биться иначе. Но Путин не может до бесконечности откладывать русские реформы, модернизацию России. Это кончится уменьшением его значения, престижа и роли в истории России.

С. К.: Ещё звонок. Добрый вечер.

СЛУШАТЕЛЬ: Вот насчёт Степановой. Она какие-то там разоблачения сделала. Может, и правильно, что она разоблачила. Сейчас даже Путин сказал, что надо наказать, кто там с допингом крутил.

С. К.: Путин сказал, надо расследовать. Создали свою комиссию, которая, может, приведёт к другим выводам. Давайте не спешить с результатами. Что скажете, Александр Андреевич? Есть такая позиция, "а может и поделом нам".

А. П.: Такая позиция есть. Потому что очень много из наших граждан огорчены, озлоблены на всю эту кашу, на мерзость, которая творится в коридорах власти. Концепция "чем хуже, тем лучше" присутствует. Это очень больно и горько.

С. К.: Вы играли в покемонов? 180 000 скачиваний за первые несколько дней, когда ещё официального релиза не было в России. И Москва, и вместе с ней весь мир сошли с ума. Что происходит?

А. П.: Я думаю, что чиновники, которые в академики стремятся, они в основном пополняют эти суммы.

С. К.: Вы видите в этом опасность? Или это нормальное развитие событий в мире технологий?

А. П.: Я вижу в этом огромные загадки, которые таятся в современных технологиях. Так просто, без новейших космических зонтиков, свести с ума нацию. Говорят, что мы зомбированы, существуют какие-то машины, которые посылают какие-то лучи. Да ничего! Вот, пожалуйста, найдены элементы, найдена форма шарика, найдена скорость их перемещения по маленькому экрану и всё, мы в плену у этого безумия. Я не знаю, есть ли антидоты.

С. К.: А что может быть антидотом? Вы не можете предложить антидот?

А. П.: Я не знаю. Мне кажется, что русские идея, культура, красота, природа, солнце, беда, боль, страдание являются темами, которые должны занимать сознание русского человека.

С. К.: А это совместимо с iPhone? А с Android?

А. П.: Думаю, что совместимо. Просто в них можно запустить эти закидоны, а можно туда запустить проповеди наших великих проповедников.