Турция, Украина, Болгария или Германия: кто пустит в Европу российский газ?

С. ПИКИН.: На территории ЕС нас никто не ждёт. Построить трубу по дну Чёрного моря — не проблема. Это можно сделать. Там нас ждёт Эрдоган, для него это отличная тема — деньги за транзит, усиление его мощи в Европе. Потому что помимо азербайджанской и иранской трубы он будет контролировать ещё и российскую. А там и израильская добавится, это уже почти 100 млрд кубометров.

Полную версию программы "Экономика по-русски" с Сергеем Пикиным читайте ниже и слушайте в аудиозаписи.

Зависимость Украины: нет транзита российского газа – нет экономики?

Д. НАДИНА: У нас в гостях директор Фонда энергетического развития Сергей Пикин. Здравствуйте!

В. ГИНЬКО: Здравствуйте!

С. ПИКИН: Здравствуйте!

В. Г.: Давайте обсудим одну из самых животрепещущих тем — транзит российского газа на Украину. Европейские партнёры обеспокоились тем, что мы готовы развивать "Северный поток — 2", "Турецкий поток", "Южный поток". И Украина, возможно, останется, как говорил спецпредставитель госдепа США, без двух миллиардов долларов, из-за чего рухнет экономика. Я, кстати, видел ещё одну новость о том, что без кредитов МВФ экономика Украины рухнет. А может, она уже рухнула? И что всё-таки происходит с транзитом российского газа на Украину?

С. П.:

Транзит будет продолжен и после, потому что других направлений к этому времени не появится. "Северный поток — 2" вряд ли к этому времени заработает, даже если и будет построен. С южным направлением вообще огромные риски, и вероятность, что что-то получится, на мой взгляд, не очень высокая. А рухнет или нет... Это, может быть, слишком громко сказано. Вряд ли от двух миллиардов рухнет экономика. Безусловно, для бюджета это серьёзные деньги, потому что эти деньги идут в том числе в энергетику Украины и замешиваются в виде дотаций различным группам потребителей.

В. Г.: Ну а в случае чего они просто опять поднимут тарифы.

С. П.: Совершенно верно. То есть эти деньги просто будут заменены деньгами из карманов потребителей.

В. Г.: А в "Турецком потоке" не могут копать, засучив рукава, и построить так же, как мы построили ветки в Крым — меньше, чем за год?

С. П.: Одно большое отличие — на той стороне нас ждали. А на территории ЕС нас никто не ждёт. Построить трубу по дну Чёрного моря — не проблема. Это можно сделать. Там нас ждёт Эрдоган, для него это отличная тема — деньги за транзит, усиление его мощи в Европе. Потому что помимо азербайджанской и иранской трубы он будет контролировать ещё и российскую. А там и израильская добавится, это уже почти 100 млрд кубометров.

В. Г.: Мне кажется, нам нужно было бы перекрыть краник по всем остальным трубам.

С. П.: И на следующий день Турцию приняли бы в Евросоюз. Голубая мечта.

В. Г.: По поводу Украины. Экономистов удивляет, почему Евросоюз не видит одного: что Украина как транзитёр газа не очень надёжна. Понятно, что зимой они не замёрзнут, у них есть альтернативные источники из Норвегии, Алжира и так далее. Но в целом почему они так вцепились в этот транзит?

С. П.: Насчёт нестабильности транзита я не соглашусь. Последние пару лет шли разговоры о том, что Украина — нестабильный транзитёр. С 2014 года, когда всё началось, никаких проблем с транзитом не было. Может быть, именно благодаря этому и не было.

В. Г.: То есть отбора газа не было?

С. П.: Не было.

В. Г.: Вопрос, конечно, для некоторых крамольный: можно верить в то, что в стокгольмском арбитраже будет объективное рассмотрение? Мы же привыкли верить в то, что европейский суд — самый честный в мире.

