Быть или не быть войне? Декан философского факультета МГУ о мировой политике
Владимир Миронов ответил на вопросы о вероятности третьей мировой, дружбе России с Турцией, сверхдержавах и опасности сближения США и Китая.
С.КОРОЛЁВ: Мы возвращаемся к вопросу о третьей мировой.
В.МИРОНОВ: Да, совершенно точно. Мы вступили в фазу очень жёсткой конфронтации вплоть до принятия самых неприятных решений.
С.К.: Что может быть спусковым крючком к этой войне?
В.М.: Жертвы.
С.К.: Двое наших погибли сейчас в ходе этих провокаций на границе с Крымом.
В.М.: Трудно измерять, каждый человек — ценность. Трудно измерять количество, но понятно, что здесь определённая ситуация, если количество этих жертв будет достаточно большим, не дай бог, то, безусловно, это может привести к конфронтации.
С.К.: Насколько мы далеко от неё сейчас, с вашей точки зрения?
В.М.: В данном случае мы с вами являемся наблюдателями, исходим только из того, что мы читаем и знаем, из того, что публикуется.
Полную версию программы "Без вопросов" с Владимиром Мироновым читайте ниже и слушайте в аудиозаписи.
С. КОРОЛЁВ: У микрофона Сергей Королёв. Всем доброго вечера. Обычно в этой студии появляется Егор Холмогоров, но он в отпуске — отдыхает в Крыму. И мы с радостью пригласили тоже знакомого вам уже почти нашего автора. Владимир Миронов часто бывает гостем в этой студии, декан философского факультета МГУ. Здравствуйте, Владимир Васильевич.
В. МИРОНОВ: Здравствуйте, Сергей!
О диверсиях в Крыму
С.К.: Холмогоров Егор сейчас в Крыму, и мы, наверно, с Крыма и начнём. Тем более что тревожные новости приходят с полуострова. Там предотвратили сразу несколько попыток диверсии — две как минимум, об этом сегодня отчитались наши спецслужбы.
Президент Владимир Путин прокомментировал то, что произошло. Он заявил о переходе Украины к практике террора. По мнению главы государства, власти Украины перешли к террору вместо того, чтобы искать способы решения проблем на переговорах. Путин назвал попытки осуществить теракты в Крыму глупой и бессмысленной акцией. Тем не менее двое погибших. Тем не менее стреляли, тем не менее на границе той, которая с Украиной, неспокойно. К чему всё это может привести и что ждать от нынешних украинских властей с вашей точки зрения?
В.М.: К сожалению, позиция украинских властей становится всё более агрессивной. На самом деле подоплёка этого уже была в том, что не утвердили нашего дипломата, как мы знаем, и практически это означает если не разрыв дипломатических отношений, то по крайней мере один шаг к тому, что отношения эти ухудшаются. И понятно, что такие провокации, да ещё и связанные с жертвами, это уже попытка, я не думаю, что это попытка какого-то там захвата, а это провокация, чтобы потом в очередной раз обвинить Россию. Я не удивлюсь, если завтра появится новость, что Россия сама спровоцировала эти вещи.
С.К.: Уже появилась новость. Они сказали, что мы не имеем к этому отношения. Пока только так.
В.М.: Понятно, да. Типичная провокация. Я думаю, здесь надо занимать жёсткую позицию. Насколько я знаю, Владимир Владимирович заявил, что бессмысленно уже в Минских соглашениях на сегодняшний день впрямую участвовать.
С.К.: Он говорил не про Минские соглашения. Он говорил про "Нормандскую четвёрку", потому что, вы знаете, в Китае будет саммит G20, и там предполагалось встретиться в "Нормандском формате": Германия, Франция, Россия, Украина.
В.М.: Я не думаю, что в данном случае действительно он прав. Вряд ли это целесообразно в данной ситуации. Сначала нужна нормализация хотя бы простая.
С.К.: И что делать, пока идёт эскалация конфликта, пока идёт ухудшение отношений между странами? Вы же сами сказали, что разрыв дипотношений — следующий шаг, получается. А дальше что, война?
В.М.: Во-первых, дипломаты должны продолжать работать. И наверняка эти работы продолжаются.
С.К.: Можно подумать, что с Зурабовым они работали. Не слышно, не видно. Тише воды, ниже травы.
В.М.: Это проблема, вопросов много возникает и к дипломатам. И к тем, которые были, и к тем, которые сейчас работают. А с точки зрения управления ситуацией, есть войска, есть необходимость обороняться, есть необходимость не допускать такого рода вмешательств. Это как бы плохо прозвучит, но это такая стандартная ситуация. Стандартная ситуация в том векторе развития, в котором оказались Украина и Россия.
С.К.: Вроде XXI век на дворе.
В.М.: Страшно.
