Трансплантолог и богослов поспорили о праве использовать органы умершего

И. ИЗМАЙЛОВ: Правительство РФ не поддержало проект закона, обязывающего медучреждения сообщать близким умершего о намерении изъять у него органы и (или) ткани для трансплантации. Это широко обсуждаемая тема, несмотря на то, что не вчера этот законопроект был принят на рассмотрение. Это была инициатива депутатов ЛДПР. С нами вице-президент межрегиональной общественной организации "Общество трансплантологов" профессор Алексей Чжао и христианский философ, богослов, публицист, религиозный деятель Виктор Аксючиц.

Алексей Владимирович, несмотря на то, что закон был принят несколько лет назад, по-прежнему не утихают недовольства этим, было бы неплохо со всех точек зрения, чтобы как-то спрашивать?

А. ЧЖАО: Этот вопрос давно поднимается. Закон о трансплантации был принят в 1992 году, представляете, сколько он работает. Там прописана презумпция согласия, и я не понимаю, почему нужно менять эту презумпцию. Это абсолютно нормальный закон. Единственное, там требуются определённые коррекции, потому что там есть возрастной ценз. Почему-то ограничили возможность донорства после смерти, если пациент не достиг 18 лет.

И. И.: То есть вы недовольны?

А.Ч.: При чём здесь я? Я сейчас говорю как профессионал, который знает законодательство многих стран, презумпция согласия в половине стран мира. Хочу сказать одно: презумпция согласия — это обратная сторона информирования согласия. Проблема не в том, какой законодательской позиции мы придерживаемся. За то время, что существует закон, государство и СМИ не предприняли никаких шагов. Медики ещё пытаются что-то сделать, потому что они лечат таких пациентов, которым требуется трансплантация. Но государство ничего не предприняло, чтобы образовывать население: прижизненное согласие — это вопрос этики.

И. И.: Ваш оппонент говорит, что нет понимания в обществе на профессиональном уровне.

В. АКСЮЧИЦ: В обществе господствует непонимание технологического решения этой проблемы. Речь идёт о теле человека, личности, доктора лечат человека, а не только его тело. С этой точки зрения распространено среди медиков отношение совершенно бесчеловечное к человеку. Так, вполне могут не сообщать о смертельной болезни не только самому больному, но и родственникам. Так удобнее медикам: меньше хлопот. Мы знаем, что даже прах в могиле человека было бы кощунственно нарушать, это преступление. Почему же органами человека как личности можно без его ведома и согласия можно распоряжаться? Это вопрос не столько морально-нравственный, сколько технологичный. Это принципиальный метафизический вопрос. Человек — живое существо, самосознающая личность. Это нужно помнить, когда принимаются решения в таких вопросах.

И. И.: Алексей Владимирович, что скажете?

А. Ч.: Я не хочу согласиться с моим оппонентом, потому что то, что он сказал о медиках, это абсолютно неправильно. В нашем государстве все медики, в том числе и я, я занимаюсь хирургией, мы всегда говорим истинный диагноз пациента, потому что мы не имеем права по-другому. Кроме того, мы допускаем родственников к больным, в том числе и в реанимацию, никакого запрета нет.

И. И.: Виктор Владимирович, вам оппонент говорит о презумпции. Здесь можно понять медиков: если человек умирает, то времени мало собирать бумаги и согласие, когда родственники хотят, чтобы органы помогли другим людям.

В. А.: Речь идёт опять же о некой технологии. Например, есть объяснение в обществе, что люди имеют право при жизни решить, можно или нельзя. Доктора тоже люди, уникальные люди с уникальным отношением. Но при этом бессознательно господствует отношение не как к личности. Как можно распоряжаться телом человека без его согласия и согласия его родственников?

И. И.: Не кажется ли вам, что всё это находится в рамках современной рыночной экономики, где всё продаётся и покупается, в том числе и органы. Нет никакой медицинской помощи, есть услуги, где человек — это материальный объект. В рамках этой технологии понятно, что есть чёрный рынок.

В. А.: Всегда проблемы можно решать, если рассматривать их, где она формируется, тогда решение будет более адекватным. Церковь не против, например, но требует согласия.

А. Ч.: Вся проблема в отсутствии информированности.