С. П.: В этом году были решения в пользу "Газпрома". Так что это вряд ли предвзято. Всё-таки там работают арбитры, чья репутация подороже будет, чем какие-то политические мотивы. А почему Евросоюз так заинтересован в сохранении транзита через Украину. В первую очередь потому, что транзит даёт деньги, а деньги, получаемые из транзита, — это деньги, которые не нужно давать из кармана Евросоюза. Поэтому поддержание этого источника дохода — это важная составляющая, в которой заинтересован Евросоюз. Хотя если посмотреть на позицию Германии, она заинтересована в развитии собственной экономики. Поэтому "Северный поток — 2" имеет, наверное, больше шансов на успех, чем другие направления.

В. Г.: То есть вывод такой, что альтернативы транзиту газа из России на Украину, в принципе, есть, но это большие капитальные затраты. А ЕС мешают нашему "Северному потоку", "Турецкому потоку", как вам кажется?

С. П.: По "Северному потоку" ситуация следующая: "Газпром" ведёт трубу только по дну Балтийского моря, а по территории Германии и дальше разводка этих труб будет идти с помощью европейских компаний. Поэтому здесь есть прямая заинтересованность европейских концернов. Тем более что Германия будет только усиливать свою роль "газового монстра" на территории ЕС.

В. Г.: Расскажите радиослушателям об обратном реверсе. Он существует? Действительно Украина заявляет, что покупает газ у Европы, а на самом деле это всё равно российский газ?

С. П.: Газ-то российский. Это газ, который прошёл через границу Украина-Словакия, а дальше по небольшому ответвлению вернулся обратно. То есть такой некий физический реверс. Европейские страны в силу антимонопольного регулирования могут позволить себе виртуальный реверс. То есть газ может вообще никуда не возвращаться, а просто там будут пересчитываться цифры.

В. Г.: А они этот реверс делают с нулевой маржой?

С. П.: Европейцы зарабатывают на этом. Потому что, по сути, идёт следующий расчёт: у "Газпрома" есть разные типы контрактов для разных потребителей — Великобритании, Германии, Нидерландов. Везде разные цены. Трейдеры заявляют, что покупают эти объёмы в этих странах и гонят их обратно по газотранспортной системе Европы, накидывая транзит и маржу. И получается, что они заработали.

В. Г.: Якобы даже дешевле, чем из России, как они заявляют.

С. П.: Тут ситуация плавающая. Если ещё год назад были ситуации, когда это было дешевле, то сейчас бывают ситуации, когда дешевле у России. Но в любом случае в последнем квартале украинцы сами признавали, что у России было бы дешевле покупать.

Газовые интересы США в Европе: покупайте у нас

В. Г.: По поводу США и их интереса в Европе. Они заявили, что готовы бесплатно построить терминал сжиженного природного газа, лишь бы только европейцы на пять лет заключили с ними контракт. Что это значит?

С. П.: Это отличный маркетинговый ход, потому что они дают эти плавучие терминалы по приёму СПГ, они стоят не так дорого — сотни миллионов долларов — в отличие от сухопутных, которые могут стоить миллиарды. И тем самым они заводят покупателя на хороший срок — пять лет. Отличная стратегия, молодцы.

В. Г.: Но потом они всё это в цену постепенно вгонят. Правильно же?

С.П.: На самом деле у них очень низкая себестоимость, и им выгодно в Европу поставлять, потому что там цена выше, чем в Америке.

Нефть: будет ли падать цена и какие перспективы у рубля

В.Г.: Наши радиослушатели просто одержимы идеей о том, что от цены барреля нефти зависит российский рубль. Мне кажется, что в связи с тем, что мы немножко отвязываемся от нефти и газа, эта зависимость становится всё меньше или не такой прямолинейной.