С.К.: Дело не в том, что страшно, а всё те же болячки, всё те же способы их решения, и всё те же тупики, в которые заходят политики. Это дело в самой политике, это дело в конкретных людях или в конкретных режимах, которые установились там — в соседних с нами странах, к примеру. В чём проблема?
В.М.: Я думаю, во-первых, это говорит о качестве политиков. По-моему, в прошлый раз даже у вас фразу об этом сказали, фразу Вишневского очень хорошую, что исчезли государственные деятели, остались политики.
Это такие менеджеры от политики, которые решают сиюминутные проблемы. Причём решают достаточно примитивно, не учитывая всех побочных следствий, которые здесь возможны. Это действительно проблема.
Быть или не быть третьей мировой?
С.К.: "Может, это задание от Госдепа верхушке Украины — затянуть Россию в полномасштабную войну?" — вопрошает слушатель. Кстати, если опираться на новости, то действительно совпало с резонансным заявлением, хоть и не официального лица, но тем не менее, экс такого мощного чиновника, бывшего представителя Пентагона, который призвал убивать русских. Правда, речь шла о Ближнем Востоке. Майкл Морелл говорит, что Иран поставлял оружие шиитским боевикам в Ираке, из-за этого гибли американские солдаты, поэтому нам, говорит, нужно помогать сирийским повстанцам. Он касался ситуации в Сирии. Имеются в виду боевики всевозможных террористических организаций, соответственно, потому что мы их так считаем. А он говорит, нам нужно помогать, чтобы Россия заплатила ту же цену. Ту же цену — какую, получается?
В.М.: Мы же перед этим тоже слышали высказывание высокопоставленных людей о том, что и ядерную бомбу готовы на Россию сбросить.
С.К.: Мы возвращаемся к вопросу о третьей мировой.
В.М.: Да, совершенно точно. Мы вступили в фазу очень жёсткой конфронтации вплоть до принятия самых неприятных решений.
С.К.: Что может быть спусковым крючком к этой войне?
В.М.: Жертвы.
С.К.: Двое наших погибли сейчас в ходе этих провокаций на границе с Крымом.
В.М.: Трудно измерять, каждый человек — ценность. Трудно измерять количество, но понятно, что здесь определённая ситуация, если количество этих жертв будет достаточно большим, не дай бог, то, безусловно, это может привести к конфронтации.
С.К.: Насколько мы далеко от неё сейчас, с вашей точки зрения?
В.М.: В данном случае мы с вами являемся наблюдателями, исходим только из того, что мы читаем и знаем, из того, что публикуется.
С.К.: А вы видите, что идёт наступление по всем фронтам. Извините за общие фразы, которые я сейчас говорю. Но вот Олимпиада, где нас освистывают, где нас мешают с дерьмом, извините, где полностью понятие спортивного поведения ушло в прошлое и где доводят до слёз нашу Юлию Ефимову. И вопреки всему этому — ура, пятое место сейчас по неофициальному медальному зачёту. Это что?
В.М.: Это тоже следствие политики. Она пронизывает всё, и опять, мы уже тоже об этом говорили, и сегодня это обсуждают, что политика такого типа очень льёт на мозги людей определённую информацию. Я не думаю, что те спортсмены, которые выступают против наших, обвиняют в чём-то, что они внутренне в этом убеждены, но они получили очень серьёзную обработку по отношению к России.
С.К.: Фелпс, который на кокаине сидел, теперь говорит, как у него сердце болит из-за того, что Ефимова под допингом, которого нет.
В.М.: Да, он бедный. В советское время смеялись, был такой учебник исторического материализма. И мы смеялись уже тогда, что в рамках политики даже рыболовное общество носит политический характер. Сегодня мы видим, что надо было не смеяться, а мы действительно видим, как политика вмешивается на все уровни, заставляет действовать даже индивидов под влиянием каких-то идеологических штампов.
С.К.: Вот, смотрите, слушатель пишет: "Нам, русским, надо снять яйца с гвоздя на стене. Если бы на месте РФ были США, там давно режим на Украине объявили бы террористами и уже давно бомбили бы Киев, а Порошенко повесили бы". Это чересчур?
В.М.: Я думаю, это чересчур, потому что тут надо всё-таки взвешивать.
С.К.: А почему?
В.М.: Тут элементарный расчёт. Если мы говорим только об Украине, это одна ситуация, но если за этим стоят более серьёзные силы, всё-таки, понимаете, Россия сегодня — это даже не Советский Союз. И в этом смысле при всей нашей успешности…
С.К.: А кто мы сегодня?
В.М.: Мы сегодня страна. Страна, которая достаточно сильная, проявила свою мощь в том числе в вооружении, но мы, конечно, объективно просто по затратам на это уступаем.