С.П.: Если посмотреть на корреляцию, действительно она сильно снизилась по сравнению даже с весной этого года. Вспомните, какие были курсы тогда, притом нефть стоила примерно столько же, сколько сейчас. И для бюджета это, кстати, большая проблема. Потому что, с одной стороны, у нас долларовая составляющая упала, а курс рубля, который бы мог позволить выровнять этот эффект, сильно не упал. И это ещё больше усугубляет положение бюджета, неслучайно этим летом так много об этом говорят.

В. Г.: Доллар сейчас относительно недорогой. Как вы считаете, почему так происходит? Его же специально не сдерживают?

С. П.: Никто не сдерживает. Это падение спроса на доллар. У нас сильно снизилась процентная выплата по долгам, многие выплатили ещё в конце 2014 — в течение 2015 годов. Плюс упал импорт.

В. Г.: Плюс заграничный туризм.

С. П.: Да, безусловно. Ключевые направления — Египет и Турция — где было больше всего туристов. Поэтому, конечно, спрос на валюту сильно просел. Банки понимают, что спекулировать особо смысла нет. Поэтому такая ситуация сложилась.

Д. Н.: Давайте запустим голосование. Вы следите за курсами валют и считаете их маркером того, что происходит с нашей экономикой, или нет? Прошу голосовать наших радиослушателей.

В. Г.: Сергей Сергеевич, ваше видение того, что будет происходить с баррелем нефти? Понятно, что предсказывать — это неблагодарное дело, но тем не менее.

С. П.: У нас, к сожалению, за лето так и не рассосались запасы по бензину, по нефти. Мы видим статистику последних периодов, которая как раз явилась поводом для игры на понижение и ухода чуть ли не к 40 и ниже. Это показывает, что спрос растёт не так быстро, как хотелось бы, что падение производства США если и есть, то мизерное. И всё это приводит к тому, что рынок остаётся затоваренным, при этом каждый месяц фиксируются либо исторические рекорды, либо их продолжение как по странам ОПЕК, так и по России. То есть мы продолжаем расти. В этом году у нас будет очередной исторический рекорд по добыче нефти и, кстати, по экспорту тоже. Всё это влияет негативно, хотя есть прогнозы о том, что в IV квартале спрос может повыситься. Например, Саудовская Аравия снова активно начала играть скидками, потому что поняли, что теряют долю рынка. Это опять-таки сигнал на понижение для всего рынка. И если брать чисто спекулятивный момент, то количество позиций на игру на понижение последние несколько недель растёт рекордными темпами.

В. Г.: Иран вернулся к досанкционному уровню — 2,5 млн баррелей в сутки при 3,8 добычи.

С. П.: То есть планируемая цифра четыре будет достигнута.

В. Г.: Саудовская Аравия тоже нарастила. То есть предложение растёт, а вот спрос отстаёт.

С. П.: Спрос растёт крайне медленно. 

В. Г.: Есть реальная нефть и "бумажная". Речь идёт о том, что происходит торговля срочными контрактами на нефть, и не всегда они исполняются вживую. Радиослушатели же видят в этом конспирологию в хорошем смысле. Не используется ли такая "бумажная" нефть для искажения ценовой конъюнктуры для того, чтобы переделить мировой энергетический рынок? Как описать эту ситуацию в связи с тем, что мы имеем большое влияние рынка виртуальных контрактов на рынок поставок физической нефти? Нынешний уровень цен является отражением реального спроса и предложения? Или там много искусственного?

С. П.: Если брать ситуацию в пределах года, то фундаментальные факторы задают тренд, куда двигается рынок. Внутри дня, внутри недели, даже порой внутри месяца могут быть колебания, связанные именно с бумажными вещами: кто-то пошёл играть в долгую, кто-то — в короткую, кто-то с одного фьючерса на другой перекинулся и так далее. Но в долгую даже "бумажные" трейдеры обращают внимание на фундаментальные факторы. То есть если есть у нас затоваривание рынка, очевидно, что нефти много, а значит, цена нефти должна быть другая. И текущие уровни отражают себестоимость нефти, которая сейчас добывается. Она не учитывает себестоимость нефти, которая должна добываться через три года, потому что она сейчас не нужна. Поэтому у нас нет ценников 70 или 80 долларов, как многие прогнозировали.

В. Г.: А как сенсовики США выживают? Мы слышали и про 50, и про 70 долларов за баррель, сейчас 40 долларов. Мы не видим массовых банкротств в Техасе, в Северной Дакоте. Понятно, что у них трудности, они все жалуются, им меньше удаётся выпустить облигаций энергосектору. Но всё-таки при какой цене барреля нефти у них могут начаться серьёзные проблемы, когда они бросят этим заниматься и будут воду качать из земли и продавать её?

С. П.: Два фактора влияют на это. С одной стороны, за последние два года себестоимость добычи упала. Если в 2014 году говорили, что нижняя планка — 60 долларов, в прошлом году — 50, то сейчас эта цифра ближе к 40 долларам. Но эта цифра сама по себе ничего не значит. Они очень умело играют финансовыми инструментами. Когда цена нефти была 47—48 долларов в мае этого года, был виден большой поток хеджирования по цене. То есть они уже застраховались на случай падения.

В. Г.: То есть существуют определённые инструменты, которые тебе позволяют чувствовать себя комфортно при любой цене благодаря страховке. Если у тебя падает цена, то ты всё равно получаешь определённые суммы или торгуешь нефтью по той цене, о которой договорился заранее. На рынке нефти у тех, кто хеджируется, нет такого, что упал баррель, и я сижу и плачу.

С. П.: Да. Поэтому даже если нефть будет стоить 20 долларов, они получат свои гарантированные 47—50 долларов. Понятно, что не все, конечно. Объём полностью нельзя закрыть, но это позволило им спокойно прожить и 2014, и 2015 годы. Были сложности в начале 2016 года, потому что никто не готов был страховаться по таким цифрам. А когда цифра вышла уже на лучшие значения, нашлись желающие застраховать.

Курс валют: не имей 100 рублей, а имей один доллар

Д. Н.: 54% слушателей следят за движением курсов валют, 46% бросили это делать.

"Надо будет баксы на пике продать. Год назад нормально вложился, когда бакс по 45 был, пол-зарплаты окупилось — хоть какой-то подарок от правительства", — пишет слушатель. А когда пик-то будет?

В. Г.: Слушатели верят в то, что если баррель будет стоить 30 долларов, они увидят доллар более высокого уровня. Мне лично кажется, что эта корреляция рвётся.

С. П.: Она рвётся, и самое интересное, что в этом году корреляция скорее не между ценой на нефть и стоимостью доллара или евро, а между платёжным балансом — тем, какой объём валюты приходит в страну, и курсом национальной валюты.

Д. Н.: Когда доллар будет стоить 100?

В. Г.: Есть люди, которые купили доллары в 20-х числах января, когда он стоил 85,99 на бирже. И вот они ждут.

С. П.: 

Д. Н.: То есть продавать пока не надо?

С. П.: Пока нет.

Тарифы на свет и газ: откуда берутся такие цены?  

Д. Н.: "Почему мы отдаём электричество в Китай по 60 копеек, а себе — по пять рублей?" Это же общая история. В Китай мы электричество очень дёшево продаём, газ мы тоже продаём довольно дёшево. Почему для своих людей у нас всё дороже? Почему у нас подвести газ в Подмосковье к даче стоит целое состояние?

С. П.: Когда мы говорим про цены, надо понимать, что есть цена закупки на оптовом рынке и есть цена доставки до конечного потребителя. Когда мы говорим про экспорт в Китай, мы говорим про экспортные оптовые поставки. Купили на оптовом рынке в России — поставили в Китай. У китайских потребителей тоже не такая цена, там дальше есть сетевые компании, бытовые компании. Это другая система, и цена в итоге будет всё равно не такая.