С.К.: Региональная держава, так нас называют. Есть сверхдержава. Вот сверхдержава — это Китай?
В.М.: К сожалению, да.
С.К.: А почему к сожалению?
В.М.: Потому что хочется быть сверхдержавой.
С.К.: Смотрите, Китай сверхдержава, США сверхдержава, да?
В.М.:
С.К.: А региональных кого бы вы перечислили, кроме нас?
В.М.: Региональная — это европейские страны, Франция, Германия.
С.К.: Как их можно назвать державами, если они полностью зависимы? Или я ошибаюсь?
В.М.: Нет, они зависят, конечно, но, тем не менее они свою политику всё-таки проводят. Помните, перед этим года за два и французы, и немцы всё-таки заняли свою позицию в противовес американцам. Поэтому всё-таки свои какие-то интересы до опредёленной стадии они проводят. Поэтому их можно отнести к державам.
С.К.: "США выгодна любая война не на их территории, поэтому они всеми правдами и неправдами хотят раскрутить войну, будь то Украина, Сирия, Йемен и так далее, — пишет слушатель, — причём желательно, чтоб одной из сторон была Россия, ослабить нас хотят", — предполагает наш слушатель.
Стоит ли вести диалог с террористами?
С.К.: Итак, Владимир Васильевич, рубрика "Счастливый звонок". Здравствуйте. Как вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Меня зовут Валерий. А вам не кажется, что это просто игра на нервах по отношению к России? То есть провокацию хотят сделать или унизить, скажем так.
С.К.: Вы про диверсии?
С.: Да, про диверсии. Именно как с Олимпиадой, чтоб потеряла лицо Россия.
С.К.: А как мы потеряли лицо в этой ситуации?
С.: Унизить просто. Мы не ведёмся на это.
С.К.: Хорошо. Как вам такая трактовка, Владимир Васильевич?
В.М.: Это банальная вещь. Ясно, что будут провокации такого рода, к сожалению, наверно, они будут продолжаться. Наверно, есть точка кипения, до чего-то можно терпеть, а с какого-то момента терпение прекращается.
С.К.: Если Путин прав (а судя по тому, как он характеризует, это по-другому не назовёшь), то есть Украина проходит к практике террора, если всё действительно так, как сообщает нам Федеральная служба безопасности, то как можно разговаривать с террористом? Нужно ли вообще разговаривать с террористом? А если не разговаривать? Хорошо, Украина, её спецслужбы затеяли эти неудавшиеся диверсии, но тем не менее наши люди погибли, двое силовиков погибли. Как нам дальше выстраивать отношения, которые и так подгажены? Вы сами заметили, что дипломатические переговоры снижены на уровень, посла нет. В Донбассе тоже убивают и тоже стреляют, а теперь ещё и на границе с Крымом.
В.М.: Ответ простой.
Проблема заключается в том, где и на какой стадии?
С.К.: А если террорист — государство, власть киевская, что тогда?
В.М.: Если террорист — государство, он работает, мы должны, и я думаю, службы работают по этому вопросу. Мы должны опережать события. То, что сама провокация состоялась, это тоже ведь, по-видимому, определённые слабости наши. Мы, значит, не смогли предугадать эту провокацию. И, я думаю, задача сейчас спецслужб и соответствующих органов просто предугадывать эти провокации, потому что если действительно такого рода провокации с гибелью людей будут продолжаться, тогда мы должны будем как-то жёстко ответить государству, которое называется Украиной.
С.К.: Александр пишет: "Как можно спокойно рассуждать о мировой войне, забывая при этом о миллионах человеческих жизней, реках крови, полностью разрушенных городах?"
В.М.: Это эмоции. Мы рассуждаем, и никто из нас войны не хочет. Мы просто говорим о том, что, к сожалению, ситуация складывается таким образом, что ожидать можно всего. Мы сами боимся произносить эти слова, но факт остаётся фактом. Провокация действительно серьёзная.
С.К.: "Меня как-то смущает очень уж скудная информация о якобы терактах в Крыму, сколько человек задержано, сколько убито, кто, собственно, они такие?" Обо всём этом сообщалось. Насколько я понимаю, в том числе задержан один из предполагаемых организаторов, сотрудник Минобороны украинской, украинского министерства, украинский силовик.
В.М.: Надо разбираться, мы исходим из той ситуации, которая есть сейчас.
С.К.: "Если экономически давить, это про транснациональные корпорации, тогда и политики запоют, как нам надо, типа "Кока-Кола", "Макдак", "Проктор" и так далее". В общем, Алексей предлагает подействовать экономически.
В.М.: Это верно, экономическое давление может быть, но, к сожалению, мы здесь оказались в ситуации, когда с той стороны точно так же экономически помогают, там, где мы можем бороться, одновременно по этим же параметрам помогают. Мы ввязываемся уже в более серьёзную конфронтацию, когда за Украиной идут и другие страны.