В. Г.: И разные тарифы для разных потребителей.

С. П.: Да. У нас для граждан тоже тарифная система.

В. Г.: У нас уровень газификации в среднем по РФ — 66% в 2016 году.

С. П.: Да, это так.

Д. Н.: Вы считаете, что это хорошо?

С. П.: Смотря с чем сравнивать. Если брать, например, пять лет назад, то было значительно меньше. Если брать европейский уровень, где плотность населения другая, там и 70%, и 80%. Вопрос в другом. У нас не все территории целесообразно переводить на газ. Например, для Сибири традиционный источник энергии — это угольные котельные. Особенно там, где есть добыча угля. Переводить это на газ означает оставить без работы угольщиков.

Д. Н.: Так про Сибирь я и не говорю, вы мне про Подмосковье ответьте.

С. П.: В Подмосковье очень много газопроводов — частные. Приходится обращаться с заявкой в Мособлгаз для того, чтобы они провели трубу, но не к ближайшей врезке от соседнего посёлка, а подальше. И получается, что ценник на это может быть 100—300 тысяч рублей, хотя вроде бы все думают, что труба-то на соседней улице.

В. Г.: Можно ведь получать тепло за счёт угля, за счёт сжигания древесины. Необязательно ведь всегда должна быть стопроцентная газификация.

С. П.: Нигде стопроцентной и нет. Тем более, что сейчас даже в Европе пытаются уходить от отопления газом в сторону либо сохранения энергии, то есть улучшения параметров жилища, либо перехода на отопление с помощью альтернативной энергии. Для России пока это всё-таки дороже, чем газ, но я знаю один случай: в одной деревне провели газ, люди первый месяц пожили с газом, а потом отказались от него — дровами топить оказалось дешевле.

Д. Н.: "Когда стоимость газа на внутреннем рынке России сравняется со стоимостью в Европе, как хотел ещё в начале 2000-х господин Кудрин?" — спрашивает слушатель.

С. П.: Каждый год тарифы в России на газ растут. Кто-то из "Газпрома" говорил, что рентабельность поставок в Европу и внутри России уже соизмеримы. Стоимость газа растёт, и только лишь девальвация спасла его долларовую стоимость.

В. Г.: Иногда у меня возникает мысль, что некоторые люди думают, что природные ресурсы устроены так, что ты подошёл — и у тебя газ и нефть бьют струёй. Но это же огромные инвестиции — миллиарды долларов! Причём они не возникают сами по себе. А люди думают, что это ресурсы, значит, они должны нам чуть ли не бесплатно быть подведены.

Д. Н.: Но это же наши недра!

В. Г.: Это миллиарды инвестиций. Выловить рыбку просто — надо купить удочку. А чтобы довести газ, нужны огромные деньги. Сейчас мы планируем приватизацию "Башнефти", где эти деньги взять? Кто готов скинуться? Оказывается, что денег не так много, потому что все начинают думать, какие зарплаты в той или иной нефтяной или газовой компании, и если они высокие, то газ и нефть должны быть для них дешевле.

Д. Н.: Давайте не будем путать тёплое с мягким. У нас есть недра, великая наша страна, за которую мы всегда затягиваем пояса, если надо. При этом наша страна вылавливает прекрасную рыбу, которая к нам на столы не попадает. Её продают в Китай и бог знает куда ещё. Крабов дальневосточных мы не едим, это всё не нам, а на экспорт. Когда речь заходит о нефти и газе, бензин у нас всегда дорогой. Если нефть дешевеет, бензин всё равно дорожает.

В. Г.: У нас бензин не самый дорогой.

Д. Н.: В Иране и то дешевле.

В. Г.: Уровень жизни в России и Иране разный.

Д. Н.: Там нормальный уровень жизни. Там средняя зарплата выше, чем у нас. То же самое с газом. У нас почему-то газ стоит бешеных денег, нет дешёвого бензина, рыбу мы не едим...

С. П.: Есть два типа интересов: государства и потребителя. Они расходятся в том, что уровень изъятия из нефтяной и газовой отраслей — не менее 50%. Куда идут эти деньги? Они идут на инфраструктуру, социальные выплаты, на оборону, на зарплаты бюджетникам. Государство говорит, что ему проще собрать эти деньги с ресурсников — нефтянки, газовой отрасли, металлургии — чем собирать это в виде налогов граждан. Хотя акцизы тоже растут и они в большей степени виновны в росте стоимости бензина. Мы два раза поднимали акцизы на топливо. Поэтому говорить о том, что мы получаем газ или бензин по ценам экономически необоснованным... Ну так там есть доля государства, которое тоже хочет забрать эти деньги, чтобы потом правильно перераспределить их.

В. Г.: Если посмотреть изнутри на тарифную политику ряда компаний, которые считаются публичными акционерными обществами, ситуация такая: есть структура издержек, себестоимость, ты пытаешься внести её в тариф. Приходит комиссия и говорит, что для населения такая-то цена, для промышленности — такая-то. Топ-менеджеры говорят, что не могут по этой цене все издержки возместить. Им отвечают, что это их проблемы. То есть, с одной стороны, это акционерное общество, а с другой — ты продаёшь товар, на который государство определяет цену. Здесь нет рыночного ценообразования. И это хорошо. Люди не понимают, что если бы это было полностью рыночное ценообразование, тарифы бы росли, как на Украине.

Д. Н.: Какое рыночное ценообразование? Вы что? Мы — кладезь газа, нефти, алмазов и всего остального! А рыночное ценообразование — это для того, чтобы бабуля сидела и свои копейки собирала?

В. Г.: Мы — кладезь и леса тоже. У нас три четверти мировых запасов леса, но чтобы их срубить, надо построить лесовозные дороги. Возникает вопрос, кто их будет строить. Лесопромышленные компании говорят, что потратят миллиарды рублей, а государство ничего им не компенсирует. И они не хотят этим заниматься. Они лучше будут обстригать Карелию и вывозить лес в соседнюю Европу. То же самое с газом и нефтью. У нас есть месторождения. Компании говорят, что хотят их развивать, а на это нужны деньги. Они приходят в банк, а они им что, под маленький процент дают? Нет. Они приходят к государству, которое им говорит, что времена тяжёлые, и вы должны скинуться на приватизацию "Башнефти", потому что все понимают, что эти деньги пойдут на зарплаты бюджетникам.

Д. Н.: "Есть ощущение, что вы просто над нами издеваетесь", — пишет слушатель.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Продавать они могут дешевле. У газовых компаний не нищенские зарплаты. В Подольске подключение к дому в населённом пункте: 5,24 метра стоит 1,4 млн рублей.

В. Г.: Альтернативы нет никакой?

С.: Электричество, которое стоит в два раза дороже. Газовая труба лежит в пяти метрах от дома...

С. П.: А вы уверены в том, что это труба "Газпрома"?

С.: Конечно.

Д. Н.: Вот вам, пожалуйста. А средние зарплаты там, я уверена, тысяч 15.

С. П.: Я думаю, что там не так всё просто. Не может на пять метров трубы быть такой ценник.

В. Г.: Когда нефтегазовые компании получают доходы, государство приходит и забирает у них огромные объёмы и перекачивает их в бюджет. Невозможно на стороне поработать. Государство понимает, что то, что они собирают, идёт на зарплаты учителям, строительство школ и больниц. А что касается зарплат топ-менеджеров, это известная история. Кого-то не устраивает зарплата миллион рублей в месяц. Им сделай 500 тысяч — им и это не понравится.

С. П.: Возьмём самые большие фонды оплаты нашей компании. Они измеряются несколькими миллиардами рублей по году. При том, что выручка — несколько триллионов. От того, что эти зарплаты снизятся на 10—20%, тариф снизится на одну миллионную часть. Это, конечно, социально несправедливо и вызывает раздражение, но то, что эти зарплаты являются драйвером роста тарифов — это не так.