С.К.: Слушатель пишет: "Фелпс курил марихуану, а не сидел на кокаине. Но, для вас это, конечно, одно и то же. Скажите, что он ещё и гей". Я свечку не держал, я не знаю. Честно вам признаюсь, мне всё равно, если честно. Но то, как он высказывался по поводу нашей Юлии Ефимовой, меня задело лично. Если вас нет, хорошо. А марихуана, кокаин — мне лично всё равно. Я не пробовал ни того, ни другого, и счастлив этим фактом. In god we trust, divide et impera. Разделяй и властвуй, этим руководствуются?
В.М.: И что?
С.К.: Что вы хотите сказать? Это с тех времён античных?
В.М.: Разделяй и властвуй, один из принципов управления. И что? Что хочет сказать пишущий?
С.К.: Поясните, да. Вот философский вопрос от слушателя: "Закон исключённого третьего работает в политике?"
В.М.: Закон исключённого третьего работает в ограниченной области и одновременно не работает не только в политике, потому что политика наряду с жёсткими решениями — это ещё и определённые компромиссы, когда люди, даже находясь на противоположных позициях, исходя из более стратегических задач, пытаются всё-таки эти компромиссы осуществить. И мы их тоже наблюдаем, в том числе в наши дни.
Можно ли говорить о дружбе с Турцией?
С.К.: Давайте к отношениям с Турцией. Что такое дружба в политике?
В.М.: В политике есть интерес.
С.К.: "Дорогой друг", — сказал вчера Эрдоган, обращаясь к Владимиру Путину. Это он искренне?
В.М.: Вряд ли это искреннее обращение, потому что здесь всегда политика. Мы можем назвать очень много имён, скажем, периода Великой Отечественной войны, когда и называли друзьями, подписывали мирные договора. Здесь стратегия. Здесь решаются тактические, стратегические вопросы, и обращение здесь не имеет значения. Тот, кто сегодня может быть назван другом, завтра окажется врагом и наоборот. Поэтому здесь действительно надо смотреть за интересами.
С.К.: А как вы смотрите на такое резкое потепление в отношениях с Турцией? Допустим, если весь мир представить политическим миром, Владимир Васильевич, как шахматную доску, а шахматные фигуры — это страны, то основные игроки, расставьте их, с одной стороны белые, белые — это кто? И кто чёрные? Здесь мы безоценочно, просто шахматы, они чёрно-белые. На одной половине кто стоит?
В.М.: Ясно, что на одной половине всегда стоят США.
С.К.: А вместе с ними весь западный мир так называемый?
В.М.: Вместе с ними весь западный мир.
С.К.: Евросоюз, кто примыкает ещё? США, Евросоюз.
В.М.: Евросоюз, включая восточные новые страны, которые пришли. Ряд стран типа Саудовской Аравии и так далее.
С.К.: Южная Корея, наверно?
В.М.: Да, частично.
С.К.: А Индия?
В.М.: Индия — вряд ли. Индия, Китай — это всё-таки немножко другое.
С.К.: А Латинская Америка? Она обособлена?
В.М.: Латинская Америка обособлена потому, что там манипуляции большие с правительством, как сейчас в Бразилии. Но всё-таки Латинская Америка, я думаю, тяготит к другой стороне последние годы.
С.К.: Значит, это другая сторона, смотрим. В центре этой другой стороны кто?
В.М.: Безусловно, в этой ситуации сейчас Россия. И я думаю, даже то, что с Турцией сейчас происходит, это спровоцировала как раз противоположная коалиция, потому что когда у нас была проблема с этим самолётом, ведь на самом деле Запад не поддержал Россию в тех обвинениях, которые были Россией произнесены против Турции, и фактически нас поставили в эту ситуацию, когда Турция оказалась аналогично в той же ситуации с проблемой беженцев. Ведь посмотрите, какая ситуация с беженцами. Сначала сказали, что это такой перевалочный пункт, вы возьмите беженцев, они будут у вас жить, потом постепенно Европа их будет принимать, для этого будут выделены деньги. Потом — ба-бах! Деньги не выделяются, беженцы, а их очень много, 3 миллиона, находятся в Турции. Для Турции это тоже серьёзная нагрузка, эту проблему тоже надо решать. И решать её можно, дело не в том, что Эрдоган там чем-то угрожает, но в конце концов, может действительно произойти то, что он откроет границы, они пойдут в Европу.
С.К.: Но пока Эрдоган в НАТО, это не мешает нашей дружбе?
В.М.: Я думаю, это не мешает в данной ситуации, потому что здесь, я думаю, тоже процессы пойдут как раз так, что может быть, недолго и в НАТО Турция пробудет.
С.К.: "In god we trust — это ещё и на долларах американских", — пишет Оксана.
Об Армении, визах и украинцах в России
С.К.: "Возможно, провокации в Крыму, — пишет слушатель, — приурочены к выборам в США, чтобы нагнетать антироссийскую истерию и, соответственно, повлиять на общественное мнение". Поклонская, бывшая прокурор Крыма, высказалась. Она говорит, что это связано с популярностью Крыма у российских туристов. Хотят просто в этом смысле подгадить нам. И по поводу Турции вот что пишут слушатели: "С Турцией надо ещё посмотреть, у кого интересов больше. То есть мы Турции только зерна на 2 миллиарда долларов продаём, а ещё газ и так далее, а они нам продают товаров на более скромные суммы. Так что Турция нам выгодна". И вопрос от Александра: "С чем связана череда встреч с лидерами стран из одного региона?" Встреча Владимира Путина, очевидно, был Эрдоган, вот сегодня президент Армении Серж Саргсян.
В.М.: Я думаю, с Арменией-то понятно. Видимо, улучшаются отношения с Турцией, ясно, что у Армении несколько иная к этому позиция. И я думаю, здесь Владимир Владимирович терапевтически, так сказать, успокаивает армянскую сторону от каких-то проблем, связанных с Турцией. Я думаю, в этом проблема.
С.К.: Смотрите, здесь по поводу раскладов: "Россия может повлиять на Украину, — пишет Крендель, — только если введёт визовый режим и выдворит 3,5 миллиона украинцев, других вариантов просто нет". Вы согласны с нашим слушателем?
В.М.: Насчёт визового режима — это возможно, потому, что такие вещи просто происходят уже. А вот насчёт выдворения, всё-таки я считаю, что наши бывшие культурные взаимоотношения с Украиной таковы, что у нас на территории находится огромное количество людей, украинцев, которые, вообще-то говоря, может быть, России преданы даже больше, чем мы думаем. И наши коллеги многие, мы знаем. Поэтому я не думаю, что здесь надо переходить к ситуации выдворения. Это мы прям гетто начнём создавать. Это, конечно, неверно, на мой взгляд.
С.К.: А как тогда быть?
В.М.: Ну, а как быть?
Если это нелегальные, то это касается не только украинцев.
С.К.: Может быть, попросить их определиться: "Пожалуйста, вот вам упрощённая система принятия российского гражданства, вы здесь работаете, вы решили связать свою судьбу с нашей страной".
В.М.: Во-первых, здесь надо сказать по поводу упрощённого принятия. Оно не такое простое здесь, мы с этим сталкивались.
С.К.: Я понимаю, я говорю, что это в комплексе надо. Если говоришь "а", то говори и "б". Иными словами, если ты хочешь, чтобы эти люди считали себя русскими и стали российскими гражданами, сделай всё, чтобы это было легко для них.
В.М.: Я не думаю, что надо кого-то толкать на приём гражданства. Это особый вопрос, он очень сложный. Когда человек может быть без гражданства и быть очень преданным своей стране.
С.К.: А вы верите в такое понятие, как гражданин мира? Это вообще возможно? Многие себя так называют. Есть люди, у которых три гражданства. Самый известный мне, например, Владимир Познер вспоминается. Кто он? Задавали много раз ему этот вопрос, и по тому, что он отвечает, прослеживается "гражданин мира".
В.М.: Знаете, есть разные юрисдикции. Есть страны, которые признают двойное гражданство, есть те, которые не признают.
С.К.: Я сейчас не юридически спрашиваю, я спрашиваю философски, мировоззренчески. Если человек себя называет гражданином мира, то кто он?
В.М.: Я могу лично сказать, что меня, например, это не устраивает. Я гражданин той страны, в которой я родился. Я базируюсь, моё сознание базируется на этой культуре, поэтому гражданин мира — мне непонятна эта ситуация. Можно это как угодно декларировать, но это неверно.
Что касается многих гражданств, здесь действительно возникает масса парадоксов. Масса парадоксов, например, даже по формам ответственности. Как человеку отвечать в зависимости от тех законов, которые могут быть разные в разных странах. Но одновременно-то сказать, я согласен с тем, что человек может иметь другое гражданство и работать и жить в другой стране.
О философии в стенах вуза и в жизни
С.К.: А как у вас конкурс в этом году на философский факультет? Мы с вами говорили некоторое время назад, но тогда ещё было рано. А вот сейчас Анатолий Александров, ректор МГТУ им. Баумана, сказал, что 81 балл — это средний. Понятно, что это средняя температура по больнице. У вас, видимо, выше.
В.М.: У нас по-другому. У нас же складывается балл из результатов ЕГЭ плюс ещё дополнительный экзамен. Поэтому приблизительно разброс такой по факультетам: от 320, скажем, нижняя планка, до 460.