С.: Здравствуйте. Я живу в посёлке в Ленинградской области. Моя соседка — дочь какого-то маленького клерка из нашего регионгаза. Она на своём участке построила себе практически храм 600 квадратных метров — выписала с Дальнего Востока сруб из цилиндрического корейского кедра.

В. Г.: А она не имеет на это права? Вас удивляет демонстративное потребление? Или все в России должны ходить в рваных носках?

С.: Если такие маленькие чиновники строят себе дома за миллиард рублей, то они не могут подключать дёшево населению сети.

В. Г.: Если вы видите признаки нарушения законодательства, пишите заявление в соответствующие органы.

С.: Это системная проблема.

В. Г.: Почему системная? У них тоже есть план по выявлению таких нарушений.

Д. Н.: Здравствуйте.

С.: Здравствуйте. Я живу в Ленинградской области, в посёлке есть газовая котельная. Но все наши попытки добиться подключения газа безуспешны. То есть газ есть, а строительство сетей не происходит.

С. П.: Это системная проблема для всей газификации нашей страны — "Газпром" в рамках программ с региональными властями строит магистральные газопроводы, тратит на это деньги. Но разведение по улицам деревень и посёлков — это задача муниципальных властей, а бюджета на это нет. Поэтому чтобы это решалось, нужно либо пересматривать межбюджетные отношения, либо говорить, что, хорошо, это социальная функция, но не только "Газпрома", но и других газовиков. И пусть эта социальная функция выполняется до конца.

Д. Н.: Запустим голосование. Вы считаете, что скидываться на газификацию должны мы все, или скидываться должны миллиардеры, продав свои огромные яхты?

В. Г.: Почему яхты кто-то должен продавать, а они свои "Лады" не должны продавать?

Д. Н.: А как на яхту честно заработать в нашей стране?

С. П.:

А дальше вопрос, как эти деньги могут распределяться. Допустим, в прошлый год инвестпрограмма "Газпрома" была примерно 1,2 трлн рублей, из которых на газификацию потрачено не более 3%. Вопрос — нужно ли нам строить какие-то азиатские и европейские направления? Или тратить деньги на внутреннюю газификацию? Это счётная задача — какое направление даст гарантированный денежный поток и лучшую рентабельность. С учётом того, что цены вовне не падают и, скорее всего, расти уже не будут в ближайшие годы, может быть, имеет смысл подумать о перераспределении инвестпрограммы?

В. Г.: Есть же риск того, что нам могут, как Ирану, ввести эмбарго на поставки газа и нефти.

С. П.: По газу риск нулевой, я думаю. Потому что они не смогу эти объёмы ничем восполнить. Даже если Алжир полностью напряжётся, это не поможет. По нефти — да, это будет на руку нефтяному рынку. Ну, будем продавать аккуратно по-другому.

В. Г.: Люди покупают маленькие квартиры в многоэтажках. Все понимают, что инфраструктуры там почти ноль. И когда они покупают эти квартиры, начинаются истеричные крики: "Где школа?", "Где детский сад?" Они что, не видели, что этого там нет? Неужели человек, который живёт в деревне, думает, что газ просто так откуда-то возьмётся?

С. П.: Проблема в том, что эта стоимость подключения весьма непрозрачна.

В. Г.: Отчасти же это коммерческая тайна.

С. П.: Просто, скорее всего, это не 5 метров, а какие-то другие цифры.

Д. Н.: Слушатели вас двоих проклинают вас последними словами, даже читать не буду.

11% слушателей готовы скинуться на газификацию. 89% говорят, что скидываться должны те, у кого очень много бабла, непонятно откуда взявшегося.

Спасибо. В студии был директор Фонда энергетического развития Сергей Пикин.