С.К.: Я ничего не понимаю, а 81-то откуда взялся?
В.М.: Это другая совершенно система. Они по одному ЕГЭ, видимо.
С.К.: А можно как-то привести к общему знаменателю?
В.М.: Можно, но например, человек сдаёт три ЕГЭ, ЕГЭ имеет 100 баллов, 80, 70 и так далее. Это всё складывается. У нас на факультете где-то 326 проходной получается. А есть факультеты, у которых ниже, есть факультеты, у которых гораздо выше.
С.К.: У кого гораздо выше?
В.М.: Самый высокий в этом году — биоинженерия, 460 баллов. Но там тоже разница. У некоторых три экзамена, у некоторых четыре. Когда сейчас говорят о конкурсе, это вообще абсурд. Во-первых, когда подают документы, люди подают на много специальностей. Уже при подаче этот конкурс нереальный. То есть, раньше если вы подавали, вы увеличивали конкурс туда, куда подавали. А сегодня вы подаёте в пять мест. И поэтому сейчас мы считаем по тем баллам, которые оказываются проходными. Вот проходные я назвал: вилка от 320, скажем, до 350 в среднем. И есть всплески — 460, это бакалавр.
С.К.: Этот уровень растёт или снижается из года в год?
В.М.: Уровень растёт сам по себе и плюс министерство контролирует, чтобы уровень ЕГЭ каждого университета, который берёт, не опускался ниже определённой планки.
С.К.: Традиционный вопрос: "Куда идут работать философы?" — наш слушатель интересуется через мессенджер Telegram.
В.М.: Традиционный ответ.
Прежде всего это системы масс-медиа, коммуникационные вещи, это политические партии, это разного рода управленческие структуры, от Администрации президента до администраций, так сказать, региональных каких-то и так далее. Поэтому люди устраиваются. Но ещё раз говорю, мы всё время путаем: философ и человек, который выпускается с факультета.
С.К.: Вы готовите философов или нет?
В.М.: Мы готовим преподавателей философии, если уж так честно ответить. А вот как я говорю студентам на первом курсе: если хотя бы два человека из этой аудитории, которым я читаю лекцию, станут философами, я уже буду счастлив. Потому что философ — это внутренние проблемы. Отнюдь не все, кто кончает факультет, даже внутри самих себя становятся философами.
С.К.: А как понять?
В.М.: А потому что профессия официально "преподаватель философии".
С.К.: Нет, как понять, что ты философ?
В.М.: А это вот сложно. Ясперс, например, говорил, что философ осознаёт, что он стал философом, изнутри себя. Когда ты вдруг начинаешь решать проблемы предельного характера.
С.К.: А Путин философ?
В.М.: Да нет, это вообще не вопрос. Я думаю, ему бы не понравилось, если бы его назвали философом.
С.К.: Почему?
В.М.: Мне так кажется.
С.К.: А кого бы вы назвали философом из известных наших людей: политиков, общественных деятелей? Кто из них философ по манере мышления, разговора, по суждениям и действиям? Есть такие вообще в нашем пространстве медийном?
В.М.: У меня скоро выйдет статья, она, может быть, противоречит тому, кто обычно сидит в этой аудитории…
С.К.: Проханову? Лимонову?
В.М.: Нет, Холмогорову. Я как раз считаю, что философ как индивид, у меня скоро выйдет статья на эту тему, должен быть дистанцирован от политики. Он может объяснять политику, но он не должен быть политиком. Он может советовать, но он не может участвовать.
С.К.: Серый кардинал.
В.М.: В каком-то смысле. И все философы, которые попытались участвовать: Платон, Аристотель, Хайдеггер, плохо кончили, очень плохо.
С.К.: Это правда. "Мы все граждане мира, мы все люди и живём на одной родной планете. Все разделения — от несовершенства мира и людей", — пишут нам.
В.М.: На мой взгляд, это не хочется называть таким уж словом совсем резким, но это абсолютно неверно. Человек рождается не на планете, а рождается на конкретном куске земли, рождается в конкретной культуре, приобретает свойства этой культуры, которые, кстати, очень серьёзно нас отличают друг от друга.
С.К.: "Украина нам вооружённый прорыв в Крым, а мы ей в ответ скидки на газ. По-вашему, это нормальная реакция?" — Александр спрашивает.
В.М.: Я не знаю точно эту ситуацию. Я всё-таки не анализирую специально.
С.К.: Диверсии — ФСБ заявили, президент подчеркнул, скидки на газ мы не отменяли.
В.М.: Скидки на газ, видимо, это результат переговоров, за этим же тоже стоит государство и тот же президент, который делает жёсткие заявления по поводу ситуации с Крымом, наверно, будет делать и другие заявления по поводу скидок на газ.
С.К.: "Философ — это не профессия, это образ жизни", — пишет слушатель. Дальше: "Как можно представлять предмет и не быть тем, чему ты учишь? Что это за наука такая?" — возмущаются по поводу философии. Вы говорите, что вы из курса готовите всего двух философов, а остальные так себе, преподаватели.
В.М.: Понятно, что я говорю метафорически. Понятно совершенно, что человек может не кончить ни одного университета и стать философом. И человек может окончить 3—4 университета и философом никогда не стать, потому что для этого у него нет способностей.
Об учёных степенях, талантливых выпускниках, выборах и бизнесе
С.К.: Я ещё хотел спросить: сегодня поставлена точка в скандале с диссертацией Николая Никифорова. Его обвиняли в том, что слишком много плагиата, но в итоге ни ВАК, ни Минобрнауки не нашли таких серьёзных нарушений, благодаря которым бы эту степень у него забрали. Для чего чиновникам и депутатам учёные степени и звания? Недавно выяснилось, например, что Вероника Скворцова хочет стать членом-корреспондентом Академии наук.
В.М.: Вот для меня это вообще дикость, потому что я бы вернулся в этом плане к советским временам, когда люди, которые занимали достаточно высокие посты, просто не защищались. Да, им было это не дано. Им некогда было защищаться. И поэтому это абсурд: с одной стороны наука в загоне, а с другой стороны люди пытаются получать степень. Я бы запретил.
С.К.: Итак, финальная часть. Сейчас полностью вас отдаю на растерзание слушателей, Владимир Васильевич, и запускаю голосование по традиции. По итогам программы вы за Миронова или против?
Здравствуйте.
С.: Добрый вечер. Роман, Москва. Насколько я понял, ваш гость преподаёт в МГУ, да?
С.К.: Он декан философского факультета МГУ, доктор наук, профессор.
С: Прекрасно. То есть, человек, который занимается реальным делом и, наверно, обладает реальной информацией. Хотелось бы узнать у него, где в основном учатся дети старшего командного состава нашей вертикали власти. Он-то должен обладать такой информацией.
В.М.: Я могу сказать за свой факультет. У меня дети старшего командного состава на сегодняшний день не учатся. Но часть людей, которые кончают наш факультет, могут подниматься достаточно высоко.
С.К.: Куда?
В.М.: Например, пресс-секретарь Медведева — наша выпускница.
С.К.: Тимакова?
В.М.: Да, она окончила кафедру социальной философии, например.
С.: Очень дипломатично вы ответили на мой вопрос. Спасибо.
С.К.: Здравствуйте. Как вас зовут?
С.: Здравствуйте. Меня зовут Владислав. У меня вопрос по поводу Украины и Крыма. А вы не считаете, что нам опять надо такой указ вводить, который был издан весной 2014 года, что Россия имеет право направлять войска на территорию Украины? Вот такой был указ, Совет Федерации принимал.
С.К.: Нет, он немного по-другому звучал. Действовать на территории других государств. Как-то так.
С.: Хорошо. Это же принуждение к миру, так сказать, потому что война, мне кажется, неизбежно будет всё равно, потому что они добьются этого, что Россия спровоцирует.
С.К.: Понятно, да. Прокомментируйте, Владимир Васильевич.
В.М.: Возможно, есть такой дипломатический ход, действительно, это возможно для того, чтобы продемонстрировать готовность.
С.К.: Кстати говоря, в тот раз, когда указ, не то что указ, а это одобрение должно было быть получено у парламента, Совет Федерации экстренно собирался. И тогда посол Зурабов работал на Украине, работал в Киеве. Сейчас посла нет, обратим на это внимание.
В.М.: Да, усложнение ещё это.
С.К.: Добрый вечер. Как вас зовут?
С.: Добрый вечер. Алексей, Москва. Какое ваше мнение по поводу того, что из многих тысяч кандидатов на предстоящие выборы Центризбиркомом зарегистрированы в том числе 95 кандидатов с уголовным прошлым, 60 из которых скрыли данную пикантную деталь своей биографии? Тем более, по Волгоградской области есть данные, что в Партии роста есть такие кандидаты, которые привлекались не только за коррупцию и экономические преступления, но по убийству и по рэкету ещё в 90-е. Спасибо большое.
В.М.: Я бы считал, что для чистоты ситуации, конечно, этих людей надо отстранять.
С.К.: Короткий ответ. Отвлечённый вопрос задам. Один из наших слушателей интересуется: "Как вы считаете, действуют ли сейчас социальные лифты?"
В.М.: Отличный вопрос. Это мой вопрос, потому что я сам прошёл в жизни из бараков и семьи без отца, и только благодаря тому, что образование было социальным лифтом, я поступил. Между нами говоря, что называется, в эфире, сегодня я бы, наверно, к вузу даже не подошёл, потому что у меня нет денег на платное образование, и была не очень хорошая успеваемость. Но я одумался в итоге.
С.К.: Но ведь этот социальный лифт сработал в другом государстве.
В.М.: Где?
С.К.: Это был Советский Союз. А сейчас?
В.М.:
Человек, который, например, учился в школе не очень хорошо, через 5 лет передумал, сегодня практически выкинут из образования.
С.К.: Я правильно услышал, вы бы пошли в бизнес? То есть у нас две развилки. Преподавать — это призвание, а вы в бизнес, так получается?
В.М.: Нет, я бы не пошёл в бизнес. У меня так и было. Я пошёл работать токарем, армия, потом, так сказать, рабфак, и потом университет.
Сейчас я пошёл бы куда смог. Удалось бы в бизнесе — наверное, пошёл бы, чтоб жить нормально. Я опрашивал студентов, могли бы вы сейчас для того, чтобы поступить, пойти работать по рабочим профессиям? Практически никто не готов.
С.К.: Здесь информация для автомобилистов, среди наших слушателей их очень много. Шухрад пишет через Viber: "С Русаковской до Савёловской эстакады 50 минут, дальше больше. Пробка тянется". А вот "Яндекс" её не замечает почему-то. По крайней мере, он не говорит нам, что там какой-то чудовищный затор. Ваши вопросы Владимиру Миронову.
Вопрос сложный от слушателя, но я попрошу по возможности лаконично ответить. "Что будет, если США возьмёт Россию, как Европу, как это отразится на народе и вообще на жизни россиян? Второе: что будет, если Россия возьмёт США, как Европу, не придётся ли России делать ту грязную работу, которую делает США? И третий вариант, почему США не берётся за Китай? Или это не в силах Америки?"
В.М.: Я начну с третьего. Между прочим, об этом не думаю.
А вот мы можем, например, немножко пофантазировать и представить себе, что на самом деле возможности сближения США и Китая, учитывая наличие долларов в Китае, настолько большое, я уже не говорю о производстве тех же айфонов китайцами и так далее. И вот это действительно большая опасность. И я думаю, неслучайно мы сегодня так бурно развиваем отношения с Китаем, потому что, не дай бог, в Китае произойдут какие-то идеологические изменения, и вот этот альянс США и Китая подомнёт под себя всё.
С.К.: "Хотелось бы знать, философ может быть солдатом, воином, умеющим убивать?"
В.М.: Страшный вопрос. Есть очень интересные письма периода Первой мировой войны, письма философов из окопов. Немцев, правда. В "Логосе" старом они опубликованы. Это страшные письма, когда человек уходит от проблем разорванных тел, отравлено всё — трансцендентные проблемы. Я думаю, когда человек на войне, он должен быть воином.
С.К.: Вы знаете, что ВЦИОМ сегодня опубликовал индекс страхов россиян? И на первом месте, самый популярный ответ — это рост международной напряжённости, страх конфликтов между странами и военных действий.
В.М.: Здесь нечего комментировать, это действительно так.
С.К.: Здравствуйте, как вас зовут?
С.: Добрый вечер. Сергей Алексеевич. Вот июльские президентские кадровые перестановки с усилением во власти силовиков, лояльных к президенту — это, на ваш взгляд, является ли свидетельством нарастающих внешних и внутренних угроз для нашей страны? И на ваш взгляд, какие опаснее угрозы, внешние или внутренние?
В.М.: В данной ситуации, конечно, внешние угрозы, безусловно, опасны. И вот такого рода перестановки, когда во главе появляются просто надёжные люди, я даже не говорю, не хочу говорить "силовики". Это во многом даже вынужденная ситуация.
С.К.: Здравствуйте.
С.: Добрый вечер. В СМИ США прошла информация, что американцам вредит борьба с наркотиками в России. Как это понимать? Что они главные по распространению наркотиков?
С.К.: А где именно прошла эта информация?
С.: В СМИ.
С.К.: Это очень важно, потому что одно дело, если это какая-нибудь жёлтая газетёнка написала в очередной раз, а другой вопрос, если об этом говорят на официальном уровне. Но если это было, то?
В.М.: Мне трудно на это отвечать, каким образом мы можем повлиять на распространение наркотиков в США, это мне непонятно. И наоборот.
С.К.: Давайте подведём итоги голосования. Вопросы остаются, мы вас снова ждём в этой студии. Владимир Миронов, декан философского факультета МГУ, философ. Тут спрашивали, вы сами себя философом считаете, признаёте?
В.М.: Хотелось бы.
С.К.: Философ Владимир Миронов, сегодня вас поддерживает 87% наших слушателей, 13% готовы поспорить. В споре, как известно, рождается истина.
